— Вы поразительно догадливы! — иронически воскликнул незнакомец. — Стало быть, ревность тут ни при чем, — заключил Мумин. — Если вы только не приревновали меня же к моей собственной жене. Потому что каких-либо других вариантов… — Ну хватит! — резко оборвал незнакомец. — Я вижу, вы все прекрасно понимаете и только тянете время. Корчите из себя этакого невозмутимого… — Вас это раздражает? — осведомился режиссер. — Позвольте, я закурю? — Пожалуйста, — буркнул визави. — Как говорится, приговоренный к смерти имеет право на последнее желание. — Ах, так вы меня уже приговорили? — хмыкнул Мумин, поджигая сигарету. — А согласно вашим воззрениям, приговоренный имеет право знать, за что ему сулят смерть? — Я уже сказал, — сухо возразил незнакомец. — Вы взяли на Арбенина не меня, а Мордоворотова. — Голубчик, — протянул режиссер, — ну так вы бы пришли ко мне, когда я ставил «Маскарад», и убедили бы меня, что я должен снимать именно вас… Вы же этого не сделали. Стало быть, и вины моей в этом непростительном, по вашему мнению, промахе никакой нет… — Я приходил к вам! — повысил голос незнакомец. — На кинопробы. — Ах вот оно что! — кивнул Мумин, с наслаждением затягиваясь. — Какие в таком случае могут быть возражения? Через кинопробы на одну и ту же роль иной раз проходит чуть ли не сотня артистов… И что же, все, кому отказали, должны, по-вашему, мстить? Это же просто нонсенс, дорогой мой, неужели вы сами не видите? — Я вам не дорогой, — угрюмо сказал визави. — Я всего лишь был наиболее подходящим исполнителем роли Арбенина. — Поразительное самомнение, — покачал головой режиссер. — Впрочем, не обижайтесь, давайте назовем это самоуверенностью… Что ж, в ином случае самоуверенность может и помогать, но чаще она все-таки вредит… Хорошо, ну продекламируйте тогда еще что-нибудь из Арбенина, если нетрудно?.. — А много ли хотел я от любви твоей? — моментально отозвался на эту просьбу незнакомец. — Улыбку нежную, приветный взгляд очей — и что ж нашел, коварство и измену, возможно ли! Меня продать! Меня за поцелуй глупца… меня, который по слову первому был душу рад отдать, мне изменить? Мне? И так скоро!.. — Что ж, спасибо, — хмыкнул Мумин, вдавливая окурок в подлокотник. — Скажу вам как на духу, как принципиальный человек принципиальному человеку: вы меня сейчас убедили, что я совершенно не напрасно не взял вас тогда на роль… — Хотите сказать, ваш Мордоворотов сыграл лучше? — с яростью крикнул незнакомец. — И намного, — безжалостно ответил режиссер. — Смерть, помоги! — воскликнул незнакомец и вскочил с кресла. 34 Мумин оставался невозмутим, и незнакомец, не предприняв ничего, уселся обратно в свое кресло. Режиссер закурил следующую сигарету, уже не спрашивая позволения. — А можно ли узнать вашу фамилию? — спросил он, внимательно изучая лицо нервного актера. — Вы и так знаете, — огрызнулся последний. — Поверьте, не знаю, — пожал плечами Мумин. — То есть я ее, видимо, слышал, если вы были у меня на кинопробах, но теперь, ей-же-ей, забыл… — Топорков, — буркнул актер. — Понятно, — бесстрастно ответил режиссер. — Что, первый раз слышите? — не выдержал Топорков. — Вероятно, не первый… — Вероятно?! — Молодой человек, а что вы так нервничаете? Я за свою долгую, слава Ленину, работу в кино пробовал, может, тысячу артистов… Как же тут всех упомнишь? — И о том Топоркове, который недавно покончил с собой, тоже не знаете? — ехидно воскликнул актер. — Знаю, знаю, — кивнул Мумин. — Ваш родственник, что ли? — Это я и есть! — громовым голосом прокричал Топорков и вновь стал на ноги. — Стало быть, выжили? — без удивления уточнил режиссер. — Я явился к вам в виде призрака, неужели вы еще не поняли? — свирепо проскрежетал Топорков. — Вы либо сумасшедший, либо пытаетесь свести с ума меня, — пожал плечами Мумин. — Предупреждаю сразу: второе вам не удастся, как ни старайтесь. — Если вы всерьез считаете меня сумасшедшим, — сквозь зубы процедил актер, — то тем более низким выглядит это ваше издевательство сейчас надо мной… — Я ни над кем не издеваюсь, — покачал головой режиссер. — Этим как раз вы занимаетесь. Не даете мне уйти из павильона, угрожаете расправой… — А то, что вы якобы не слышали о призраке, который убил двоих ваших коллег, это как назвать?! — О коллегах я слышал, — мрачно сказал Мумин. — Но никакому призраку их смерть никто не приписывает, уж поверьте… Так, стало быть, вы — тот самый? — А вы только догадались, да? — всплеснул руками Топорков и с ненавистью посмотрел на режиссера. — Если бы я догадался раньше, я бы сообщил в милицию, — хмыкнул Мумин. Оставив это замечание без комментариев, Топорков поинтересовался: — Ну, а насчет вашей участи вы когда намереваетесь догадаться? — Вы же, кажется, еще десять минут назад сказали, что убьете меня. Какие же тут догадки? — Но вы ведь мне не поверили. — И до сих пор не верю, — усмехнулся Мумин. — По-моему, вы просто хотите показать, что не боитесь смерти, — заключил Топорков. — Вам я ничего не хочу показать, — отрезал режиссер. — Но смерти я действительно не боюсь. Я прожил насыщенную жизнь — занимался своим делом, ставил много фильмов… Если я и впрямь умру сегодня… что ж, немного жаль будет, что не доснял картину… Но основная часть уже сделана, так что, не сомневаюсь, мне найдется замена, и фильм все-таки будет закончен. Выходит, что и здесь жалеть особенно не о чем… — А о самой жизни? — угрюмо спросил Топорков. — Жаль, конечно, но не сильно. Я это переживу, — улыбнулся собственному каламбуру Мумин. — Если дотянете до моих годов, то, может, меня поймете… Когда за плечами столько плодотворных лет и ты понимаешь, что лучшее в любом случае позади… — Довольно! — перебил актер. — Не пытайтесь убедить меня, что я доставлю вам удовольствие тем, что убью вас. — А вам очень хочется доставить мне неудовольствие? — улыбнулся режиссер. — Да, вы ведь этого заслужили, — серьезно ответил Топорков. — Одну минуту… Он встал с кресла и пододвинул прямо к Мумину стоящий неподалеку столик. Затем протянул руку за ближайшую декорацию, достал оттуда прозрачную чашку, наполненную чем-то белым, и со стуком поставил ее на столик. 35 — И что это такое? — неприязненно покосился на чашку режиссер. — Снова недоумеваете? — сверлил его взглядом исподлобья Топорков. — Ну, вижу, что молоко… или сливки, — неохотно отозвался Мумин. — Вообще-то мороженое, — выдавил актер. Режиссер усмехнулся: — На мороженое что-то не похоже… — Оно растаяло. Я его заранее принес из буфета, и вот… — И что — вот?