— Сейчас подтянутся, — пояснил Крюков. — Их тачки подвели. — У них что, движки слабее? — нахмурился Борман. — Нет, корпус шире. Не везде пролезет. В этот момент из-за угла показались отставшие машины Коржаковой бригады. Их бока и в самом деле были изрядно помяты. — Ладно, — распорядился Борман, — здание оцеплено, но на рожон лезть не надо. Для начала я навещу полковника Сидорова. А вы пока покурите. Первыми не начинайте. Станут стрелять, отвечайте. Но только в рамках необходимости. Я пошел. — Вы пойдете один? — с тревогой спросил Лось. — Конечно. Если Сидоров захочет подвесить мне хомут, то вместе со мной задержит и того, кто со мной пойдет. А вы будете нужны здесь. И Борман вальяжной походкой направился к гостеприимно распахнутой двери городского Управления внутренних дел. Полковника Сидорова он нашел в его собственном кабинете. Но, в отличие от предыдущих встреч, секретарша вместо вежливой улыбки встретила его появление сжатыми в куриную гузку губами. — Я сейчас узнаю, свободен ли Иван Иванович. — Что? Возмущённый Борман не совсем вежливо отодвинул ее в сторону и открыл дверь кабинета. Полковник Сидоров сидел за своим столом и обстоятельно, не торопясь, пил кофе из севрского фарфора. Аромат от чашки исходил просто сногсшибательный. Борман без приглашения прошел к столу и уселся в кресло напротив. — Какаву пить время находишь? — ехидно поинтересовался он. — А трубку поднять некогда! Или у тебя только для меня времени нет? Полковник аккуратно поставил чашку на стол и отодвинул в сторону. Промокнул губы салфеткой. Он все делал не спеша, словно старался оттянуть какой-то неприятный момент. Наконец Сидоров поднял на Бормана непроницаемый взгляд. — Что стряслось? Почему ты врываешься ко мне в кабинет? Кричишь, топаешь ногами. Объяснись, будь любезен. — Нет, это ты объяснись! — с плохо сдерживаемой яростью прорычал Борман. — Что творится в городе? Расул ведет себя здесь как у себя дома, убивает моих людей, ломает и жжет имущество. А вся милиция исчезла. Попряталась, словно от стыда. Полковник потер лицо ладонью. Борман только теперь заметил, что у него красные глаза: то ли с перепоя, то ли от недосыпания. А может быть, от того и другого вместе. — Я все это знаю. Но у меня приказ сверху ни во что не вмешиваться, — неохотно признался полковник. — И я его нарушить не могу. Мне до пенсии три года осталось. Борман выслушал его с недоумением, а когда тот закончил, то расхохотался. — Болван! Идиот! Тебя же элементарно подставили! Неужели ты думаешь, что после всех этих погромов, всех этих пожаров, взрывов и стрельбы ты сохранишь свое место? Если тебя не посадят, можешь считать. что тебе очень сильно повезло! Сидоров обиделся. — Я так не думаю. Ты просто не знаешь, кто за всем этим стоит. — Мне на это наплевать! Я просто хочу тебе напомнить. что когда-то мы были друзьями, и это место ты получил только благодаря нашей дружбе. — Ты мне тоже кое-чем обязан, — недовольно пробурчал полковник. — Но я не собираюсь с тобой считаться одолжениями! — Потому что счет этот будет не в твою пользу. — Борман теперь не орал, а говорил тихо, но каждое его слово падало. как топор на плаху. — И если ты, мягко выражаясь, плюешь на нашу старую дружбу, я со своей стороны тоже забуду о каких бы то ни было обязательствах. На меня нападают, моей жизни угрожают враги. А правоохранительные органы демонстративно самоустраняются и отказываются обеспечить мою защиту! Поэтому я буду защищаться сам. как смогу и как сумею. Бывшие приятели в ярости вскочили с мест и некоторое время пытались испепелить друг друга полными ненависти взглядами. Безуспешно. Наконец Борман резко отвернулся и бросился к выходу из кабинета. — Смотри, шею не сверни! — прокричал на прощанье его бывший друг. Борман остановился на пороге. — Спасибо за совет. А сейчас я на твоих глазах возьму штурмом харчевню и выковырю из ее развалин этого клеща — Расула. Вот тогда и посмотрим, что скажут твои новые хозяева. Тут полковник рассердился всерьез. В конце концов Борман ему не отец родной, а их услуги и в самом деле были обоюдными. Сидоров впервые в жизни позволил себе рявкнуть на бывшего начальника. — Не советую. Тогда мне придется тебя арестовать. — Попробуй! — Борман хлопнул дверью так, что та едва не слетела с петель. На этом они и расстались. Полковник Сидоров долго ходил по кабинету и все никак не мог успокоиться. Он не хуже Бормана понимал, насколько тот прав. Но поделать уже ничего не мог. Самое смешное состояло в том, что полковнику приходилось полагаться на порядочность человека, которого он сам считал законченным подонком и негодяем. Борман же, напротив, чем дальше, тем больше остывал. И все яснее ему становилось, что штурмовать хачапурню нельзя ни в коем случае. Крюков сидел в машине Коржика и думал примерно о том же. Хачапурня Рашида располагалась в старом доме сталинской постройки. Окна были закрыты железными ставнями. Двери изнутри завалены мешками с песком. Эти приготовления лучше рекламной вывески сообщали, что Расул прячется именно здесь. Борман вернулся крайне недовольный. Бригадиры окружили его «шестисотый». — Что скажете, шеф? — спросил его Лось. — Добрались до недоноска Сидора? — Да. Но все без толку. На нас круто наехали. И теперь эта жирная сука в полковничьих погонах только и ждет, чтобы мы прокололись. Когда абреки мочили наших пацанов, менты делали вид, что ничего не видят! А теперь прозрели. Если мы сейчас возьмемся за Расула всерьез, нас задавят совместными усилиями мусора и расуловцы. — Значит, будем терпеть? — взвился Лось. — Нет, — Борман до хруста сжал кулак. — Надо отправить к Расулу парламентера. — А кто пойдет? Вы? Я? Может. Коржика пошлем, он все равно раненый? — съехидничал начальник охраны. Люди Бормана переминались, понимая, что ситуация зашла в тупик. Крюков это также понимал. — Давайте, я схожу, — предложил он беззаботным тоном, как будто речь шла о походе в театр. — Смеешься? — Лось был настроен серьезно. — Расул тебя за яйца повесит. — Тогда вы за меня отомстите. Похороните на высоком берегу. И будете гонять вокруг пионеров с пароходами, чтобы они мне все время привет передавали. Борман подозрительно оглядел сыщика. — Слушай, а зачем тебе это надо? Крюков загадочно улыбнулся. — Есть у меня одно маленькое незаконченное дельце. Если, конечно, тот, кто мне нужен, там. А я думаю, что он там. Но. заметьте, я не навязываюсь. В конце концов, это ваша свадьба. Борман взглянул на Лося. — А что. это вариант. Я не все понимаю, но меня это предложение устраивает. Звони Расулу. Какой у него номер?.. Крюкова встретили в холле хачапурни и провели на второй этаж. Вооруженных людей он не увидел, наверно, они получили приказ не светиться перед парламентером. На втором этаже в большой комнате на разбросанных по коврам подушках сидели Расул, Лема и толстый узбек. Вероятно, это и был хозяин заведения Рашид. — А, это снова ты? — Расул как будто даже обрадовался, увидев Крюкова. — Присаживайся. Чаю хочешь? — Спасибо, не откажусь. Рашид молча налил полную пиалу зеленого чая и с улыбкой протянул ее Крюкову. Но тот отстранил его руку: он знал восточные дела не хуже Сухова. — Рахмат, уважаемый Рашид. Если я не вовремя, так и скажите, я уйду. А унижать гостя, который может не знать ваших обычаев, недостойно мужчины. Оскорбленный Рашид побледнел от гнева, а Большой Расул рассмеялся. — Ван. молодец, урус! Ты мне нравишься, жалко убивать будет. Клянусь бородой пророка, мир его праху! Рашид, подай гостю чаю как полагается. Скрипя зубами от унижения. Рашид плеснул в другую пиалу чая на донышко и с вымученной улыбкой снова протянул Крюкову. — Прошу, уважаемый, — прогнусавил он. — Снова рахмат, — на сей раз Крюков взял пиалу, продегустировал горячий аромат чая и отпил немного. Большой Расул вел себя так спокойно, словно сидел у своей тещи на бешбармаке, а не в окружении смертельных врагов. Он дождался, пока Крюков отставит чашку, и только тогда спросил: — С чем пришел? — От Лечи привет передать. Мы с ним виделись недавно в парке культуры. Расул впервые за время встречи проявил беспокойство. — Он жив? — Да, жив. Я его отпустил. Мне он ничего плохого не сделал. А вот с кем-бы я всерьез хотел встретиться, так это с Лемой. Он в прошлый раз слишком быстро ушел.