— Это понятно, — вздохнул Носиков, — мало кто о нем слышал, кроме нашего брата. Его запретили. То есть фильм, а не брата. — Запретили, — недоуменно повторил майор. — Ну так и какие могут быть претензии к создателю запрещенного фильма? В смысле, у нашего психа разве могут быть? — Если псих мстит за Топоркова, — убежденно сказал артист, — то для него, пожалуй, невелика разница. Топорков пробовался на роль Воланда, но взяли другого актера. И фильм был снят. А то, что его положили на полку… — Куда-куда положили? — перебил Жаверов. — Ну, это такой наш профессиональный термин, — объяснил Носиков. — Так называют фильмы, которые были сняты, но не выпущены в прокат. Вот и лежат вроде как на полке — ждут своего часа. — И вы думаете, дождутся? — усмехнулся майор. — Не сомневаюсь, — ответил артист. 86 — Ладно, так что там с «Мастером»? — спросил майор. — Кого там убивают? — А вы не читали? — удивился Носиков. — Не довелось пока что, — развел руками Жаверов. — Наслышан, конечно, но вот прочитать до сих пор не удосужился. — Вообще-то в романе вроде как никого не убивают, — просветил актер. — Но в самом начале там погибает такой Берлиоз. Попадает под трамвай. — И вы думаете, наш убийца толкнет режиссера Шару под трамвай? — недоверчиво усмехнулся майор. — Не знаю, но… — Значит, за режиссером Шарой нам придется ходить буквально по пятам, чтоб его не толкнули на рельсы, так, выходит? — продолжал ерничать Жаверов. — Товарищ майор, я вообще не уверен, что ему угрожает опасность, — вздохнул Носиков. — Я лишь почти, подчеркиваю — почти, не сомневаюсь, что если убийца на кого еще и покусится из режиссеров, то им будет Шара. Потому что больше просто никого не осталось. — Если это действительно так, — с расстановкой произнес майор, — то нам остается устроить засаду в павильоне и дожидаться визита убийцы или убийц… Но вы сказали про трамвай, из этого выходит, что вашему Шаре грозит смерть вне стен «Мосфильма»… Не приставлять же нам, в самом деле, охрану к режиссеру из-за этого! — Товарищ Жаверов, но ведь и засада — не решение вопроса. От убийцы это не скроешь, он тогда просто не полезет в этот павильон… — Что бы вы предложили? — устало поинтересовался майор. — Я бы предложил предостеречь товарища Шару. Чтобы он не вздумал приближаться к трамвайным путям. — Резонно, — кивнул Жаверов. — А что еще? — Еще, — перешел на свой излюбленный доверительный шепот Носиков, — я бы подговорил Шафта… — Кого-кого? — Шафт — это такой негр, — объяснил Носиков. — Вообще он из Берега Слоновой Кости, но давно уже принял советское гражданство и постоянно живет здесь. После того, как закончил МГИМО… Еще когда Шафт учился, его пригласили сняться в одном нашем фильме. Потом еще раз позвали — ну и пошло-поехало. Почти всех чернокожих персонажей в советских фильмах последних лет играл именно Шафт… — А, я теперь, кажется, понимаю, о ком вы говорите, — кивнул майор. — Только я не знал, что у него такая фамилия простая… Мне казалось, там что-то куда труднее вы-го-ва-ри-ва-емое, — последнее слово Жаверов произнес с усилием. — Так и есть, — подтвердил актер. — Раньше он под своей настоящей фамилией снимался — ее в самом деле не выговорить. Но потом он посмотрел какой-то американский боевик и взял себе псевдоним в честь героя того боевика… Вот с тех пор он — Шафт. — Ясно, но к чему вы про него вообще начали? — К тому, что этот Шафт — лучший друг Шары. Точнее, Шара — его лучший друг. Шафт считает себя очень ему обязанным, потому что Шара снимает его во всех своих фильмах и всегда выигрышные роли ему дает… — Что — и в «Мастере» Шафт снялся? — удивился майор. — Да, в роли Воланда, — подтвердил Носиков. — Воланд же по сюжету вроде как иностранец, ну Шара и решил: пусть его играет негр… — Та-ак, — изрек Жаверов. — Ну а подговорить вы его на что хотите? — Дело в том, товарищ майор, что Шафт в последнее время буквально не расстается с Шарой. А при таком телохранителе — вы же помните этого черного здоровяка? — никто в здравом уме на Шару не станет покушаться. Ну а мы, то есть вы, подговорите Шафта на время исчезнуть. Чтобы Шара остался один, а к нему потом пожаловал бы убийца. И на этот случай вы или другие милиционеры будут поблизости… А я, например, или кто еще, подам вам сигнал, и убийца будет схвачен… Как вам? — широко улыбнулся Носиков, не сомневаясь, что его план будет одобрен майором. — Надо поразмыслить, — хмыкнул Жаверов. 87 Глубокой ночью в шестом павильоне «Мосфильма» уютно сидели за столом и не спеша разговаривали трое: Маруся, Топорков и Лихонин. Точнее, разговаривали, конечно, двое, последний лишь слушал, кивал и изредка прибегал к мимике. — В общем, Шара, — вздохнул Топорков в завершение своего долгого монолога. — Будет последним. — Я одобряю названную кандидатуру, — сказала Маруся. — А как ты, дядя Вася? — посмотрела она на Лихонина. Тот пожал плечами. — Опять воздерживаешься? — фыркнула девушка. — Что у тебя за позиция такая вечно? Ты либо соглашайся, либо нет, а выбирать среднее оставим… м-м, кому же мы это оставим, а, Петя? — Дуракам, — не придумал ничего более оригинального Топорков. — Грубовато, — поморщилась Маруся, — но пусть так… Дуракам, значит. Однако я точно знаю, что дядя Вася у нас — далеко не дурак. Верно, дядь Вась? Лихонин уже приподнял было плечи, чтобы опять засомневаться, но вовремя одумался и утвердительно кивнул. — Так-то лучше, — одобрила племянница. — Вот и по поводу кинорежиссера Шары выскажись, пожалуйста, столь же однозначно. Да или нет? Лихонин вздохнул и сделал не очень охотный кивок. — Принято единогласно! — просияла Маруся. — Не жить, стало быть, кинорежиссеру Шаре. — Лучше пока не делать таких утверждений, — заметил Топорков. — А у тебя есть сомнения? — удивилась девушка. — Или сглазить боишься? Не знала, что ты суеверный… — Просто с Шарой будет сложнее, чем с прочими, — задумчиво произнес Топорков. — С Овчининым тоже было сложно, — напомнила Маруся. — Но с третьего раза ты до него все же добрался. — Исключительно с твоей помощью, — улыбнулся актер и поцеловал ей руку. Маруся вытянула губы в его сторону и издала чмок. — Вот и насчет Шары я тебе помогу… Ой, дядя Вася, не делай такие большие глаза! Ничего мне не угрожает. Я же не одна буду, а с Петей… — Честно говоря, к Шаре я тебя и сам не хотел бы подпускать, — пробормотал Топорков. — А что, он у вас какой-то жуткий насильник? — рассмеялась Маруся. — Да нет, Шара тихий малый. Если, например, подловить его, когда он один, то укокошить его будет проще пареной репы… — Ну, так за чем же дело стало? — удивилась девушка. — Как Овчинина «оставили одного», так и Шару оставим… — В том-то и штука, что один он не остается ни при каких обстоятельствах, — вздохнул Топорков. — Нет, дядя Вася, ты слышал? — иронически воскликнула Маруся, толкая Лихонина локтем в бок. — «Ни при каких обстоятельствах»! Неужели даже при таких, когда такое «само очарование» — я лишь повторяю твои слова, Петя! — такое, значит, «очарование», как я, предстанет перед твоим Шарой в образе его пламенной поклонницы?! Он и тут не захочет остаться один, то есть — наедине со мной? — Думаю, если бы он пригласил тебя, скажем, к себе домой, — задумчиво изрек Топорков, — то там наверняка больше никого не будет… Но этого я уж точно не допущу ни в коем случае! Слишком рискованно, и вообще… — И еще кто-то — слишком ревнивый, — понимающе закивала Маруся. — Но при чем тут его дом? Почему на «Мосфильме», по-твоему, не получится? — Потому что у него есть, можно сказать, телохранитель, — пояснил актер. — Вот это номер! — Девушка окончательно покатилась со смеху. — И зачем он ему нужен? — Я же говорю, что так «можно сказать», — повторил Топорков. — Понятно, что на самом деле он ему не телохранитель, а просто такой человек, который всегда рядом. По крайней мере, тут, на «Мосфильме», Шару уже давно без этого спутника никто не видел…