– Этому уж точно не бывать, – к моему огромному облегчению, пообещал Бертрам. – Девчонка просто дрянь. Прошу простить за выражение, – ожесточенно почесав бороду, добавил он. – Я бы не стала употреблять подобные слова, – улыбнулась я, наливая себе немного шерри, а Бертраму – виски. – Но ваше чувство я полностью разделяю. Пару мгновений Бертрам пораженно смотрел на меня с бокалами в руках, а затем прикрыл дверь. – Я привыкла вести себя как компаньонка, – натянуто произнесла я. – А не как служанка. – Ну да, но мы же сейчас вроде как внедренные агенты, играем роли и все такое. Я села в одно из больших библиотечных кресел, потягивая шерри. – Как думаете, что происходит? – У них куча карт Шотландии, – сообщил Бертрам. – Я подловил одного из них здесь над целой кипой как раз до обеда. Услышав скрип петель, он свернул их все разом – безобразное обращение. А когда увидел, что это я, немного расслабился. – И всех их зовут Смитами? – Невероятное совпадение, – согласился Бертрам. Под моим пристальным взглядом он медленно опустился в другое кресло. – Хочешь сказать, они назвали вымышленные имена? Нет, не думайте, что Бертраму не хватает каких-то жизненно важных для мыслительного процесса составляющих. Дело в том, что если раньше казалось, что из нас двоих у меня меньше знаний о мире (и в каких-то областях, подозреваю, так до сих пор и есть), за последние годы мое врожденное стремление верить людям несколько выветрилось. А с Бертрамом, похоже, этого не произошло. Он стукнул себя по лбу. – Я идиот! – воскликнул Бертрам, и я не стала его разубеждать. – Тот парень наверняка служащий, то-то он вовсе не назвался. – Церковный служащий? – обескураженно переспросила я. – Министерский. – Из какого департамента? – Вряд ли нам полагается знать. Я все больше убеждаюсь, что нам не нужно ничего делать. Фицрой в самом деле хотел, чтобы здесь их встретили люди нужных ему политических приверженностей и без связей. – Связей с чем? – С тем, что имеет отношение к их делу. – И чтобы слуги не задавали вопросов об именах. – И не рылись в бумагах. – А вы, похоже, останавливались в домах с сомнительной репутацией, – заметила я. – Ни одна из горничных под моим руководством никогда бы так не поступила. – Это потому, что я плачу приличное жалованье, и потому, что ты как экономка ко всем слугам относилась справедливо. Как правило, чем богаче домовладелец, тем неохотнее он платит слугам. Знатные семьи по-прежнему считают, что служба в их доме – большая честь, как и приставания их похотливого отпрыска. Видимо, потрясение явно отразилось на моем лице, потому что Бертрам поспешил добавить: – Прости, Эфимия, я выпил за обедом слишком много вина. Думал, справлюсь, но теперь ты налила мне виски. Похоже, сейчас приду в свою комнату и просплю до вечера. – Как аристократично, – вздохнула я. Бертрам поморщился. – А чем остальные заняты? – Я об этом и хотел сказать. Они попросили Рори переделать оружейную комнату в переговорную. – Надеюсь, все ружья он запер. – Меня охватило нехорошее предчувствие. – О нет, Эфимия, зачем ты об этом сказала, – вздрогнув, посетовал Бертрам. – Так или иначе, все свободное время они будут совещаться, и ни мое, ни твое присутствие не требуется. – Так что же, на этот раз никаких приключений? – Очень надеюсь, – отозвался Бертрам. Глаза у него слипались, и стало ясно, что наша беседа подошла к концу. Прокручивая ее в голове, я поняла, как мало мне известно. Вряд ли Смиты были из правительства. Вероятнее всего – подрядчики или поставщики, борющиеся за участие в правительственном проекте. Который, предположительно, касался Шотландии, если Бертрам был прав насчет карт. Ну а единственная причина подобной секретности, приходившая мне в голову, – жуткая непопулярность проекта в случае огласки, поэтому Бертрама и не посвятили в тайну. У Ричарда Стэплфорда, как члена парламента, определенно были интересы в оружейном бизнесе, поэтому он мог предоставить свой дом правительству, чтобы вернуть прежнее расположение, но на роль радушного хозяина выбрали его младшего брата. Это тоже что-то означало, но что? Мисс Флауэрс я вычеркнула как секретаршу с несоответствующими ее положению запросами. Она также, вероятно, довольно глупа, раз согласилась остановиться в таком небольшом, одиноко стоящем посреди шотландских пустошей доме, в компании своего начальника и еще четырех мужчин, и считать, что ее репутации ничего не угрожает. По моим оценкам, все джентльмены были средних лет, а значит, на вершине карьеры. Это также означало, что они достигли того возраста, когда представители мужского пола в большинстве своем начинают считать, что у них теперь есть право делать все, что им заблагорассудится. Допив шерри, я забрала у спящего хозяина дома его бокал: отнесу на кухню – а кому еще здесь убираться? А потом освежающая прогулка будет весьма на пользу. Я осторожно прикрыла за собой дверь в библиотеку, стараясь, чтобы даже замок щелкнул мягко, не разбудив Бертрама, и не заметила стоявшего за спиной мужчину. Он резко похлопал меня по плечу, и я, подпрыгнув, пронзительно вскрикнула. – Что? Где?.. – раздалось приглушенно из библиотеки, а потом сменилось громогласным храпом. Очевидно, что от Бертрама помощи можно было не ждать. Я обернулась к подошедшему, придавая лицу выражение, как у матушки[10]. Коротышка отшатнулся. – Господи боже! – У него оказался мелодичный голос. – Дорогая, я не хотел вас напугать. Позвольте представиться, я мистер… – Смит, – отрезала я, постаравшись подпустить в голос как можно больше металла. – Верно, – криво улыбнулся мужчина. Ростом он был немного ниже меня, с узкими плечами, голубые глаза щурились за стеклами круглых очков, густые волосы, хотя и коротко остриженные, отливали золотом. Многие готовящиеся к первому выезду в свет девушки за такую роскошь все бы отдали, хоть руку – не свою, так служанки. – Я лишь хотел узнать, не окажете ли вы мне услугу. Мне нужно отправить письмо. – Он протянул мне небольшой толстый конверт, который я машинально взяла. – Чрезвычайно важно отправить сегодня и тайно. Сердечные дела, – пояснил он, постучав себя по носу. – Уверен, такая хорошенькая девушка должна разбираться в подобных вещах. Письмо в самом деле пахло одеколоном. – Вот деньги, – продолжил блондин, вкладывая монетки мне в другую руку. – И пусть эта просьба останется между нами, хорошо? Уверен, что могу вам доверять. – Он снова криво улыбнулся, отвернулся и ушел, слегка прихрамывая. Я молча смотрела на письмо. В голове крутилось множество противоречивых мыслей, и пока я обдумывала, как поступить, в конце коридора появился Рори. Какое облегчение, мне не придется принимать решение в одиночку! Но вот он подошел ближе, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего, так что я инстинктивно опустила конверт в карман фартука. – Где мистер Стэплфорд? – требовательно спросил он. Я указала на библиотеку. Рори хмыкнул в ответ, но так, как могут только весьма опытные дворецкие. – Тебе что, больше заняться нечем? – принялся выговаривать он. – Если нет, то ковры в холле следует хорошенько выбить. Глава 9 Прогулка по высокогорью приносит неудовлетворительные результаты Скоро начнет смеркаться. В отличие от Мерри, большое количество деревьев меня не пугало, но моих знаний окрестностей для прогулки в темноте было явно недостаточно. Я также предположила, хотя Рори и не счел нужным сказать мне об этом, что теперь прислуживать за столом будем мы вдвоем. Пусть Сьюзан экономка, но такого опыта у нее нет, и в принципе в любом другом месте ее подготовки хватило бы разве что на должность младшей служанки. Разумеется, говорить ей об этом я не собиралась. Когда я вышла на улицу, получив примерные указания от Сьюзан о дороге до деревни, где находились лавка и почта одновременно, еще стоял яркий морозный день. К счастью, за первую поездку я прекрасно изучила особенности шотландской погоды и взяла с собой шаль от дождя. С таким количеством кудрей, как у меня, девушка просто не может позволить себе промокнуть. Подобные прогулки по мокрым сельским улочкам приводят к тому, что потом от меня пахнет мокрой шерстью, точно от вымокшей собаки. И все же я оказалась далеко от всех известных и неизвестных переживаний охотничьего домика, и надо мной вместо крыши сияло чистое небо. Вскоре я поймала себя на том, что несколько фальшиво (таланта к музыке у меня нет) насвистываю и даже подпрыгиваю от радости. Тропинка, указанная Сьюзан, весьма слабо напоминала пешеходную. Она вилась между высокими деревьями, огибала поля – одни возделанные, другие еще нетронутые. Вот уж где совершенно точно можно было не опасаться проезжающих повозок. По моим расчетам, я прошла уже половину пути, как вдруг волоски на шее встали дыбом. Сложно объяснить, но те из вас, кому хоть раз казалось, будто за вами следят, сразу меня поймут. Словно какой-то животный инстинкт предупреждает, что теперь добыча – это вы. Я стала очень внимательно следить, куда ступаю. Теперь изгибы тропинки мне были на руку: я могла оглядываться, не вызывая подозрений, и, хотя дыхание участилось, я изо всех сил старалась не выказывать тревоги. Может, просто шумному деревенскому мальчугану стало любопытно посмотреть на «тех из большого дома». Правильно ли я поступила, не сказав о письме ни Рори, ни Бертраму? Последний захотел бы вскрыть его, но моя совесть не позволила бы. Мы не подчинялись Фицрою напрямую, и никто еще не намекнул мне, что цель нашего пребывания в Шотландии – выведывать тайны и лезть в частные дела гостей. Конверт в самом деле был сильно надушен мужским одеколоном, и я склонна была предполагать, что там действительно находилось любовное послание, пусть его отправитель и показался мне весьма неказистым. Как устроен этот мир, я знала, и догадывалась, что всегда найдутся женщины, готовые с радостью ответить, если к ним проявляет интерес богатый мужчина. За спиной хрустнула веточка. А что, если я все поняла неверно и доверенное мне письмо – секретное правительственное послание? Что, если внутри… здесь мое воображение в нерешительности замирало. Конверт небольшой, а чертежи нового оружия, конечно же, заняли бы больше места? Я никогда ничего подобного не видела, но предполагала, что они довольно мудреные, а потому объемные. Разумеется, мысли об оружии натолкнули меня на размышления о том, что люди с ним делают, и заставили задуматься о собственной безопасности. Кожа покрылась мурашками. Все сложнее удавалось сохранять спокойный шаг, уговаривая себя не броситься бежать. Каким-то образом я знала, что если побегу, за мной бросятся в погоню. Суровая красота природы приобрела зловещий оттенок. Не слышно было птичьей переклички. Не ревел домашний скот. Внимательным взглядом я осмотрела горизонт: ни намека на деревушку и ни единой живой души ни на тропе, ни в поле. Разумеется, в это время года мало что можно было сделать с промерзшей землей, но мне вдруг показалось, что тишина вокруг какая-то неестественная. Будто все вокруг почувствовали надвигающуюся угрозу и обратились в бегство. Время тянулось бесконечно. Теперь я знала, что каждый шаг приближал меня к верной гибели. Еще ветка хрустнула где-то позади, и у меня вырвался вскрик. Ринувшись вперед, я спряталась за дерево, хоть и понимала всю нелепость своих действий. Стволы деревьев – все же не стена, и я понятия не имела, с какой стороны поджидал мой враг. Прижавшись спиной к коре, я начала медленно двигаться по кругу. Поля, рощицы и поросшие кустарниками холмы предстали перед глазами. Невысокая кучка листвы чуть вдалеке слева шевельнулась. Я затаила дыхание. «Кролик, – сказала я себе. – Может, два». Опасных зверей здесь не водилось. Лишь люди, самые опасные существа из всех. Прямо у меня на глазах из листвы появился уродливый искривленный коготь размером больше ладони. Воображение у меня было отменное, но такого придумать оно бы не смогло. Завопив во всю силу легких, я бросилась бежать. За спиной тяжело бухали шаги преследователя. Оборачиваться и терять время я не могла, поэтому упорно двигалась вперед. Единственной надеждой было добраться до деревни. Ноги саднило от бега по твердой мерзлой земле, но я не останавливалась, несмотря на боль – от этого зависела моя жизнь. Прическа рассыпалась, шпильки выпали по дороге, но в голове билась мысль: только вперед. Я думала о Рори. О Бертраме. Проклинала Фицроя. Выглядя как настоящая сумасшедшая, я наконец влетела в деревню. Начиналась она с общего колодца. Вокруг, болтая и смеясь, собрались несколько молодых женщин. Все как одна тут же замолчали. – Ч-ч-ч-удовище, – заикаясь, выдавила я. – В лесу. Омерзительное нечто, не имеющее права на существование. – Как только старика Уифи Кэмпбелла ни называли, но так ни разу, – рассмеялась одна из девушек с алым шарфом на голове. Я опустилась на ступеньки у колодца. – Я не выдумываю, – пытаясь отдышаться, выпалила я. – Там что-то есть. Во взглядах девушек, обращенных ко мне, мешались изумление и жалость. – А вы, стало быть, из охотничьего домика? Из этих лондонцев? – спросила другая, с фиалковыми глазами и темно-рыжими волосами того оттенка, который бывает только у шотландцев. – Из домика, да, – выговорила я, все еще не восстановив дыхание.