– Она должна была его запереть, – прошептал Бертрам мне на ухо. Его бакенбарды щекотали мне щеку, и я с трудом удержалась, чтобы не захихикать. Может, дело было в том, что я выпила слишком много шампанского. Оно было сладким на вкус, с ароматом яблок, пузырьки восхитительным образом разливались у меня по языку, и я не подумала, что это на самом деле алкоголь, который я употребляю крайне редко. – Пойди проверь, – сказала я Бертраму, когда Труди исчезла. – Может, нам повезет. Я буду сторожить в коридоре. – Ухни как сова, если кто-то появится, – предложил Бертрам. – С какой стати тут появиться сове… – открыла рот я, но он уже исчез. Бертраму потребовалось несколько минут, чтобы найти, просмотреть и забрать нужный нам контракт, но время в коридоре для меня, где я оставалась в одиночестве, тянулось болезненно медленно. У меня крутило живот от беспокойства. Из-за того, что я не ела, но выпила, меня начало подташнивать. Мне стало так плохо, что я уже начала присматривать поблизости или растение в горшке, или ведро. Мое воспитание не позволяло мне извергнуть содержимое желудка на ковер. На самом деле я сомневаюсь, что мою матушку вообще рвало хоть когда-нибудь в жизни. Но я, похоже, получилась не такой стойкой. Я не могла уходить со своего поста больше чем на пару метров, а никакой емкости поблизости не наблюдалось. Вскоре позывы стали такими сильными, что я поняла: долго не выдержу. Я могла только молиться, чтобы никто не застигнул Бертрама врасплох. Я подошла к окну, мимо которого мы недавно проходили. К счастью, оно не было закрыто решетками, как часто окна на цокольных этажах. Но его неоднократно красили, и эта засохшая краска мешала открыть окно. Однако с помощью туфли мне удалось ее сбить и высвободить шпингалет. Затем, приложив невероятные усилия, на которые я оказалась способна только благодаря дикой панике, я приподняла оконную раму и высунула голову наружу. Окно открывалось в глухой переулок, а не на оживленную улицу, и оказалось расположено выше, чем я рассчитывала, – примерно в двух метрах над землей. На меня с любопытством уставился большой полосатый кот. Я поблагодарила Бога за то, что это такое уединенное место, и меня вырвало на землю под окном. Мне мгновенно стало лучше, но ненадолго. У меня снова и снова крутило живот, снова поднималась тошнота волна за волной, и мне пришлось снова совершить это недостойное леди действие. И тогда я от всего сердца дала себе клятву никогда больше не пить шампанское [31]. В конце концов у меня в животе ничего не осталось. Я склонилась через подоконник, чувствуя, как мое лицо обдувает свежим ветерком. Кот исчез, и я испугалась, не стал ли он жертвой моего неточного прицеливания. В этот момент у меня, честно говоря, было желание послать короля и страну ко всем чертям, а также всех немцев и дипломатов, которые оказались впутаны в это дело. Мне хотелось только лечь в какой-нибудь темной комнате и положить на лоб мокрый холодный платок. Я как раз представляла это блаженное состояние, когда из-за угла вылетел Бертрам. Я без труда поняла, что это он, даже не повернув головы. – Тревога! Она идет! – прокричал Бертрам. Увидев, как он приближается, я отошла от окна. Фалды фрака развевались у него за спиной, в руках он сжимал какие-то бумаги. – Окно! – воскликнул он. – Отлично! – И до того, как я могла что-то возразить, он выпрыгнул из него с гораздо большей ловкостью, чем я могла от него ожидать, и исчез внизу. – Я тебя поймаю, – крикнул он в следующее мгновение, а за этим последовал возглас, свидетельствующий о том, что он обнаружил, почему я открывала окно. Однако времени на объяснения не было, потому что в коридоре у себя за спиной я слышала приближающийся стук каблучков. И он еще сопровождался громким криком, от которого легкие могут разорваться: – Джордж! Джордж! Держи воров! У меня едва ли было на это время, но я подумала, что половину мужчин в Лондоне зовут Джордж. Я подтянулась к подоконнику. Это джентльмены могут выпрыгивать из окон как молодые олени, но юбки – не лучшие друзья девушек в этом деле. Внизу я увидела, что Бертрам проехался по тому, что леди никогда не должна упоминать, притормозил и упал на мягкое место. И это его продвижение по массе, которую леди никогда не должна упоминать, разнесло массу еще больше по территории за окном. Я огляделась. Кот теперь сидел на выступе у окна напротив. Он мыл лапу и ухмылялся, как может ухмыляться только кот, наблюдая за тем, как я буду выпутываться из сложного положения. Я подобрала юбки и прыгнула. Бертрам галантно шагнул мне навстречу. Ему придется выбросить эти ботинки. Однако вместо того, чтобы аккуратно приземлиться в его объятия, я на мгновение зависла в воздухе. Я увидела, как у Бертрама выкатываются глаза от удивления. Затем послышался треск, это рвалась моя юбка, зацепившаяся за шпингалет, но я оказалась на свободе и всей тяжестью своего тела рухнула на Бертрама, он в свою очередь рухнул на землю. Это было самое неприятное объятие в моей жизни. Мы с трудом поднялись на ноги, в процессе еще больше перепачкались и побежали. Мне было поразительно легко бежать и еще поразительно холодно. Затем я опустила глаза вниз и поняла, что ни один человек в Лондоне, видевший меня во время этой эскапады, меня не узнает. Они не будут смотреть мне в лицо. На самом деле большая часть моих юбок осталась висеть на шпингалете. Бертрам увидел мое выражение лица, потом увидел, чем оно вызвано, и шокированно раскрыл рот. – Кэб, – выпалила я, тяжело дыша. – Дай мне свой фрак и останови кэб. Для разнообразия Бертрам не стал со мной спорить, и вскоре мы на самом деле оказались в кэбе, и это было наше самое дорогое путешествие на этом виде транспорта, которое я могу припомнить за свою жизнь. Бертрам сидел в одной рубашке и вообще не мог говорить из-за ужасающего положения, в котором мы оказались. Я обернула его фрак вокруг своих голых ног. И от нас обоих воняло больше, чем от протухшей рыбьей головы, которую только смогут предстоящей ночью найти бездомные коты. Глава четырнадцатая Дела идут в гору Я сама была в услужении, поэтому у меня хорошо развито шестое чувство – по крайней мере, в плане того, где искать служебный вход. Я знаю, где они обычно расположены. К тому времени как мы поднялись по лестнице к нашему гостиничному номеру, мы оба были измотаны. Лицо Бертрама приобрело зеленоватый оттенок, и я очень надеялась, что он не имеет отношения к излишнему напряжению сил. Мы оба не стали обращать внимание на то, кто находится в номере, и тут же бросились в ванные комнаты. К несчастью, Бертрам вначале попал в ту, где Рори держал коридорного. Парень закричал в смятении при виде Бертрама, несомненно подумав, что его ждет какой-то новый и необычный вид пыток. Я сбросила с себя остатки одежды и рухнула в ванну сразу же после того, как повернула краны причудливой формы. Вода еще не успела даже покрыть дно. Я ожидала, что в любой момент может войти Риченда, начнет кричать и требовать объяснений и рассказа о том, что случилось, но ничего подобного не произошло. Когда я уже начала натираться мочалкой, в дверь тихо постучали, и прозвучал голос Рори: – Эфимия, с тобой все в порядке? – Мне нужно вымыться, – крикнула я в ответ. – Но я никак не пострадала. Я же упала на Бертрама, поэтому, похоже, у меня не появилось ни единого синяка. – Поторопись, – сказал Рори. – Дела тут развиваются полным ходом. Сейчас не время для омовений. Я поняла, что, если Рори разговаривал со мной, стоя с другой стороны ванной комнаты, значит, он вошел в мою спальню. Человек, много лет работающий дворецким, не станет делать подобного без крайней необходимости. Я постаралась все сделать побыстрее и завернулась в полотенце. Затем я открыла шкаф и осмотрела содержимое, пытаясь найти хоть что-то, во что можно было облачиться без помощи горничной, причем меньше чем за час. Гленвиль! Конечно, она должна была уже вернуться! Я позвала ее, а сама тем временем достала из ящика нижнее белье. Ни одна нитка из той одежды, что сегодня была на мне, больше никогда не прикоснется к моей коже. Дверь открылась, и я чуть не рухнула в обморок. – Мэри! – закричала я, роняя одежду и полотенце и заключая ее в объятия. – Ты вернулась! Все хорошо? – Боюсь, что нет, – ответила она, тоже крепко обнимая меня. По ее голосу я поняла, что она плакала. – Что случилось? – спросила я, делая шаг назад. – Скажи мне, что это не… – Нет, не самое худшее, – заверила меня Мэри. – Давай я помогу тебе одеться, пока ты не простудилась, и мы все обсудим с джентльменами. Она всхлипнула, подняла с пола чулок и протянула мне. Мэри молча помогла мне одеться. Выбор женской одежды требует внимания, а для того, чтобы ее правильно надеть, нужны определенные умения и навыки. Одеваться еще сложнее, если дама мокрая, пребывает в расстроенных чувствах, а ее волосы распущены. Однако прошло совсем немного времени перед тем, как я оказалась вполне презентабельной и могла присоединиться к остальным. Мы вошли в гостиную вместе с Мэри, которая повисла на моей руке. Она никогда не выглядела такой бледной и хрупкой за все годы нашего знакомства. Бертрам сидел в кресле, опустив плечи. Волосы у него еще не высохли и начали виться. Он даже не потрудился смазать их бриолином, как делал обычно. Я понятия не имела, что они у него вьются от природы, и это на мгновение заставило меня отвлечься. Мимо меня прошел Рори. – Да, ты не торопилась, – заметил он. Я моргнула, вернулась к действительности и уселась в кресло. Усталость, накопленная за день, полный физической активности, навалилась на меня. Вероятно, я сильно побледнела, потому что тон Рори смягчился. – Бертрам рассказал мне про ваши последние приключения. – Имя там указано? – повернулась я к Бертраму. – И адрес, – ответил он. – Мы туда вскоре поедем, но… – Он бросил взгляд на Мэри. – Риченда отправилась платить выкуп. Мэри прислали назад в качестве жеста доброй воли, но Гленвиль все еще не вернулась. Риченда, несмотря на протесты Рори, решила все делать сама. – Он сглотнул. – Она сама может снять деньги. У нее есть акции банка Стэплфордов. – Но сумма-то невероятная! – напомнила я. – Рори убедил их здраво взглянуть на вещи. Похоже, им страшно хочется побыстрее избавиться от детей, поэтому они согласились на меньшую сумму при условии, что Риченда придет одна. – Мне следовало пойти за ней, но Мэри была не в том состоянии, чтобы оставлять ее одну с Эми, – вставил Рори. – Я не знал, что вы… вы же могли… Я не знал… а вдруг вы… – Он сел и схватился за голову. – Я должен был за ней проследить. Бертрам подошел к нему и неловко похлопал его по спине: – Ты ничего не мог сделать, старина. Если эти типы такие ужасные, как рассказывает Мэри… – Он бросил взгляд на меня. – Они заставили Мэри держать в руках кошку, пока убивали ее. Так кровь оказалась на ее форме. Мэри завязали глаза, а кошку спеленали. – Я думала, что это один из детей, – слабым голосом произнесла Мэри, явно готовая лишиться чувств. – Они сняли повязку с моих глаз, потому что я кричала не переставая. Когда я увидела, что это кошка, они рассмеялись мне в лицо. Я сглотнула и порадовалась, что меня больше не стошнит, – в животе ничего не осталось. – Если бы ты отправился вместе с Ричендой, то они вполне могли бы убить детей прямо на месте, – заметил Бертрам. – Этого нельзя было исключать. – Да, может и так, – согласился Рори и поднял голову. Больше он не сжимал ее руками. – Но что нам делать теперь? – Мэри, а ты помнишь, где вас держали? – спросила я. Мэри стояла, прислонившись к стене. В ответ на мой вопрос она молча покачала головой. – Они завязали ей глаза, когда везли туда, – сообщил Рори. – А когда сняли повязку, то она находилась уже в темном помещении. Они привязали ее к трубе веревкой такой длины, чтобы она могла заниматься детьми. – Они ничего не говорили, что могло бы помочь? – спросила я у Мэри. – Хоть что-нибудь? И снова Мэри покачала головой. Казалось, что она находится в полубессознательном состоянии, и я начала беспокоиться о том, насколько сильно она пострадала. – Судя по тому, что помнит Мэри, они говорили на немецком, – сообщил Рори. – Чертова немчура! – рявкнул Бертрам. – Все они одинаковые. Дьявольское отродье! Я пыталась подобрать слова. Бертрам пребывал в сильном возбуждении, поэтому нес бессмыслицу. Казалось, его разум уносит бурлящая в нем ярость. Рори сидел с мрачным видом и явно пребывал в отчаянии, а несчастная Мэри превратилась в тень самой себя. Я не могла решить, что делать. Я знала, что нам нужно срочно отправляться в дом к любовнице Портера и проверить нашу версию о ее связи с Клаусом фон Риттером. Мы должны это выяснить до завтрашнего утра, или мы рискуем отправить невиновного человека на виселицу. Но как мы можем оставить Мэри и Рори? Как мы можем бросить Риченду и ее малышей? Я могу позвонить Гансу. Я очень сильно сомневалась, что Риченда ему звонила. Но как он может нам помочь, находясь так далеко? У меня в голове начала формироваться мысль, но я не позволяла себе принять ее как возможную версию. Я посмотрела на Бертрама, который, казалось, оборвал свои разглагольствования на полуслове. Лицо у него посерело, и я знала, что он думает о том же самом, что и я. – Если это план Ричарда… – начал он. – Не произноси это вслух, – попросила я. – Мы ничего не можем сделать. Но Бертрам не тот человек, который станет сторониться ужасной правды. – Если это так, то сейчас он держит и детей, и Риченду, – сказал Бертрам. – То есть всех тех, кто стоит между ним и Стэплфорд-Холлом, которым он хочет завладеть. Ганс не может на него претендовать, Эми удочеренная. Возможно, он надеялся с первого раза прихватить и Риченду, но теперь она сама к нему пришла. А Риченда вместе с детьми – это лучший вариант, на который он мог надеяться. Я кивнула с несчастным видом. – Боже праведный, – в первый раз открыла рот Мэри. Ее слова были как льдинки, пронзающие мое сердце. – Он же убьет их всех. Я отвернулась, глотая слезы. Я понимала, что вот-вот разрыдаюсь в голос, и ушла к себе в спальню. Риченде с детьми угрожала смертельная опасность где-то в этом городе, но мы понятия не имели, где они находятся. – Неужели она тебе даже не намекнула, куда направляется? – спросил Бертрам у Рори.