Жаверов даже не стал расспрашивать, почему именно Маруся не может. Он до смерти боялся показаться ей назойливым. Уж лучше он будет молча принимать и соглашаться со всем, что она скажет. Довольствоваться тем, что она сама захочет ему объяснить. Майор не мог не признаться себе, что пока он не видит в Марусе каких-либо признаков ее влюбленности в него. Скорее всего, она проводит с ним время, потому что больше ей на данный момент не с кем… А как только подвернется кто-нибудь более достойный, она немедленно распрощается с майором. Жаверов отдавал себе отчет в том, что все может закончиться таким плачевным для него образом. Но он питал надежду, что никого более достойного Маруся в ближайшее время не встретит. И будет продолжать гулять с Жаверовым по московским улицам месяц, два месяца, полгода, год… Майор был готов ждать сколько угодно! И когда Жаверов наконец разглядит в Марусе признаки ее особого к нему расположения, он предложит ей расписаться. И она вполне может согласиться. Почему нет? Пусть даже у нее так и не появится любви к майору, но она привыкнет к нему, оценит силу его чувства, его постоянство, его предупредительность. Исходя из этого, Жаверов положил себе за правило ничем не огорчать Марусю, не говорить ей ничего неприятного, тем более — боже упаси! — никогда не поучать ее, ни на чем не настаивать, принимать такой, какая она есть, и смиренно удовлетворяться этим, до поры до времени не претендуя на большее… Он всегда будет с ней истинным джентльменом. «Джентльмен Жаверов» — звучит! «Леди Маруся» — звучит еще замечательнее. А уж «Маруся Жаверова»… Само это сочетание дорогого для него имени с собственной фамилией заставляло майора блаженно жмуриться и преисполняться самых радужных надежд… Он будет, будет, будет счастлив. Должен быть. Ну неужели он этого не заслужил?.. 82 — Вы заслуживаете самого строгого выговора! Резкий голос полковника заставил Жаверова очнуться. «Ну что за напасть? — мысленно поморщился майор. — Я уже даже лицом к лицу с начальством начинаю думать о ней… До чего это меня в конце концов доведет?..» — Я заслуживаю, — только и согласился Жаверов вслух. — Хоть какие-то зацепки у вас есть на данный момент? — спросил Видов, раздраженно закуривая. — Никак нет, — тихо сказал майор. — С каждым разом все еще больше запутывается… Вчера все видели, что вечером Овчинина поджидала какая-то девушка… — Девушка? — оживился Видов и откинулся на спинку кресла, тщательно затягиваясь сигаретой. — Так, значит, их все-таки несколько. И дамский пол среди них есть. Банда спятивших актеришек. Что скажешь, Жаверов? — Ну, это уж слишком, по-моему, — вяло отозвался майор. — Да что с тобой происходит? — недовольно напрягся полковник. — Где твой хваленый энтузиазм? Перед тобой серия групповых убийств, а ты как неживой! — Ну, нет ведь еще никаких доказательств, что это групповые, — упирался Жаверов. — А когда ты примешь это во внимание? Когда вахтер «Мосфильма» лично задержит на месте следующего убийства пятерых человек? — Их уже пять? — невольно усмехнулся майор. — Да прекрати, — скривился Видов. — Точнее говоря, отставить… Сам посуди: один, который гримируется под самоубийцу, — это раз. Потом уборщик этот твой — два. Теперь девушка… Слушай! — Полковник вдруг поднял брови, вдавил недокуренную сигарету в пепельницу и доверительно наклонился в сторону Жаверова: — Уборщик с кем живет? С племянницей! Вот тебе и девушка! Майор вздрогнул. Ему это предположение даже не приходило в голову. Он вообще больше не рассматривал Лихонина как участника этого дела. Не говоря уже о Марусе… Мысль о ее причастности к чему-то порочному была для Жаверова не просто немыслимой — кощунственной. — Да нет, я же ее видел, — стараясь не выдавать своего волнения, заговорил майор. — Абсолютно приличная барышня. Таких сейчас и не бывает почти… — Это как раз и странно, — парировал полковник. — Откуда она такая взялась — уникальная? Причем с таким-то родственником? — С родственником всего лишь произошел несчастный случай, и он вынужден был поменять работу, — мрачно напомнил Жаверов. — Все-таки отбросил уборщика? — покачал головой Видов. — Напрасно, я ведь тебе говорил. В общем, сегодня же проверь и его, и эту девчонку. Вот если у обоих железное алиби на вчерашний вечер, тогда… Впрочем, нет, их и тогда нельзя освобождать от подозрений… Они меняются, Жаверов. В этом все дело. Не исключено, что и твой Носиков среди них… — Да что вы, — страдальчески вздохнул майор. — Еще и Носиков теперь. Известный артист… Ему-то это зачем? — Секта, — сказал Видов. — Условно говоря. Я раньше не задумывался над этим, но теперь размышляю и вспоминаю, когда сам сталкивался с театральными там разными людьми… Они же все не в себе. И вполне могут собраться в тайную группу единомышленников для осуществления преступного замысла. — Единомышленников-злоумышленников, — пробормотал Жаверов. — Именно! — подхватил полковник. — Как эти… помнишь?.. В Штатах-то не так давно были… Сектанты-хиппи, которые убивали там кого-то… — Вы про банду Мэнсона? Ну это были опустившиеся бродяги, наркоманы к тому же… Подобное только в капстране возможно… — Ну а с тем, что звездной болезнью и в нашей замечательной соцстране актеры могут страдать, ты тоже поспоришь? — спросил Видов. Жаверов хотел возразить, что «звездная болезнь» — это уже что-то совсем другое и здесь неуместное, но промолчал. Упоминание полковником Маруси вконец охладило его к этому делу. 83 Вечером Жаверов наконец снова встретился с Марусей. — Что вы такой подавленный сегодня? — спросила девушка после чересчур долгого молчания, воцарившегося во время их прогулки. — Отвык от вас, — улыбнулся Жаверов, глядя на девушку. — Вот теперь тихо радуюсь. — Очень мило, — без интонации сказала Маруся. — Ну а что нового в вашем знаменитом деле? Майор махнул рукой: — А-а… Как вы там вспоминали в прошлый раз из «Алисы в Стране чудес»? «Все страньше и страньше»… Вот и здесь тот же случай. — Что вы говорите! — воскликнула Маруся. — И какие там новые странности появились? — Девушка там появилась, — вздохнул Жаверов. — Девушка? — удивленно протянула Маруся. — Девушка-убийца? — Не знаю, — сказал Жаверов. — Скорее просто сообщница… Вообще как-то не хочется об этом говорить… — Ну мне же интересно, — укоризненно протянула Маруся. — Поверьте, нет там ничего интересного. — Майор даже приложил ладонь к сердцу, словно хотел поклясться. — Просто какой-то… или какие-то… Наш полковник, например, называет их «бандой психов»… — Так это уже целая банда? — покачала головой девушка. — Вот и у меня была такая же реакция, — усмехнулся Жаверов. — Какая там банда… Попросил этот отравитель какую-то свою знакомую задержать Овчинина… Может, она и не знала, зачем ему это: задержала, а потом ушла… Конечно, хорошо было бы ее найти, но она была так одета, что лица свидетели не разглядели… — Значит, она неспроста так оделась, — убежденно сказала Маруся. — Значит, была в курсе. — Честное слово, Маруся, не хочется об этом и думать… — Но это же ваша работа, — уколола его девушка. — По-моему, с вами я имею право забыть о работе, — нашелся Жаверов, полагая, что высказал удачный комплимент. Однако Маруся не оценила. — А по-моему, нет, — продолжала она. — По-моему, вы даже со мной не должны… забывать. — Какая вы правильная, — произнес майор с умилением. — Какой отравой они его отравили? — внезапно спросила Маруся. — Отравой? — опешил Жаверов. — Откуда вы узнали? — Вы же сами только что сказали про отравителя, — фыркнула девушка. — Ах да, простите, — смешался майор. — Вы правы: отрава. Крысиный яд. Как и в случае с Муминым. Только там было отравленное мороженое, а тут — вино. — И кто, по-вашему, подмешал ему этот яд в вино? Не та ли девушка? — Кто ее знает, — почесал затылок Жаверов. — На бутылке отпечатки только Овчинина. — А он из бутылки отхлебывал? — прыснула Маруся. — Нет, из бокала, конечно. — Значит, кто-то незаметно добавил ему яд в бокал? Как это возможно?