Майкл пожал плечами: – Вероятно, для всех было бы лучше, если бы он выпал за борт на пути домой. – Это неправильно! – запротестовала я. – Мы – или, скорее, вы можете спорить часами. Чем вы, по вашему мнению, занимаетесь? Нам нужно имя. Вы его назвали. – Дайте нам больше времени, чтобы подтвердить правильность выбора, – попросила я. Майкл нахмурился: – Это нужно быстро закончить. – И у нас есть другие дела. Срочные дела, – напомнил Бертрам. – Мы не можем отправить невинного человека на смерть, – объявила я. – Послушайте, вы же верующие люди, христиане, – сказал Майкл. – Думайте, что он просто пораньше попадет в землю обетованную. Я хочу только, чтобы у нас было достаточно оснований объявить его убийцей. Мне не важно, кто это будет. Слышали поговорку о том, что Господь сам отделяет грешников от праведников? После этого богохульства я посмотрела на него с таким презрением, что он слегка поморщился. – Хорошо. У вас есть время до завтрашнего утра. Тогда вы должны назвать имя, а тому, кого вы назовете, уже придется расхлебывать последствия. Вы понимаете, что определение убийцы в этом деле означает поддержание мирного процесса – сохранение его жизнеспособности? Смерть одного невинного человека против потенциальной смерти тысяч невинных людей. Такие сделки стране и правителям приходится заключать каждый день. – Но вы же говорили, что война начнется в любом случае, – напомнила я. – Я не всеведающий, – ответил Майкл. – Всегда остается шанс, что мир окажется более прибыльным. – Он подвинул стул, явно показывая, что разговор окончен. – У вас есть время до завтра, до восьми утра. Именно тогда делегация снова соберется на завтрак. Я сейчас снимаю кордон и отправлю эту компанию назад в гостиницу. Сопровождающие проверят, чтобы они тут ни с кем больше не общались и уехали. После этого он ушел. Бертрам посмотрел на меня одновременно с восхищением и отчаянием. – Не знаю, аплодировать тебе за твою добросовестность или впадать в отчаяние оттого, что мы еще дольше не сможем помогать Риченде. – Он встал, подошел ко мне, взял мою ладонь двумя руками и смотрел мне прямо в глаза. – Как ты думаешь, чего мы сможем добиться? Похоже, Майкл сейчас сделает так, что делегация окажется вне пределов нашей досягаемости. День близится к концу. Близнецов и Мэри до сих пор нет. Выставка закрывается. Что мы фактически можем сделать в оставшееся время? – «Босенбис», – напомнила я. – Мы можем поговорить с персоналом и любыми свидетелями, которых удастся найти, по поводу прошлого вечера. Как себя вчера вели члены делегации? Это поможет нам по-новому взглянуть на дело. Если мы узнаем что-то новое, то можем приехать в их гостиницу в семь утра и потребовать возможности снова побеседовать с членами делегации на основании новых доказательств. – Нет, – сказал Бертрам. – Что «нет»? – Ты не можешь пойти в «Босенбис». Я пойду сам, я настаиваю на этом, и выясню все, что смогу. Но ты не можешь меня сопровождать. И не спрашивай ни о чем. – Я и не собираюсь спрашивать, – заявила я. – Нам нужно вернуться в гостиницу и переодеться. Бертрам нахмурился. – Не в твоем стиле так быстро капитулировать, – заметил он. – Пошли, – позвала я. – Может, у Рори есть новости о детях. Бертрам взял меня под руку, и мы отправились к выстроившимся в ряд кэбам. Нас никто не остановил. Мой жених больше ничего не сказал, но у него начался нервный тик, хотя и в легкой форме. Он то и дело поглядывал на меня уголком глаза, а я, как обычно, сосредоточилась на том, чтобы мы следовали прямо и никуда не сворачивали. Глава тринадцатая Такая стрессовая ситуация, что не помогают даже пирожные Мы постучали, и Рори почти сразу же распахнул дверь гостиничного номера. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, мы увидели сбитые в кровь костяшки пальцев и оба одновременно резко вдохнули. Мы были поражены. – Я кое-кого нашел, – сообщил он нам, тяжело дыша. – Пока он мне еще не все рассказал, но расскажет. Я слегка оттолкнула его и вошла в номер. Риченда вскочила с кресла и бросилась мне в объятия. – Это все так ужасно, – завыла она. Мне потребовалось какое-то время, чтобы ее успокоить. Я понимала, что в этой ситуации не поможет даже заказ пирожных. Что можно сказать матери, которая боится, что ее детям угрожает опасность? Я не могла представить силу ее отчаяния. Эми болталась вокруг матери, время от времени Риченда обнимала ее и снова начинала плакать. То, что Эми воспринимала происходящее спокойно и ни на что не жаловалась, говорило очень многое о настроении тех, кто оставался в гостиничном номере. Я не заметила, куда подевался Бертрам, пока успокаивала Риченду, но затем увидела его выходящим из одной из ванных комнат. – Не заходи туда, Эфимия, – предупредил он. Бертрам был сам не свой, говоря о ванной, и я уставилась на него в полном непонимании. – Рори там держит одного из коридорных, – пояснил Бертрам. – Очевидно, ему заплатили за то, чтобы на нашем этаже не было никого из персонала, когда происходило похищение. Рори сейчас пытается ему помочь вспомнить все детали – все, связанное с тем, кто ему платил. – Коридорному? – переспросила я в ужасе. – Они же все совсем мальчишки! Сколько ему лет? – Двадцать пять так уж точно, – ответил Бертрам. – Коридорный – должность, а не возраст. – А Гленвиль где? – спросила я, замечая ее отсутствие. – Какое-то время тому назад она отправилась в полицию, – сообщила Риченда. – Мы решили не пользоваться телефоном на тот случай, если похитители договорились с кем-то на коммутаторе о подслушивании разговоров из нашего номера. Гленвиль сказала, что пойдет обходным путем, чтобы избежать слежки, но пока не вернулась. Мы с Бертрамом обеспокоенно переглянулись. – Вы не думаете, что ее тоже похитили? – в ужасе спросила Риченда. – Ищи во всем светлую сторону, – посоветовал Бертрам. – Она может работать на похитителей. В комнату снова вошел Рори. – Похоже, ему заплатили только за то, чтобы лифт не останавливался на этом этаже. А платил ему швейцар, у которого среди персонала сложилась определенная репутация. Он берет взятки за обеспечение различных услуг. – А он где? – Сменился какое-то время тому назад. Похоже, он любит ужинать в гостинице под названием «Агнец дьявола». Я сейчас переоденусь и пойду туда. – Я тебе нужен? – спросил Бертрам. – Только мы с Эфимией не совсем закончили… – Нет, – ответил Рори. – Подозреваю, что мне придется выбивать правду из этого типа, а это проще сделать, когда я один. Коридорный его описал. Сказал: скользкий, внешне похож на куницу, но трус, боится физической боли. – Чем вы занимаетесь? – спросила Риченда. – Помогаем, – ответила я. – Верь нам. Риченда повернула ко мне свое опухшее от слез лицо с покрасневшими глазами. – У меня нет выбора, – ответила она. – Как я понимаю, ты до сих пор не позвонила Гансу? – спросила я. – Нет, – тихим голосом ответила Риченда. – Боже праведный! – воскликнул Бертрам. – Человек имеет право знать о том, что происходит с его детьми. – У нас мало времени, – напомнила я. – Почему бы тебе не отправить телеграмму? Рядом с гостиницей есть почтовое отделение. Может, оно еще открыто? И позвонить оттуда можно. Не нужно бояться, что враги слушают на коммутаторах за пределами гостиницы. Это получается уже паранойя, а я не хочу, чтобы она у меня развилась. Бертрам взглянул на карманные часы. – Я могу это сделать, – неохотно предложил он. Они с Ричендой обговорили текст, и он ушел, даже не спрашивая меня, какие изменения в него внести. Рори отправился на поиски швейцара, оставив коридорного связанным в одной из ванных. Мы с Ричендой приперли дверь в ванную стулом. После этого я тихо объяснила Риченде следующую часть своего плана, при этом не раскрывая всех обстоятельств. Она захотела мне помочь, заявив, что это немного ее отвлечет, пока не вернется Гленвиль. * * * Когда опрятно одетый Бертрам в вечернем костюме вошел в «Босенбис», последним человеком, которого он ожидал там увидеть, как я думаю, была его невеста. Я сидела на высоком табурете у бара, одетая как проститутка, и потягивала шампанское маленькими глотками. Я кокетливо ему улыбнулась. Бертрам мгновенно устремился ко мне. Он таким уверенным жестом показал бармену, чтобы принес нам бутылку, что я уже начала беспокоиться. Снаружи «Босенбис» выглядел как типичный мужской клуб. Гостей весело приветствовал немолодой швейцар со снисходительной улыбкой – и они оказывались в просторном холле. Члены клуба должны были платить не только ежегодный членский взнос, но и ежемесячно вносить плату, если хотели, чтобы их фамилии были включены в клиентскую книгу, которую тут довольно грубо называли «Список жеребцов». Члены клуба также могли поручиться за гостей. Я все это выяснила, когда сегодня вечером, но немного раньше, оказалась перед главным входом. – Привет, дорогуша, – поздоровался швейцар, оглядывая меня с головы до ног. – Ты, наверное, новенькая. Раньше я тебя не видел. В следующий раз приходи к черному ходу. Труди расскажет тебе все о порядках в клубе.