— Да, — сказал Топорков. — Простите уж, сразу не разглядел в вас короля, пусть и подложного. Это была моя ошибка. Если бы я сообразил вовремя, не пришлось бы наведываться к вам три раза. Овчинин посмотрел на него глазами, в которых читалось: «Вы безнадежны», после чего перевел взгляд на Марусю: — А вы?.. Как вы могли?.. Такая очаровательная девушка… Зачем вы связались с этим… Зачем вам это… Зачем?.. Маруся задумалась и вдруг шепнула Топоркову: — Подскажите мне что-нибудь из «Гамлета». Что ему можно на это ответить? После некоторой паузы Топорков неуверенно произнес: — «Я, королева, пью за твой успех…» — Отлично! — воскликнула Маруся, но тут же осеклась: — Нет, эти слова обращены к Гамлету… Впрочем, нашему Клавдию, — девушка посмотрела на обмякшего Овчинина, — они тоже кое-что подскажут… С этими словами Маруся подошла к столику, налила в свой бокал вина и провозгласила в сторону Топоркова: — Я, королева, пью за твой успех! Осушив бокал, девушка аккуратно поставила его на стол. — Почему же вы себе не подмешали яд? — страдальчески улыбнулся Овчинин. — Если вы Гертруда, то тоже должны… были… — Мы интерпретируем Шекспира по-своему, — вступился Топорков. — Я заметил, — сказал ему режиссер, стараясь придать своему голосу злобные нотки. — Гертруда отравляет Клавдия! Старик Вильям в гробу перевернется… А вы… вы, Гамлет доморощенный… Вы так и не пронзили меня рапирой… Опять все позабыли? Гамлет не только Лаэрта, но и Клавдия ранил отравленной сталью! — Считайте, что я над вами смилостивился, — самодовольно парировал Топорков. — Довольно с вас будет и отравленного питья. Вы разделили участь вашего коллеги Мумина — радуйтесь! Овчинин хотел сказать еще что-то, но только слабо махнул рукой. — Вот и все, — тихо произнесла стоящая поодаль Маруся. Топорков подошел вплотную к столику и, глядя в затухающие глаза режиссера, продекламировал: — «Так на же, самозванец-душегуб! Глотай свою жемчужину в растворе!» Глаза Овчинина закрылись, и он повалился со стула на пол. 80 Топорков печально смотрел на поверженного противника, как вдруг ему на шею внезапно кинулась Маруся. — Вы мой герой! Просто молодец! — Да ну, бросьте, — засмущался Топорков. — Это все вы… Это вы у нас героиня. И вы молодец. — Однако план-то был ваш, — напомнила Маруся и впилась своими губами в губы актера. Глаза Топоркова округлились, тогда как Марусины были блаженно прикрыты. Топорков мысленно пожал плечами и с удовольствием стал отвечать на страстный Марусин поцелуй. Потом они долго стояли в обнимку, Топорков заметно смущался: — Маруся, вы… вы… — Мы с вами молодцы! — вдруг заключила девушка. — Давайте так? Тем более это правда. И мы друг друга стоим, верно? — Я сомневаюсь, что я стою вас, — честно признался Топорков. — Не скромничайте. — Маруся приподнялась на цыпочки и чмокнула его в нос. — Для меня вы действительно герой. Уверена, что и в любви вы так же хороши, как в мести… — Вместе? — не понял Топорков. — Я про вашу месть, — пояснила Маруся. — Вы же мстите за себя и за всех ваших натерпевшихся коллег вроде моего бедного дядюшки… Сознайтесь, наедине с девушкой вы столь же замечательны? — Не знаю, — сказал озадаченный Топорков. — Вот сейчас мы с вами наедине вроде, так что вам виднее. — Пока все хорошо, — с прелестной улыбкой проворковала Маруся. — Но мы ведь только начали… — Что — начали? — не понял актер. — Заниматься любовью, — без смущения отозвалась барышня. — А мы уже это делаем?.. — вконец растерялся Топорков. — По-моему, да, но я не уверена, — сказала Маруся. — Насколько я знаю, стоя это не делается. И в одежде тоже. Такие откровенные намеки наконец придали Топоркову уверенности — наклонившись, он проворно взял Марусю на руки. — О, это мне уже нравится! — одобрила она. Топорков торжественно пронес девушку в глубь декораций и аккуратно уложил на просторный диван. — Вы меня разденете? — прошептала она, глядя на кавалера снизу вверх широко распахнутыми глазами. — Обязательно, — с восторгом отвечал Топорков и немедленно приступил к этой процедуре. — Какая вы… какая вы… прекрасная… — самозабвенно бормотал он, разглядывая открывающиеся ему прелести. — И при этом, — добавила Маруся, — я еще девушка. — Что ж, — самодовольно усмехнулся Топорков, — сейчас я впервые окроплю «Мосфильм» миролюбивой кровью… — Петр… Петя… — томно тянула Маруся. — Идите ко мне, мой желанный… Топорков стал торопливо снимать черный костюм Гамлета, под которым обнаружилось белое одеяние Пьеро. — Сколько на вас всего… — посетовала Маруся. — Я же не знал, что мне сегодня предстоит, — оправдался Топорков. — Выходит, если бы я сама не начала, вы бы и не подумали? — разочарованно спросила девушка. — Я бы не посмел, — сознался Топорков, замерев на месте. — Ну раздевайтесь же, раздевайтесь! — поторопила Маруся. Через минуту два обнаженных тела жарко прильнули друг к другу. 81 Полковник Видов строго смотрел на майора Жаверова. Тот понуро мял в руке фуражку. — Садитесь, — небрежно предложил Видов. Майор сел. — Значит, еще одно наше кинематографическое светило закатилось, — вздохнул полковник. — Как же вы допустили?.. — Товарищ полковник, — отчаянно посмотрел на него Жаверов. — Ну кто мог предположить, что он такой настойчивый… — Ах, вы и не предполагали даже? — повысил голос Видов. — Псих уже один раз покушался, и вы решили: раз он потерпел неудачу, значит, больше и не покусится… Жаверов, ну это же детское оправдание совершенно! Выходит, вы и никаких мер заранее не приняли после той, первой попытки? Так вас надо понимать? Майор молчал. Ему было мучительно стыдно. Он чувствовал, что не сделал всего, что следовало сделать: не устроил засаду в павильоне Овчинина, не организовал наблюдение, не продумал операцию по поимке психа… Возможно, преступник уже был бы в его руках, но что поделать, если именно в это время в жизни Жаверова появилась девушка, которую никак нельзя было упускать. Ради нее майор был готов на все: даже совсем лишиться работы, а не то что пожертвовать очередным киношным светилом… Пока еще ничего не было: они только гуляли вместе, посещали кафе, кино… Но одно то, что такая ослепительная Маруся соглашается проводить столько времени с ним, жалким Жаверовым, приводило майора в восторг: подобных чувств он не испытывал за всю свою жизнь. Еще с юности Жаверов тянулся к красивым, самым желанным и видным девушкам, которые, естественно, не обращали на будущего майора никакого внимания. И вдруг одна из таких сверхкрасавиц что-то в нем разглядела! Ну как тут не позабыть обо всем на свете, в том числе и о постылой работе!.. Около недели они встречались каждый вечер. Только в последние два дня Маруся перестала с ним видеться. Без объяснений. Просто сказала майору по телефону: «Сегодня я не могу». И на следующий день тоже.