– Нет, – ответил он. – Ничего. – Это потому, что ты подошел слишком близко. Иди сюда и устраивайся рядом со мной. А теперь посмотри снова. – Бог мой! – закричал Бернли в сильном волнении. – Бочка! На ковре там, куда падал яркий свет, отчетливо виднелась вмятина в форме кольца диаметром примерно в два фута и четыре дюйма. Ворс был слегка примят. Такой след могло оставить днище тяжелой бочки. – Я сразу это заподозрил, – сказал Лефарж, – а потом догадка окончательно подтвердилась. Он протянул приятелю свою лупу и указал на участок пола, который изучал при увеличении. Бернли взял лупу, нагнулся совсем низко и принялся пальцами ворошить ковер. Между ворсинками попадалась странная с виду пыльца. Он сумел ее собрать и рассмотреть. – Опилки! – воскликнул Бернли. – Вот именно, опилки! – подтвердил Лефарж, напустив на лицо важное и самодовольное выражение. – Теперь видишь? – он описал пальцем круг над полом. – Опилки просыпались по всей окружности там, где стояла бочка. Помяни мое слово, Бернли, мы близки к завершению дела. Именно тут располагалась бочка, когда Феликс или Буарак, а быть может, оба укладывали в нее труп. – Бог мой! – Бернли не находил сейчас других слов, чтобы выразить свои чувства. – Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что ты совершенно прав! – Разумеется, я прав. Тут все яснее ясного. Женщина исчезает, и ее труп находят в бочке, заполненной опилками. И вот в том самом доме, откуда она пропала, обнаруживаются следы подходящей бочки и крупицы опилок. – Да, здесь многое сходится. Но мне, например, далеко не все понятно. Если это сделал Феликс, то как он доставил сюда бочку, а потом вывез ее? – Тогда, по всей вероятности, виновен Буарак. – А как же его алиби? У Буарака железное алиби. – Железное? Да, если верить ему на слово. Но откуда ты знаешь, что он говорит правду? Пока у нас нет никаких подтверждений. – За исключением показаний Франсуа. Если преступление совершили Феликс или Буарак, то Франсуа должен был стать соучастником, а это не кажется мне правдоподобной версией. – Верно, должен признать, что старик и мне показался слишком честным для такого дела. Но допустим, они не убивали ее, тогда как ты объяснишь следы бочки? – Быть может, она имела отношение вот к чему? – заметил Бернли, указывая на небольшую мраморную скульптурную группу. Лефарж обескураженно уставился на нее. – Но это же, несомненно, то самое, что было отправлено Феликсу! – воскликнул он в изумлении. – Похоже на то. Но лучше помолчим. Вот идет Франсуа. Давай расспросим его. Дворецкий в самом деле вошел в комнату с листком бумаги, который он вручил Лефаржу. – Адрес Сюзанны, господа. Лефарж прочитал вслух: – Мадемуазель Сюзанна Доде. Дижон, рю Попо, дом 14Б. – А теперь посмотрите сюда, Франсуа, – попросил детектив, указывая на скульптуру. – Когда это появилось здесь? – Совсем недавно, мсье. Как вы могли заметить, хозяин коллекционирует подобные вещи, а эта скульптура из трех девушек – его последнее приобретение. – Вы можете точно вспомнить день, когда ее привезли? – Незадолго до того, как устроили званый ужин. Да, теперь я припоминаю отчетливо. Это случилось в тот самый день. – В чем была упакована статуэтка? – Она прибыла внутри бочки, мсье, еще в субботу утром. Хозяин сам вскрыл крышку, чтобы вынуть ее. Этого он не доверял никому. – Стало быть, он часто получал подобные бочки? – Да, мсье, многие скульптуры доставлялись именно в бочках. – Понятно. И когда же груз был окончательно распакован? – Только два дня спустя, мсье. В понедельник вечером. – Куда потом дели бочку? – Ее вернули продавцам в магазин. Через два или три дня оттуда специально прислали повозку. – Постарайтесь вспомнить точнее, в какой день это случилось. Дворецкий замолчал в задумчивости. – В точности не припомню, мсье, уж извините. Как мне кажется, это было в среду или в четверг на той неделе. – Спасибо, Франсуа. Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы вас попросить. Буду бесконечно вам признателен, если вы предоставите мне образец почерка хозяйки. Франсуа покачал головой. – У меня нет ничего подобного, мсье, – ответил он, – но я покажу вам ее письменный стол, а вы уж, сделайте милость, поищите сами. Они прошли в будуар, и Франсуа указал на маленький секретер с инкрустацией тонкой резьбой – великолепный образец мастерски изготовленной мебели, почти произведение искусства. Лефарж сел перед ним и начал просматривать бумаги. – Кто-то успел порыться до нас, – заметил он чуть позже. – Почти ничего нет. Ему попались старые счета, квитанции, рекламные буклеты, чьи-то чужие письма, не содержавшие ничего важного, обрывки машинописных текстов, но ни клочка бумаги с почерком самой владелицы секретера. Внезапно Франсуа воскликнул: – Полагаю, мне удастся раздобыть то, что вам нужно, господа, если вы несколько минут подождете. – Так и есть, – сказал он, вернувшись гораздо быстрее, чем обещал. – Вероятно, это подойдет. Висело в рамке под стеклом в помещении для прислуги. Он принес краткий документ, в котором распределялись обязанности между слугами, указывалось время их работы и прочая информация. Список был составлен, насколько могли поверхностно судить сыщики, той же рукой, которая написала прощальное послание к мсье Буараку. Лефарж бережно уложил его в свой рабочий блокнот. – А теперь хотелось бы осмотреть комнату мадам. Они провели тщательный поиск в спальне, надеясь обнаружить какие-нибудь давние письма, но безуспешно. Затем допросили остальных слуг, хотя тоже безрезультатно. – Теперь осталось последнее, – обратился Лефарж к пожилому дворецкому. – Нам нужен список гостей званого ужина. Полный или хотя бы частичный. – Думаю, что смогу перечислить их всех, – ответил Франсуа, и Лефарж записал фамилии в блокнот. – Когда вы ожидаете возвращения домой хозяина? – спросил Бернли, закончив с составлением списка. – Он уже должен был бы вернуться, мсье. Обычно мсье Буарак приезжает около половины седьмого. Время приближалось к семи часам. Им пришлось лишь немного подождать, как донесся скрежет ключа в замке дверного засова. – А, добрый вечер, джентльмены! – приветствовал их Буарак, заметив детективов в холле. – Вы, стало быть, уже здесь. Есть успехи? – Особого продвижения вперед пока не наметилось, – ответил Лефарж и продолжил после небольшой паузы: – Однако есть кое-что, о чем мы хотели получить у вас информацию, мсье. Речь идет вот о той мраморной скульптурной группе. – Что именно вас интересует? – Не могли бы вы сообщить, при каких обстоятельствах приобрели ее и каким образом она была сюда доставлена? – Разумеется. Как вы могли обратить внимание, я коллекционирую подобные вещи. Некоторое время назад проходил мимо салона Дюпьера на бульваре Капуцинок, заметил сквозь стекло витрины эту группу, и она сразу мне полюбилась. После недолгих колебаний я решил купить ее, и скульптуру мне доставили на дом… По-моему, в тот самый день, когда мы устраивали прием. Впрочем, это могло случиться днем раньше – не уверен на все сто процентов. Бочку я попросил внести в мой кабинет, чтобы лично распаковать ее. Мне доставляет неизъяснимое наслаждение самому первым доставать из упаковки новые приобретения. Однако последовавшие события настолько расстроили меня, что я не находил в себе сил заняться этим. Только в понедельник ближе к вечеру, пытаясь отвлечься и отогнать мрачные мысли, я завершил распаковку. И эта скульптурная группа теперь перед вами. – Скажите, мсье, – вмешался с вопросом Бернли, – мистера Феликса тоже интересовали подобные произведения искусства? – Да, интересовали. Он художник, и его основная сфера интересов – живопись. Но при этом он обладал достаточно хорошими знаниями в области скульптуры. – А он не мог проявлять интерес к этой же скульптурной группе, как вы считаете? – Не берусь ничего утверждать определенно. Я рассказал ему о ней, детально описал, но, насколько мне известно, сам он ни разу не видел ее. – Вы упоминали в беседе с ним цену? – Да. Она стоила мне тысячу четыреста франков. Это ему почему-то особенно хотелось выяснить, как и название фирмы, у которой я приобрел статуэтку. Сказал, что не смог бы сразу позволить себе аналогичное приобретение, но позднее, возможно, захочет купить нечто подобное. – Что ж, кажется, теперь мы закончили нашу работу здесь, мсье Буарак. Огромное вам спасибо.