Палмер заметно побледнел, но промолчал. – Мы знаем, что вы доставили бочку мистеру Феликсу вчера около восьми часов вечера, а потом решили вернуться и взглянуть, нет ли возможности снова завладеть ею. Мы также знаем, что вы оставили повозку в поле неподалеку от дома Феликса, а сами притаились на проселочной дороге, ожидая дальнейшего развития событий. Когда мистер Феликс ушел и вы поняли, что в доме больше никого нет, то привели подводу назад. Мы знаем все о том, каким образом вы перебрались через стену с помощью погрузочного трапа и как взломали колесным гаечным ключом замок на каретном сарае. Нам известно каждое ваше действие, и потому делать вид, будто вы здесь ни при чем, совершенно бессмысленно. По мере того как инспектор выкладывал свои аргументы, лицо арестанта бледнело все больше, пока не стало совершенно мертвенно-бледным. У него отвисла челюсть, а на лбу выступили крупные капли пота. Он все еще хранил молчание. Но Бернли видел, что его слова возымели необходимый эффект, а потому склонился ближе и потрепал Палмера по плечу. – Слушайте меня внимательно, дражайший, – сказал он. – Если вас привлекут к суду, то уже ничто вам не поможет. Придется отсидеть в лучшем случае пять, а скорее всего, все семь лет. Однако я готов предоставить вам шанс выкарабкаться из труднейшего положения, в которое вы себя поставили. Необходимо только ваше желание им воспользоваться, – при этом взгляд мужчины уперся в лицо Бернли с напряженным вниманием. – Полиция начнет действовать только в том случае, если мистер Феликс заявит о краже со взломом и подаст иск. Но все, что нужно мистеру Феликсу, – бочка. Если вы вернете ее незамедлительно, еще не вскрытой, мистер Феликс может позволить вам уйти от наказания. Что скажете на это? Теперь самообладание окончательно изменило Палмеру. Он вскинул свои скованные руки вверх жестом отчаяния. – Господи, сжалься надо мной! – воскликнул он. – Но я не могу! Инспектор даже слегка вздрогнул от неожиданности. – Не можете? – в свою очередь воскликнул он. – Как это понимать? Чего вы не можете? Объясните толком. – Я не знаю, где она. Клянусь, не знаю. Понимаете, босс, – слова вдруг полились из него неудержимым потоком, – я теперь готов рассказать вам все как на духу. Расскажу истинную правду, бог свидетель. Только выслушайте меня и поверьте. Они уже въехали в Сити и быстро приближались к зданию Скотленд-Ярда. Но инспектор отдал распоряжение, и машина отклонилась от прямого маршрута, свернув в лабиринт узких улиц. Бернли склонился к охваченному паникой подозреваемому. – Возьмите себя в руки и поведайте мне свою историю как можно подробнее. Выкладывайте все без утайки. Искреннее признание – ваша единственная возможность помочь самому себе. Заявление, сделанное Палмером, если избавить его от словечек на кокни и нелепых живописных прикрас, прозвучало примерно так: – Насколько я понял, вам все известно о том, как мистер Феликс нанял повозку, – начал он, – перекрасил ее в сарае. Знаете обо мне и о моем приятеле Джиме Брауне. Так? – Инспектор Бернли кивнул, и Палмер продолжил: – Тогда мне нет нужды повторять эту часть истории. Скажу только, что мы с Джимом с самого начала усекли дурной запашок от дела, в котором вынужденно принимали участие. Что-то здесь было неладно. Мистер Феликс рассказал нам о том, как заключил пари, что сумеет вывезти бочку без помех, но мы на его басню не клюнули. Он решил украсть бочку, не иначе, подумали мы с Джимом. А уж когда он подговорил нас избавиться от того портового бригадира, который сопровождал груз, мы окончательно удостоверились – это чистое воровство. Вы ведь знаете, как все получилось. Мы с Феликсом бросили их с Джимом в пабе, а сами вернулись в сарай и снова перекрасили повозку. Я прав, что вам об этом известно? – Да, совершенно правы, – подтвердил Бернли. – Продолжайте. – Мы дождались в сарае наступления сумерек, а потом довезли бочку до дома Феликса и оставили висеть на цепи в одной из подсобных построек. Заметьте, сэр, я сначала вынужден был не раз просить его заплатить нам деньги, которые были им обещаны. Феликс поспешил со мной расплатиться, и я понял, что он стал меня побаиваться. И тогда мне пришла в голову мысль. С этой бочкой что-то нечисто, рассудил я, и с него можно потребовать еще денег за наше молчание. Потом меня осенила другая идея. Если бы мне удалось завладеть бочкой, то я мог уже сам назвать Феликсу сумму, причитающуюся за ее возврат. Я вовсе не собирался похищать бочку совсем. Честное слово, сэр, это не входило в мои планы. Хотел лишь подержать ее при себе пару дней, пока он не согласится заплатить выкуп. Палмер сделал паузу. Инспектор воспользовался ею, чтобы заметить: – Что тут скажешь? Вы сами могли понять – шантаж едва ли менее тяжкое преступление, чем кража. – Я всего лишь хочу рассказать вам всю правду, сэр. Как это было на самом деле. Так вот, я решил выведать, в какой части дома спал мистер Феликс, и не было ли там кого-то еще, чтобы оценить возможность незаметно вернуться во двор с повозкой. А потому я спрятал ее за оградой в поле по соседству, как вы сами знаете, и вернулся на проселок у дома. Я бы не решился ничего предпринимать, но услышал, что Феликс собрался уйти, а больше там никого не оставалось. И тогда до меня дошло, насколько просто проделать нехитрый трюк, если горизонт окажется чист, а бочка будет по-прежнему висеть на цепи в том сарае. Искушение оказалось сильнее меня, а потому я отправился за телегой и проник во двор в точности описанным вами способом. Вы, должно быть, все время находились где-то рядом и следили за мной? Инспектор предпочел не отвечать на вопрос, и Палмер продолжил: – Так уж случилось, что я как раз в это время собирался сам переехать в другое жилье. И неподалеку от тех мест мне попался домишко, который полностью меня устраивал. В субботу я получил от него ключ, а в воскресенье успел осмотреть жилище. Ключ остался при мне, потому что не было времени вернуть его. Я собирался подкатить на повозке к дороге, проходившей позади этого дома, сгрузить бочку там, обежать вокруг, войти в главные ворота, вкатить бочку во двор и только потом уже на пустой телеге въехать внутрь. Затем я бы нашел предлог пару дней не возвращать ключ домовладельцу, пока не получу с Феликса денег. Он вздохнул. – А дальше вышло вот что, сэр. Я действительно подогнал повозку с бочкой за дом, но случилось нечто непредвиденное. Сгрузить бочку оказалось совершенно невозможно. Она была слишком тяжелой. Как я ни упирался в нее плечом, как ни старался подсунуть вниз что-нибудь, чтобы завалить ее набок, она не двигалась с места. Я весь взмок, применил все возможные приспособления, годившиеся как рычаг, но она не поддавалась. Пришлось перебрать в уме своих друзей и знакомых, кто смог бы мне подсобить, но рядом никто не жил, а довериться первому встречному было бы опрометчивым поступком с моей стороны. Здесь нельзя было обойтись без человека, которому я доверял. Джим сгодился бы в помощники, да только он жил в двух милях оттуда, и я не очень-то хотел тревожить его в столь поздний час. Но мне больше ничего не приходило в голову. А потому я запер дом и поехал на повозке к Джиму. Вот только меня поджидала еще одна неприятная неожиданность. Джим сам уехал часом ранее, и его жена не могла сказать, куда он направился и скоро ли вернется. Я проклинал себя за злополучную затею. Теперь мне сильнее хотелось избавиться от бочки, чем завладеть ею. Но потом, как мне показалось, я нашел выход из положения. Нужно добраться до двора нашей фирмы и бросить там бочку на повозке до утра, когда я смогу взять с собой Джима и доставить бочку снова к пустующему дому. На все вопросы я мог ответить, что сам Феликс велел мне оставить бочку на ночь, чтобы на следующий день отвезти ее по другому адресу. Я даже был готов передать хозяину десять шиллингов, якобы оставленных Феликсом в уплату за лишние хлопоты. И я поехал к нам на двор, но потом все пошло наперекосяк. Во-первых, босс оказался все еще у себя, причем в самом скверном настроении. Я только потом узнал, что случилось. Одна из наших подвод тем вечером столкнулась с грузовым автомобилем, получила серьезные повреждения, и это вывело хозяина из равновесия. «Что это у тебя на повозке?» – спросил он, заметив бочку. Я рассказал ему придуманную историю о том, как Феликс велел утром доставить ее в другое место, и отдал десять шиллингов. «Куда ее нужно отвезти?» – не отставал босс. Вот ведь незадача! Я не ожидал застать никого, кому придет в голову задавать такие вопросы, и не заготовил ответа заранее. И придумал адрес на ходу. Но смекнул, что нужно назвать какую-то большую улицу с многочисленными магазинами и складами милях в четырех от нас – то есть слишком далеко, чтобы босс знал место как следует. Я вспомнил название как раз такой улицы, а номер дома дал вымышленный. «На Литтл-Джордж-стрит, в дом 133», – ответил я. Хозяин взял кусок мела и записал адрес на специальной доске, которая висит у него для таких целей. Затем вернулся к осмотру покореженной повозки, а я распряг лошадь и отправился домой. Меня слегка беспокоил придуманный адрес, но я решил, что от этого ничего не изменится. Утром я преспокойно доставлю бочку в пустой дом, как и собирался сделать. На следующий день я добрался до Джима как можно раньше и все ему рассказал. Сначала он просто взбесился от злости и обзывал меня последними словами за мою глупость. Но я только твердил, что дело для нас совершенно безопасное. Мы оба догадывались, что Феликс не станет поднимать шума и обращаться в полицию. В конце концов Джим согласился мне помочь. Мы договорились, что он заранее отправится в пустой дом, а я заберу подводу с бочкой. Свою неявку на работу он всегда мог объяснить, сказавшись больным. Обычно мы приходили на работу задолго до появления босса, но в то утро он уже был там, причем настроение у него нисколько не улучшилось. «Эй, ты! – окликнул он меня. – Вечно тебя приходится дожидаться. Думал, ты уже вообще не придешь. Запрягай нашего серого тяжеловоза в телегу с высокими бортами и отправляйся вот по этому адресу, – он подал мне листок бумаги. – Им нужно перевезти пианино». «Но как же бочка?» – промямлил я. «Занимайся порученной тебе работой и не лезь не в свое дело. С той бочкой я сам разобрался». Я оглядел двор. Повозки с бочкой нигде не было видно. Но отправил он ее Феликсу или по другому адресу, я понятия не имел. Вот уж когда я действительно все проклял, особенно подумав о Джиме, который напрасно дожидался меня в том доме. Но мне ничего не оставалось. Я запряг коня в телегу и тронулся в путь. Добрался до Джима и сообщил новости. Более разъяренного человека мне в жизни встречать не приходилось. Но теперь уже угомонить его никак не получалось. Пришлось оставить приятеля и отправиться за пианино. И вот только я вернулся, чтобы пойти домой ужинать, как вы набросились на меня… Когда арестованный упомянул Литтл-Джордж-стрит, Бернли тут же отдал краткое распоряжение водителю, и к моменту окончания покаянного рассказа машина уже сворачивала на эту улицу. – Значит, дом 133, так вы сказали? – Именно так, сэр. Под номером 133 находился крупный магазин скобяных изделий. Бернли попросил о встрече с владельцем. – Да, – ответил на его вопрос тот, – бочка у нас, и должен заметить, что я был очень недоволен своим управляющим, принявшим неизвестный груз без предварительного уведомления и без всяких сопроводительных документов. Можете забирать ее немедленно, только позвольте мне убедиться, что вы в самом деле из Скотленд-Ярда. Все сомнения были мгновенно развеяны, и хозяин магазина провел прибывшую группу на свой товарный двор. – Это она, Палмер? – спросил Бернли. – Да, сэр. А то как же? – Хорошо. Гастингс, оставайтесь здесь, пока я не пришлю транспорт. Погрузите бочку и лично проследите за ее доставкой к нам в Скотленд-Ярд. Потом можете закончить дежурство и отправляться отдыхать. А вы, Палмер, следуйте за мной. Снова сев в машину, Бернли доставил своего подозреваемого по известному адресу, где передал его другому офицеру. – Если мистер Феликс не станет подавать иск, – сказал он, когда арестанта уводили в камеру, – то вас сразу же освободят. Инспектор дождался прибытия повозки с бочкой и, убедившись собственными глазами в ее сохранности, отправился в любимый ресторан, где смог сполна насладиться столь долго откладывавшимся обедом. Глава 8 Вскрытие бочки Ближе к пяти часам вечера инспектор Бернли, чувствуя себя вновь полным энергии, которой придали ему вкусная еда и вино, вышел на улицу. Поймав такси, он сказал шоферу адрес усадьбы «Сен-Мало» на Грейт-Норт-роуд. Теперь посетим нашего друга Феликса, подумал он, прикуривая одну из своих сигар. Он все же чувствовал усталость и с удовольствием развалился на мягких подушках заднего сиденья, расслабившись, пока машина медленно пробиралась сквозь густой транспортный поток. Несмотря на, казалось бы, давнее и близкое знакомство с жизнью Лондона, ему никогда не надоедало обозревать панораму улиц города, нескончаемое движение, калейдоскопическую пестроту освещения. Вид пешеходов на тротуаре, шуршание шин по асфальту, даже запах выхлопных газов – все это сливалось для него в единую картину, которую он навсегда полюбил. Они миновали Хеймаркет, проехали по Шафтсбери-авеню, свернули на Тоттенхэм-Корт-роуд. Здесь движение оказалось уже не столь оживленным, и такси сумело набрать скорость. Бернли сдернул с головы шляпу и позволил прохладному ветерку обвевать голову. Расследование продвигалось успешно. У него имелись все основания для удовлетворения. Через час он позвонил в дверь «Сен-Мало». Ему открыл сам Феликс, хотя у него за спиной в полумраке прихожей маячила фигура приставленного к нему телохранителем сержанта Келвина. – Какие у вас новости, инспектор? – воскликнул Феликс, узнав гостя. – Скажите мне, что вам сопутствовала удача! – Мы нашли бочку, мистер Феликс. Ее доставили нам пару часов назад. Меня ждет на дороге такси, и если вам это не причинит неудобств, мы могли бы сразу же отправиться в Лондон, чтобы вскрыть ее. – Разумеется. Готов ехать немедленно. – Вам также, Келвин, следует сопровождать нас, – обратился инспектор к подчиненному. Феликс снял с вешалки плащ и шляпу, после чего трое мужчин направились к такси. – В Скотленд-Ярд, – сказал инспектор шоферу. Машина развернулась и устремилась в сторону города. В дороге инспектор кратко пересказал своим спутникам события прошедшего дня. Феликс выглядел чуть взвинченным, обеспокоенным и признал, что ему бы очень хотелось поскорее покончить с этим неприятным, но важным делом. В придачу к прочим обстоятельствам выяснилось, что его не в последнюю очередь волновала ожидаемая сумма денег. Тысяча фунтов позволила бы ему расплатиться по ипотеке за усадьбу, которая лежит на нем достаточно тяжелым бременем. Бернли сразу окинул его пристальным взглядом. – Ваш французский друг знал об этом? – спросил он. – Ле Готье? Нет. Уверен, ему ничего не известно.