Я подскочила на кровати. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее, будто только и мечтая вырваться из тесной клетки. На коже выступила испарина, меня всю трясло. В темноте удавалось разглядеть только очертания спящей Мерри. – Эфимия! Тихонько взвизгнув, я ущипнула себя. – Во имя всех святых, Эфимия, просыпайся! Пока я не разбудил весь дом. Раздражение в голосе Бертрама быстрее всего убедило меня в реальности происходящего. Я встала и в темноте кое-как влезла в платье и стянула волосы сзади. – Иду, – прошептала я так громко, как смогла. – Я должна привести себя в порядок. Бертрам перестал колотить в дверь, но его нетерпение ощущалось даже на расстоянии. Мерри, всегда отличавшаяся крепким сном, пропустила все то интересное, чего так ждала. Наконец открыв дверь, я с облегчением увидела, что Бертрам полностью одет и, судя по всему, трезв, хотя на его примере я узнала, что видимость трезвости мужчины весьма обманчива. – Бертрам, что же случилось, что вы так неподобающе стучитесь ко мне в спальню? – Дело в Рори. Боюсь, он убил мисс Флауэрс. Глава 14 Непростая ночь со сложными людьми Сначала я не поверила. – Нет! – твердо возразила я. – Боюсь, что все так и есть, Эфимия. Другого объяснения не найти. – Нет, нет и нет, – категорически возражала я. – Рори не убийца, и потом, второй раз подобные обвинения на его родной земле – просто нелепо![15] Это за гранью возможного, – добавила я для большего эффекта, а также чтобы показать, что не только Рори владеет обширным словарным запасом[16]. Потом я потянулась к Бертраму и ущипнула его за руку. – Ой! – издал несвойственный джентльмену и даже какой-то встревоженный возглас Бертрам. – Просто проверяю, что не сплю. – А разве в таких случаях не себя щиплют? – потирая руку, обиженно спросил он. – Себя уже проверяла, но вы все равно могли остаться галлюцинацией. Ваши обвинения возмутительны. – Послушай, я знаю, что ты по уши влюблена в него… – Мистер Стэплфорд! – тоном разгневанной герцогини возмутилась я. – Ох, бога ради, просто пойдем со мной. Он в библиотеке. – Вы уже вызвали полицию? – Еще нет. – Ну ладно, – сдалась я. – Пойду, только чтобы спасти вас от собственной глупости, хоть время совсем неподходящее. Бертрам пробормотал себе под нос что-то вроде «избавь Господь от сложных женщин». Я решила притвориться глухой. Если и дальше продолжать шуметь, Мерри точно проснется, а уж историй потом расскажет… У Бертрама от природы небогатое воображение, но человек он пылкий, и стоит ему убедиться в собственной правоте – и все, с места не сдвинешь. Кто-то даже может сказать, он упрям, как мул. Я последовала за ним через весь дом в библиотеку. Все остальные комнаты, похоже, были заперты, и света нигде не горело. Хорошо, значит, больше никто в этом не участвовал. – Кого вы оставили охранять Рори? Джока? – Нет. Он дал мне слово, что дождется нашего возвращения. – Бертрам, вы осознаете, что если бы он был убийцей, то это был бы очень глупый поступок. – Это слово джентльмена, Эфимия! – Слово человека, которого вы считаете убийцей. Насколько я помню, убийц обычно не называют достойными людьми. Бертрам промолчал, только ускорил шаг, причем настолько, что я, запыхавшись, едва поспевала за ним. Распахнув дверь в библиотеку, он ворвался внутрь, будто собирался повалить предполагаемого убийцу на пол при попытке к бегству. Я спешить не стала, но все же успела увидеть выражение лица Рори. Он грелся у камина, где остались лишь затухающие угли, и, обернувшись к нам, язвительно усмехнулся. Эта реакция и заставила меня сомневаться. Как дворецкий Рори никогда бы не выразил недовольства перед теми, кого он считал выше себя, даже когда становился свидетелем (что случалось нередко) недопустимого поведения так называемых высших слоев общества. – Вы думали, меня уже здесь не будет? – холодно осведомился Рори. – Пусть я не джентльмен, но слово свое держу. – Я – нет, – покраснел Бертрам. – А Эфимия… Рори гневно повернулся ко мне, и я решительно выставила руку, предупреждая дальнейшие споры: – Нет-нет, не втягивайте меня в это! Я просто указала на то, что от убийцы выполнения обещаний ожидать нельзя. – Рори начал что-то говорить, но я не дала себя перебить, практически прокричав: – Но я также сказала, что никогда не смогу поверить, что ты можешь быть убийцей. – Прости, Эфимия, – опустил глаза Рори. – Я всегда буду верить в тебя. Рори двинулся ко мне, протягивая руки, но под взглядом Бертрама остановился. – А у меня, боюсь, все еще есть опасения, и весьма серьезные, – отрезал он. – Я требую объяснений. Что-то в лице Рори закрылось, и он отступил. Теперь вся его поза излучала враждебность. – Я уже говорил, что вам, Бертрам Стэплфорд, мне объяснять нечего. Теперь они стояли друг напротив друга, обмениваясь сердитыми взглядами. – Если ты не объяснишься, Маклеод, буду вынужден передать тебя в руки полиции. – Я понял, – холодно ответил Рори. – Ради всего святого! – воскликнула я, чуть было не добавив «мальчики». – Ведете себя как дети. Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? – Ладно, – начал Бертрам. – Я обнаружил Рори в комнате мисс Флауэрс, он что-то искал. Не иначе как избавлялся от улик. – Зачем нужно было идти в ее комнату? – Так и я о том же спрашиваю! – обрадовался Бертрам. – Нет, зачем это нужно было вам, Бертрам? – На этих словах уголки губ Рори дернулись в намеке на улыбку. – Услышал шум, – с достоинством ответил Бертрам. – Но почему вы рыскали по дому в ночи? – Я не рыскаю, – прорычал Бертрам, в этот момент как никогда напоминая заросшего бородатого тигра. – И вообще, не я нахожусь под следствием. – Так я под следствием, да? – В речи Рори угрожающе прорезался шотландский акцент. – А вы, стало быть, и судья, и присяжные, и палач? – Я не это имел в виду, – вспылил Бертрам. – Довольно! – Терпение мое лопнуло. – Я не дворецкий, который может болтаться без дела по дому, и не гость. Я горничная. Горничная! И как горничная я драю ступеньки, выбиваю ковры, заправляю кровати и за день едва могу присесть, а когда наконец уже к ночи могу лечь в постель на пару коротких часов заслуженного сна, то валюсь с ног. У меня все болит. А тут после очень долгого и утомительного дня меня будят, лишая положенного сна, вытаскивают из кровати и ведут сюда, заставляя выслушивать вашу перебранку из-за смехотворных обвинений. Счастливой меня сейчас не назовешь. Вы это понимаете? Никто не произнес в ответ: «Да, Эфимия», – но оба выглядели в достаточной мере пристыженными. – А теперь сядьте, оба! – велела я. Иногда у меня получается копировать манеру поведения матушки, как сейчас. Мужчины обменялись взглядами, на краткий миг забыв о разногласиях перед угрозой «загадочного женского характера», и под моим непреклонным взглядом сели. Тогда я поняла, что никогда еще так сильно не злилась ни на одного из них. – Бертрам, почему вы так поздно не спали? – Пытался выяснить, ради чего здесь наши гости, – ответил он. – Чертовски сложно выполнять задание Фицроя, не зная, в чем дело. Не согласиться с этим было сложно. – Рори мог заниматься тем же самым. – Он же дворецкий, – возразил Бертрам. – То есть недостаточно важная птица, чтобы думать собственной головой? – негодующе перебил Рори. – Тише, Рори, у тебя будет возможность высказаться, – безапелляционно оборвала вновь начинающийся спор я, точно разговаривая с провинившимся ребенком. Немногие могли противостоять такому тону, если они его заслужили, и Рори замолчал.