— Лучше! — хмыкнула она. Девушка снова выбралась, вдохнула кислород и зацепилась дрожащими голыми ладошками за край проруби. Жанна, отвлеченная нами и предавшаяся изобличительному монологу, который во всех книгах и фильмах так часто помогает протагонистам выжить, этого не заметила, к счастью. — Там просто маньяк в маске бегает и всех убивает. Ничего интересного. То ли дело про̀клятая турбаза, где плюсом ко всему непонятному и мистическому — вспомним странно умершего барда, который еще и призраком всем являлся на сцене, — маньяк охотится за гостями турбазы, которые застряли тут по вине непогоды и не могут сбежать, и подстраивает несчастные случаи, связанные с их костюмами. С их выбором. То есть гости сами, считай, выбирают, как им умирать. Как ты сказал, дорогой? Поэтично? Пусть будет так. — А как вы собирались выйти сухой из воды при этом? Ведь ситуация с доктором-Рыбой уже обнаружила присутствие убийцы. — Да пускай. Все повесят на мою недалекую падчерицу. — Гелю? — Ну да. Я ей разъяснила, что нужно сделать с костюмом ее обожаемого мальчика. И каких таблеток сунуть сопернице, тоже подсказала я. Придумала, что та беременная. Гелька поверила, она мне в рот смотрит. Хочет на телевидение попасть. Она же не знает, что моя карьера пошла прахом. Думала, что жениха так вернет. — Как его можно вернуть, сжигая живьем?! — Ой, она должна была выйти спасительницей. Она же не знала, что я не только нашивки эти безвкусные обработаю, но и над застежкой поколдую. Застегнуть-то застегнул, а вот снять — проблематично. Я швеей была до того, как на телевидение попасть, уж знаю, что к чему. — А где вы керосин достали? — Да у фаерщиков. Они подсобку свою почти никогда не запирают. — Ключ от номера Филиппа Геля достала вам? — Конечно. Для того ее и подключала. У нее есть доступ к телу, а я незаметно никак не приближусь. — Но в нужный момент вы приблизились, когда толкнули его на горящий подсвечник… — Ой, ну это было легко. Такая толкучка вечно возле столов, никто и не заметил, что это была я. С подружкой она сама справилась, там всего ничего — подсыпать средство в еду или питье. — Зачем вы ей помогали? — Я? Помогать дочке этой мрази? Который у меня забрал лучшие мои годы, а при разводе ничего не дал? Они же хитрые, все у них на других лиц записано. А что я долгое время была при нем принеси-подай и что из собственных проектов уйти на время пришлось, чтобы его обхаживать, это ерунда! Он виноват в том, что у меня карьера накрылась медным тазом! Вот осталась бы на «Поженим их всех», и ничего бы этого не случилось… — Значит, вы собирались на нее вину повесить? Но как? — Очень просто. Не смогла она костюм вовремя снять с мальчика своего. — Я вспомнила, что она реально одной из первых бросилась помогать Филу, когда он загорелся. — Переживала. Ну я ей таблеточек дала. Рано или поздно примется за них. И не проснется больше. Таблетки те, что Кристине подсыпала, до сих пор у нее в сумке или в номере с ее отпечатками. Я показания дам, как она убивалась из ревности. А доктору отомстила, что под ногами мешался, ее жертв пытался спасти. Или под маньяка уже косить начала. Ну чтобы на нее не подумали. Да придумаю что-нибудь, — отмахнулась она, — ментам и надо только списать на кого-то. На самоубийцу — в самый раз. М-да, в Жанне умерла актриса. Вспомнить, как она возмущалась, что полиция проехать к нам не может, требовала мужиков с лопатами послать на уборку сугробов. А ей-то, оказывается, больше всех это выгодно. О том, что она сделает с нами, чтобы некому было рассказать, кто виноват, думать не хотелось. — Ну а на самом деле как вышло с Валентином? — Шепнула я ему, что хочу с ним на праздничный ужин пойти. Я дама известная, интересная, с телевидения. Ну и что, что чуть-чуть старше? С Борисом поругалась специально и ушла в сторону, смешалась с толпой, он и не заметил, что я отлучилась. Я искала у себя пакет, а доктор в своем номере переодевался. — Но как вы жертв выбирали? Почему он? Реально из-за того, что пытался помочь Филу? Так многие пытались! — Ой, ну что ты глупая такая. Мне нужно, чтобы умерло как можно больше людей! Или покалечено — не важно. Чтобы история была громкой. Жертв мне ты подсказывала. — Я?! — Ну да. Боялась, что доктор утонет. А я как раз подумала, что он должен задохнуться. — Боже, она права. И про Робота тоже я подсказала! Я ведь пыталась ее «спасти» от взорвавшейся лампочки! — Ну а я, — продолжала Жанна, — останусь одной из выживших! — Более того — одной из жертв, — наконец мозги Бориса вошли в нормальное русло. Девочка тем временем предпринимала пару безуспешных попыток вылезли из проруби. Костюм по размерам почти соответствовал дыре и сильно мешал. Наверно, он уже набух и тянет ее вниз. Но ничего пока нельзя сделать. Она ведь выстрелит в мокрую девочку, находящуюся в воде. Вот вам и «короткое замыкание». — Ты же сама себе паука подбросила, — продолжал отвлекать ее Борис, пока я мысленно искала выход. Но тут я заметила, что с другой стороны к ней приближаются Женька, Сашка и охранник, и воспряла духом. — Да, отлично совпало, — призналась Жанна, — я же придумала это все уже здесь. Подслушала с соседнего столика, — посмотрела она на меня, — как твой этот парень… или кто он тебе, у тебя два парня, вот времена настали, а… — Приятель вообще-то. — Да, он сказал, что журналист. А то менты любят скрывать от общественности такие душещипательные подробности, написали бы, мол, «на такой-то турбазе погибло сколько-то человек, ведется следствие» — и все. А журналист обязательно напишет во всех деталях, делая упор на мистические совпадения по костюмам. А тут бы и моя книжечка вышла. Я бы вернулась на телевидение, но уже в другом ключе — интервьюируемый! Меня бы приглашали… — В тюрьму вас пригласят — вот куда, — заявил Женька, уже близко к ней подойдя. Давно замечала эту его особенность — тихо подкрадываться. Наверно, их на занятиях по карате этому учат. Она обернулась и выстрелила в него. Я закричала и бросилась к нему, а охранник в этот момент кинулся к убийце и скрутил ее. Сашка же на пару с Борисом полез спасать девушку из проруби. Логинов, подергавшись от удара током, лежал на земле. — Зайчик! — заплакала я над его распластанным телом. — Девушка, это не смертельно, — сообщил охранник. — Это мой электрошокер, она вытащила у меня незаметно, притворилась, что ей плохо, я ее на стульчик усаживал, дурак… Не бойтесь, тут такой заряд, что он даже сознание не потерял. — Заяц! — разозлилась я. — Хорош притворяться! — Ну ладно, — проворчал он с земли и начал подниматься, морщась и кряхтя. Я не была уверена, что он и сейчас не притворяется, поэтому не стала ему помогать. Пусть сам справляется. Он внезапно хихикнул. — Слушай, Курт Кобейн все-таки получил свой выстрел! Я рассмеялась, а потом нахмурилась. — Не надо смеяться над смертью кумира! Курт прекрасен! — Да кто спорит-то? Уж точно не я, раз им вырядился на карнавал. Все уже ушли, а мы еще стояли обнявшись и шептали друг другу всякие глупости. У меня оставались еще вопросы, связанные с этим делом, но почему-то, когда Женька меня поцеловал, они ушли куда-то далеко. Так далеко, что мгновенно забылись. Пока не… Кто-то захлопал в ладоши у нас за спиной. Я обернулась. Усиленно заморгала, а потом и вовсе начала протирать глаза. Мне мерещится? Прижимин! Сыщик Прижимин, отказавший мне! Здесь! — Это вы? — спросила я глупость. — Я, — пожал он плечами и подошел. — Дельце действительно интересненькое. — Я же говорил, — с гордостью заявил Логинов. Что происходит?! — И она справилась. — Я же говорил! — с улыбкой повторился Женя. — Вы жили в том доме! — догадалась я, когда первый шок прошел. — В том, что с краю! — Разумеется. Как Шерлок Холмс на болотах в «Собаке Баскервилей», я тоже должен был незаметно присутствовать и контролировать ход расследования. — Он протянул мне что-то. Приглядевшись, я поняла, что это обычный жетон от питерского метрополитена. Зачем он мне дает это? — Бери. — Зачем? — рискнула я спросить. Вроде когда такой человек, как Прижимин, дает тебе что-то, нужно молча брать, да еще и в ножки кланяться. Но я не такая. — Когда их будет у тебя три, можешь выходить на работу. Я только рот открыла, а он сунул мне в ладонь жетон и был таков. — Каков наглец! — возмущалась я уже в номере. Приехавшая опергруппа велела всем разойтись по своим домикам и ждать, когда они придут. Беседовать собирались абсолютно с каждым гостем, а то у нас тут «кошмар какой-то», по их словам, творится. Но по мне, все более или менее нормально. Геля не успела наглотаться таблеток, хоть и собиралась. Она думала, что это сильное успокоительное, но Люся, что-то подозревающая, отговорила ее. А еще Люсьен сказала, что дозвонилась час назад в реанимацию и к одному, и ко второй. Оба прооперированы, пока не пришли в сознание, но врачи утверждают, что состояние стабильное. Будем надеяться, что любовь победит, ведь в Новый год нам, простым смертным, от Деда Мороза положены чудеса. — Ну… — промямлил что-то невразумительное Женька. — Что — ну? Ты на чьей стороне? Вонючий шовинист думает, что я буду копить его вонючие жетоны! Распутывать интересные преступления ради того, чтобы его потешить! А он будет наблюдать издалека и оценивать! — Да, это называется «собеседование»… — А я, — продолжала я гневаться, — буду облизывать его жетоны! И молиться на них! — Они же вонючие… — Хорошо, сперва с мылом мыть, а затем облизывать! И коллекционировать! А потом приду к нему опять и покажу сразу три! Мол, я так старалась, вот целых три скопила, возьмите меня теперь к себе, будьте так добры! — Да, — вздыхая, сказал Женька и обнял меня. — Именно так и будет. Потому что ты этого хочешь. Это работа твоей мечты. Подумав, я кивнула. — Да. Видимо, так оно и будет. Ведь это работа моей мечты. Логинов потыкал пару раз в смартфоне, затем снова меня обнял. А мне пришло новое сообщение «от Кейт». «Молодец». Я засмеялась. — Так и знала, что это ты! Ты спалился на отце… — Забыл, что до этого про него не писал, — кивнул он. — Но я хотел показать тебе, что знаю тебя так же хорошо, как и ты сама! Ведь ты считаешь, что тебя никто не понимает.