Фицрой кивнул: – Наверное, я также проверял, можно ли вас шантажировать и как вы вообще к этому относитесь. Как я уже говорил вам раньше, я совсем не джентльмен. – Нет, совсем нет, – сказала я с чувством. – Предполагаю, что там уже все закончилось. Мне очень жаль это говорить, Эфимия, но я поставил на Эми, а не на Рори. Не удивлюсь, если прямо сейчас его везут в машине полиции в тюрьму. – Не нужно говорить об этом с таким довольным видом. – Я не доволен. Я мог бы его использовать, – заявил Фицрой. – Вы обратили внимание, что когда Рори обращался к Эми, то назвал и имя, и фамилию? Если бы толпа не сочувствовала ей, то вполне могли бы прозвучать какие-то антигерманские высказывания, люди бы начали говорить о своей нелюбви к немцам, что особенно сегодня шло бы вразрез с моими целями. Необходимость вытаскивать Рори из тюремной камеры во много раз предпочтительнее дискомфорта немецкой делегации. Кстати, если уж говорить о ней, то я выяснил, что вы очень помогли убедить Клауса в истинности видений мадам Арканы. – На самом деле я очень старалась показать, что в них не верю, – сказала я и воспользовалась возможностью снова усесться на скамейку, поскольку, как мне показалось, Фицрой был настроен поболтать, что для него нетипично. – Вот именно. – Фицрой склонился ко мне над спинкой скамьи так, словно мы были ближайшими друзьями. – И таким образом вы убедили его гораздо больше, чем если бы заявили, что верите во все это. Вы очень хорошо оценили ситуацию, Эфимия. Я знал, что могу на вас рассчитывать. – Но я не могу сказать то же самое про мадам Аркану. Возможно, у нее были только благие намерения, когда она вводила в действие моего отца. Но это непреднамеренно убедило Риченду, что ее брат, который и организовал наш приезд сюда, собрался начать жизнь с чистого листа. – Что? Неужели она такая дура? – спросил Фицрой. – Что сказала Аркана? Я ей ничего не говорил насчет сообщения вам. Вы не думаете, что я становлюсь сентиментальным? Я нахмурилась. – Нет, не думаю. Не могли вы такое предложить. Не похоже на вас. Может, она просто хотела пожелать мне добра. Она не в первый раз изображала моего отца. На лице Фицроя отразилось удивление. – Мне придется с ней поговорить. Мне не нравится, когда мои оперативники становятся… – он запнулся. – Друзьями? – подсказала я. – Тесно связанными, – сказал Фицрой. – Хотя я уже давно смирился с тем, что вы с Рори и Бертрамом идете одним пакетом. Я густо покраснела. Фицрой смотрел на проплывающие над головой облака. – Хотя я всегда знал, что вы в конце концов выберете Бертрама. У Рори еще больше недостатков, чем у меня. Я не успела ничего ответить на это невероятное заявление. – А вот и он собственной персоной, – объявил Фицрой. Я увидела, что он смотрит в направлении дворца. По склону спускалась фигура в темной одежде. Меня удивила ее скорость. Вероятно, зрение у Фицроя было гораздо лучше, чем у меня, потому что я только через несколько секунд поняла, что это Бертрам. Я расслабилась при виде его. До этой минуты я даже не понимала, как сильно у меня напряжены плечи. Общение с Фицроем наедине всегда отнимает много сил. – Боже, этот склон очень обманчивый, – заявил Бертрам, добравшись до нас. – Я и не подозревал, что он такой крутой, пока не начал с него спускаться. Неудивительно, что никто не ходит по этой тропе. Представляю, как пожилые дамы могли бы наступить на своих маленьких собачек и полететь головой вниз, демонстрируя нижние юбки. Такие катящиеся шары из юбок и лапок. Я захихикала, представив эту картину. Фицрой только вопросительно приподнял бровь. Он снова стал загадочным и сардоническим, и это была его любимая манера поведения. – Что произошло? – спросила я у Бертрама. – И откуда ты узнал, где нас искать? Бертрам немного запыхался. – Прости, но я буду отвечать в обратном порядке, дорогая, – сказал он. – Фицрой договорился об этой встрече со мной сегодня днем, пока ты была в шатре мадам Арканы. Как там все прошло? – Я тебе потом расскажу. Расскажи мне про Рори и Эми. – Рори, Эми и Риченду, – поправил меня Бертрам с видом человека, который собирается начать долгий рассказ. – Ты знаешь, что она использует лишение пирожных в виде наказания? И похоже, это очень эффективно. В любом случае Эми сидела на этом дереве… – Покороче, пожалуйста, – попросил Фицрой. – Кое-кто из присутствующих получает жалованье из королевской казны. – С деревом все в порядке, все остальные вышли из дела немного потрепанными. – А теперь немного поподробнее, – сказал Фицрой несколько напряженным голосом. – Началась потасовка. Маклеоду подбили глаз, выгнали вон из дворца и запретили его посещать до конца жизни. У одного из сотрудников разбит нос. Второй ушел, прихрамывая и держась за… э-э-э… интимные места. Риченда отправила Эми назад в гостиницу в кэбе вместе с Маклеодом. Полиции удалось всех успокоить и взять ситуацию под контроль. Двое волонтеров из Красного Креста помогали успокоить нервы нескольким дамам. В кафе бесплатно наливали чай. Я думаю, что большинство женщин сами успокоили своих мужей. Конечно, сейчас там об этом только и говорят: маленькая немецкая девочка создала столько проблем всем. Риченда ходит по дворцу и объясняет людям, что в Эми не больше немецкой крови, чем в ней самой, несмотря на фамилию. Или, по крайней мере, Риченда пыталась это делать, пока я не принес ей огромный кусок торта и не обещал найти тебя, Эфимия. Фицрой склонился вперед. Я уловила запах его одеколона – пряного и чисто мужского. И увидела, какое усталое у него лицо. – Что, черт побери, случилось с этим ребенком? – Вот это на самом деле интересно. Она говорит, что некий приятный джентльмен дал ей два пенса, чтобы подшутить над Маклеодом. Она сказала, что сбежала от Маклеода, потому что он хотел только смотреть на всякие скучные вещи и отказывался покупать ей сладости. И тогда она и встретила этого приятного джентльмена, который спросил у нее, почему она одна ходит по выставке. Она объяснила, что к ней приставили дядиного слугу, а он такой скучный, и у этого джентльмена появилась идея с деревом. Она сказала, что не уверена, стоит ли, но приятный джентльмен вручил ей два пенса на конфеты, так что Эми решила: стоит. Похоже, он сказал, что Маклеод когда-то у него работал, и этому чопорному типу пойдет только на пользу, если его разыграют. – Ричард, – сказала я. – Ты так думаешь? – посмотрел на меня Бертрам. – Вообще-то у меня была такая мысль. Он как раз мог такое проделать. Он всегда был злобным и злопамятным ребенком. Неоднократно запирал меня в шкафу в детстве, чтобы я пропускал время, когда подавали чай. А он сам съедал мою порцию булочек. Воспоминания об этих унижениях заставили моего любимого сильно нахмуриться. – Наверное, это и навело Риченду на мысль запереть меня в шкафу до того, как она отделалась от брата, – заметила я. – Хватит болтать! – рявкнул Фицрой. – Неужели вы не понимаете, в каком опасном положении оказались вы все, включая ребенка? – Он мерзкий человек, с этим не поспоришь, но даже он не станет причинять вред ребенку, – высказал свое мнение Бертрам. – Большую часть своих доходов он получает от производства оружия, – напомнил Фицрой. – Против кого, по вашему мнению, оно будет направлено? – Ну, солдат, – сказал Бертрам. – И это тоже плохо. – Бертрам, как мне кажется, Фицрой хочет сказать, что Ричарда совершенно не волнует, кто пострадает. Он беспринципный человек, который будет использовать любого в своих интересах. Бертрам посмотрел на Фицроя. – Рыбак рыбака видит издалека, – заметил Бертрам. – Туше, мистер Стэплфорд. Но я, по крайней мере, на стороне добра. Я слушала их вполуха. – Насколько я понимаю, пострадавший Рори, Мэри, Эми и двое малышей сейчас одни в нашем гостиничном номере? – Она и детей сюда притащила? – рявкнул Фицрой, для разнообразия демонстрируя человеческие чувства. – Мюллер больше с ней не справляется? – Да, притащила. И нет, мы не знали, пока не стало слишком поздно. Мы сразу же сообщили Гансу, – сказал Бертрам. – Тогда вам можно только надеяться, что Ричард не отправил никого из своих людей в вашу гостиницу, – заметил Фицрой. – Почему? – Потому что в противном случае детям, Мэри и Маклеоду угрожает большая опасность, – вставила я. – Но ты же не думаешь, что Ричард… – открыл рот Бертрам. – Их похитит? – подсказал Фицрой. – Подожжет всю гостиницу? Я даже не смею предположить, что может прийти ему на ум. Он столь же непредсказуемый, сколь и злонамеренный. – Я не могу понять его цели, – призналась я. – Для меня все как-то слишком запутано. – Это потому, что вы считаете, будто он действует по одной программе, в то время как на самом деле он одновременно преследует две цели, – пояснил Фицрой. – Его главная цель – немецкая делегация. Ему нужно их как-то расстроить, выбить из колеи. И он также хочет подорвать все наши усилия по сохранению мира. В мирное время Ричард заработает гораздо меньше денег. – Дьявол, – буркнул себе под нос Бертрам. – Также ему удалось собрать вас всех в Лондоне одновременно. Поэтому у него есть шанс прихватить всех детей сразу. Насколько я понял, именно он является инициатором этого путешествия. Я кивнула. Фицрой продолжил говорить: – Его желание владеть Стэплфорд-Холлом, решимость, с которой он идет к этой цели, являются показателями его безумия. Пока что его новая жена не подает надежд обеспечить его наследником. Так что, несмотря на все договоренности, пусть и юридически закрепленные, Ричард не собирается рисковать. Он намерен убрать с дороги любых соперников своих будущих детей. – Мы должны немедленно возвращаться в гостиницу, – заявила я Бертраму и встала со скамьи. Фицрой тоже встал. – Мне искренне жаль, – сказал шпион. – Но я не могу позволить вам это сделать. Глава седьмая Мы попадаемся на удочку врага – Что, черт побери, вы хотите этим сказать? – взорвался Бертрам.