— Вот, прошу вас. — Режиссер поднес гостье стул. — О, благодарю вас, — улыбнулась Маруся, присаживаясь. Овчинин присел напротив. — Вы так и не снимете очки? — не удержался он. — Конечно. — Маруся исполнила его просьбу. — Ого! — нескромно воскликнул режиссер. — Сударыня, да вы просто красавица! И зачем, спрашивается, потребовалось скрывать столь совершенное личико такими гипертрофированными стеклами? Очки-авиаторы — так ведь, кажется, эту модель называют? — Возможно, — уклончиво ответила Маруся. — И спасибо, конечно, за комплимент. — О нет, — покачал головой Овчинин. — Комплимент предполагает долю лести, я же лишь констатировал факт. — Еще раз благодарю вас, — скромно сказала Маруся. — Так чем, собственно, могу?.. — поинтересовался режиссер, даже не решаясь закурить в присутствии прекрасной незнакомки. — Да, и как вас, простите, зовут? — Маруся, — не стала скрывать девушка. — Прелестно… Маруся… — Овчинин словно попробовал это имя на вкус. — Вы, вероятно, актриса, Маруся? — Нисколько, — покачала головой барышня. — То есть я совсем не актриса. И даже не хотела бы ею быть. — Вы не устаете меня удивлять, я бы даже сказал — приятно удивлять, — развел руками режиссер. — Если вы мной заинтересовались и при этом вы не актриса, то я чувствую себя польщенным. — Сейчас я вас, должно быть, разочарую, — перебила его Маруся. — Я не актриса, но то, что я вами заинтересовалась, все-таки связано с вашей профессией… Я ваша поклонница. — Ушам своим не верю, — восхищенно всплеснул руками Овчинин. — Признаться, впервые в жизни слышу такие слова: «Я ваша поклонница». Причем от столь юной и столь обворожительной… Ну, да не буду вас больше смущать, хотя мог бы, не сходя с места, наградить вас еще десятками комплиментов… 78 — И поскольку я ваша поклонница, — невозмутимо продолжила Маруся, — то я к вам, конечно, не с пустыми руками… — Она полезла в сумочку и извлекла оттуда бутылку красного вина. — Вот, Григорий Михайлович! — Она со стуком поставила бутылку на стол. — Что вы, не стоило, — расплылся в улыбке Овчинин. — Стоило, стоило, — убежденно сказала Маруся. — У вас найдутся штопор, бокалы? — Да, конечно, сейчас. — Режиссер вскочил с места и поспешно удалился за декорации. Через минуту он появился со штопором в одной руке и двумя бокалами в другой. — Вы маг и волшебник, — с ироническим восхищением промолвила Маруся. — Я кинорежиссер, — скромно уточнил Овчинин. — У нашего брата… — Тут он сделал паузу, поскольку откупоривал бутылку… — Готово! — удовлетворенно произнес он наконец, вытащив издавшую характерный звук пробку. — У нашего, говорю, брата, кинематографиста, всегда найдутся в закромах подобные принадлежности… — Может, у вас и закуска найдется? — лукаво спросила Маруся. — Боже милостивый! — Овчинин хлопнул себя по лбу. — Я с вами совсем голову потерял, дорогая Маруся… Сейчас принесу… — Жду не дождусь, — промурлыкала девушка. Еще через две минуты режиссер вернулся с большой тарелкой, на которой перекатывались несколько яблок. — Замечательно, — одобрила Маруся. Овчинин взял в руки бокал и торжественно произнес: — Выпьем за наше знакомство, очаровательная Маруся! — Я не против, — согласилась гостья. — Но вы можете сесть. — Ни в коем случае! — Режиссер сделал отрицательный жест. — По такому прекрасному поводу я обязан выпить стоя. — Однако я, с вашего позволения, останусь сидеть, — сказала девушка, беря свой бокал. — Конечно! — гусарским голосом ответил Овчинин, после чего наклонился, аккуратно стукнул своим бокалом о бокал Маруси и залпом осушил свою порцию. — Ну вот теперь и я могу сесть, — довольно произнес Овчинин. Через несколько секунд его рука уже потянулась к Марусиной руке, но девушка, заметив это, непринужденно убрала ее под стол. Режиссер осекся и чуть кашлянул: — М-м, так вы, значит, моя поклонница? — Я уже сказала, — сладкоголосо напомнила Маруся. — И какая из моих картин вам импонирует в наибольшей степени? — спросил Овчинин, одновременно досадуя на внезапную вычурность своего языка. — Конечно, «Гамлет», — немедленно ответила девушка. — Прекрасный выбор, — одобрил Овчинин. — Мне и пьеса всегда нравилась, — подхватила Маруся. — Особенно вот это место: «Не пей вина, Гертруда!» — «Я пить хочу. Прошу, позвольте мне», — кивнул Овчинин. — Вам, наверно, и Шекспир в целом нравится? — Не без этого, — согласилась барышня. — А я, представьте, сейчас снимаю «Короля Лира»… Но до ключевых сцен еще не дошел, и даже некоторые актеры еще не утверждены… Вы, может, не поверите, но и Корделии у меня до сих пор нет… — Охотно верю, — сказала Маруся. — А знаете, Маруся, — продолжил режиссер, — я вот сейчас на вас смотрю и совершенно ясно вижу перед собой самую настоящую Корделию! Если бы вы согласились… — …сняться в кино? — догадалась девушка. — Ну уж нет. Об этом и не просите. — Очень жаль, — сказал Овчинин и вдруг схватился обеими руками за столик, так что едва не слетела посуда. — Что-то мне нехорошо… — с отчаянием прошептал режиссер. 79 В этот момент в павильон вошел Топорков. — Ну наконец-то! — Маруся вскочила ему навстречу. — Я уже заждалась! Битый час беседую здесь о Шекспире… Овчинин, не без усилий удерживающийся в сидячем положении, переводил отчаянный взгляд с Топоркова на Марусю. — Что происходит? — наконец хрипло выдавил режиссер. — А вы еще не поняли? — шагнул в его сторону Топорков. — Сейчас поймете… — И, резко изменив высоту и интонацию своего голоса, задекламировал: — «Средь нас измена! Кто ее виновник? Найти его!» — Браво! — захлопала в ладоши Маруся. — Настоящий Гамлет! Таким я его всегда и представляла! Овчинин усиленно замотал головой. — Вы что-то хотели сказать? — учтиво осведомился Топорков. — Без-дарно, — с напряжением проговорил режиссер. — Без-дарно… — Нет, вы видели? — иронически обратился актер к Марусе. — Он и на смертном одре не успокоится… Настоящий Клавдий. Так что мы с ним друг друга стоим… Внезапно Овчинин, который, казалось, через несколько секунд окончательно сползет со стула, заставил себя подтянуться и крепко схватился обеими руками за столик. — Стало быть, сегодня вы все-таки повысили меня до Клавдия? — отчетливо спросил режиссер и даже сумел усмехнуться.