— Добровольцы будут из сотрудников «Мосфильма»? — Ну, конечно! — воскликнул Носиков. — Что ж, было бы недурно, — почесал подбородок майор. — Действительно, дельное предложение, товарищ артист… Если, конечно, вы и впрямь соберете такой отряд. — Соберу, отчего не собрать, — уверенно пообещал Носиков. — В таком случае благословляю вас, — с усмешкой произнес Жаверов, — если вы за этим. — Я не только за этим, — засуетился актер. — Что у вас еще? — Жаверов продолжил скорым шагом идти по коридору. — Так вы остановились бы, товарищ майор, — попросил еле поспевающий за ним Носиков. — Куда вы так торопитесь? К директору опять? — Товарищ Носиков, — строго начал Жаверов, но все-таки сбавил шаг, — в нашем деле медлить не полагается. Постоянно приходится спешить. Так что если у вас что-то не срочное… — Очень срочное, — перебил его артист. — И такое, о чем вы от директора точно не узнаете. Не понимаю, зачем вы вообще перед ним отчитываетесь… — Я отчитываюсь только перед своим начальством, — суровым голосом отрезал майор. — А вот вам мне указывать… — Хорошо-хорошо, — быстро закивал Носиков. — Приношу свои извинения. Забылся, простите… Просто у меня действительно важная… догадка, так скажем. — Слушаю вас, — пристально глядя в глаза актеру, сказал Жаверов. — Я, кажется, знаю… — неуверенно заговорил тот, — точнее, могу предполагать… То есть я почти уверен… — Ближе к делу, пожалуйста, — потребовал майор. — В общем, я могу назвать того, кто будет следующей жертвой убийцы, — выдохнул Носиков. — Ого! — воскликнул Жаверов. — Так называйте. — Режиссер Овчинин, — с нажимом произнес артист. — И почему именно он? — Наиболее подходящий, — стал объяснять Носиков. — В этом ряду, понимаете… Баклажанов, Войномиров, Мумин, Ядкевич… У всех у них пробовался пресловутый Топорков, я выяснил… — Во-первых, у кого вы выяснили? — перебил майор. — У артистов. Тех, которые у них снимались или на пробах были. У нас подобные вещи легко выяснить. — Ясно, — кивнул Жаверов. — Теперь во-вторых. Топорков пробовался в течение нескольких лет и чуть ли не у всех режиссеров, работавших в это время на «Мосфильме». Почему вы вдруг выделяете именно этого вашего… — Овчинина, — напомнил Носиков. — Потому что… — В-третьих, — снова перебил его майор, даже не желая слушать ответ, — никакой связи с Топорковым в этом деле, может, и нет. — Ну как же это? — удивился актер. — Вы же сами… — Да, подозревал такую связь, — согласился Жаверов. — Но обстоятельства последнего убийства… — Так вы теперь Лихонина подозреваете? — сообразил Носиков и в изумлении прикрыл рот рукой. 49 — Вы знаете Лихонина? — спросил Жаверов вместо ответа. — Ну как же, — вскинул руки Носиков. — Василия Николаевича-то… Как не знать… Только он точно ни при чем, товарищ майор, ну не может такого быть… Тем более он болел долго, только недавно на работу вышел… — Все-то вы знаете, товарищ артист, — покачал головой майор. — Ну а что тут такого, товарищ майор? Я же говорю: у нас все всё знают. Так вы про Овчинина не хотите послушать? — Да-да, говорите, — кивнул Жаверов. — В общем, — начал Носиков, — я стал прикидывать… Стал думать, у каких режиссеров Топорков пробовался, у каких — нет… — Кстати, — перебил его майор, — Лихонин и Топорков были знакомы? Носиков задумался: — Вот этого не знаю… Вы у Василия Николаевича лучше спросите… А вы что, хотите таким образом это увязать? Топорков, мол, дружил с Лихониным, и когда Топорков погиб, Лихонин стал мстить за него? — Вижу, вам такая версия не могла прийти в голову, — с усмешкой сказал Жаверов. — Конечно нет! — воскликнул Носиков. — Я ведь Василия Николаевича давно знаю, повторяю, он на такое неспособен… — А зачем он вдруг пошел в уборщики? — Ну а что ему еще оставалось делать? — Значит, вы находите такое его решение логичным? — Так ведь мы артисты, товарищ майор, помните? — почти с умилением улыбнулся Носиков. — С логикой у нас не очень, как известно… — Хотите сказать, на его месте и вы могли бы поступить так же? — Не исключаю, — сказал актер. — Ладно, — вздохнул Жаверов. — Я все не даю вам рассказать про вашего Овчинина… Продолжайте, пожалуйста. — Так вот, у Овчинина Топорков пробовался, — увлеченно заговорил Носиков. — Вы правы: он много у кого пробовался, но, видите ли, далеко не все наши режиссеры работали с классическим репертуаром… — Та-ак, — протянул майор. — А вы не обращали на это внимание? — слегка поддел его артист. — Обращал, — сказал Жаверов, — но мне как-то казалось, что почти каждый режиссер хоть раз экранизировал классику… — А вот и нет! — радостно воскликнул Носиков. — Таких, которые к классике и не притрагивались, гораздо больше! Но ведь и классика классике — рознь… Очень в немногих, надо сказать, произведениях кого-то убивают… — Та-ак, — повторил Жаверов. — Чуете, куда клоню? — все больше радовался артист. — Топорков, как и многие из нас, больше всего ценил классический репертуар. И среди тех режиссеров, которые отказывали ему от ролей, в наибольшей степени обижался как раз на тех, кто экранизировал великие произведения… — Подождите, — остановил его майор. — Вы говорите так, будто Топорков жив. Но мы ведь с вами знаем… — Так у нас с вами какая была версия? — перебил Носиков. — До того, как вы зацепились за Лихонина? Что убивает кто-то, кто знал Топоркова, кто мстит за него!.. — Значит, если я вас правильно понял, — подытожил Жаверов, — вы провели, так сказать, естественный отбор. Сначала взяли всех режиссеров, у которых пробовался Топорков. Потом из них — всех, кто снимал классический репертуар. И, наконец, из этих последних — тех, в экранизациях которых кого-либо убивали. И в итоге… — В итоге, — победно закончил Носиков, — остался именно Овчинин! — И больше никто не подходит? — осведомился майор. — Если я никого не упустил, — отвечал артист. — Но в этот ряд — Баклажанов, Войномиров, Мумин, Ядкевич — логично встает именно Овчинин, и никто другой! — А как вы думаете, убийца может быть актером? — спросил Жаверов. — К сожалению, — вздохнул Носиков, — в этом случае я ничего не могу отрицать… А почему вы спрашиваете? Опять Василия Николаевича имеете в виду? — Да нет, — усмехнулся майор, — просто вы сами доказывали мне, как актерам чужда логика. Так что если Овчинин в качестве следующей жертвы — наиболее подходящая фигура, все-таки полной уверенности в этом у нас быть не может… Особенно если мы имеем дело с убийцей-актером. 50