Судья Ди кивнул и велел горбуну приложить большой палец к своему докладу. Стукнув молотком по столу, он сказал: — Покойный наставник Лань был отравлен человеком, личность которого пока остается неизвестной. Лань Даогуй был именитым боксером, он несколько раз подряд завоевывал звание чемпиона Северных провинций. При этом ему было присуще высочайшее благородство. Наша империя и в особенности округ Бэйчжоу, который он почтил своим присутствием, скорбит о кончине этого великого человека. Судебная управа сделает все возможное, чтобы задержать преступника, дабы душа наставника Ланя могла упокоиться с миром. Ударив еще раз молотком, судья продолжил: — Теперь я перехожу к делу Е против Баня. — Он сделал знак начальнику стражи, который подвел Баня к столу. Затем он сказал: — Писец огласит два сообщения о действиях Бань Фэна. Старший писец поднялся и сначала зачитал показания двух солдат, затем отчет стражников об их расследовании в деревне Пять Баранов. Судья Ди объявил: — Это свидетельство доказывает, что Бань Фэн говорил правду о том, где он находился пятнадцатого и шестнадцатого числа. Более того, суд полагает, что если бы он на самом деле расправился со своей женой, то ни в коем случае не покинул бы город на два дня, не спрятав, хотя бы на время, тело убитой. Поэтому суд считает, что представленных на сию пору свидетельств недостаточно для того, чтобы продолжать дело против Бань Фэна. Истец должен объявить, может ли он привести новые свидетельства против обвиняемого или же он готов отвести свое обвинение. — Я, ничтожный, — торопливо сказал Е Бинь, — хочу снять свое обвинение. Смиренно прошу простить меня за слишком поспешные действия, вызванные исключительно глубокой скорбью из-за ужасной смерти моей сестры. В этом деле я выступаю также от имени своего брата Е Дая. — Это необходимо занести в протокол, — сказал судья Ди. Наклонившись вперед и глядя на стоящих перед столом людей, он спросил: — Почему Е Дай сам не явился сегодня в управу? — Ваша честь, — отвечал Е Бинь, — я не совсем понимаю, что случилось с моим братом! Он ушел вчера пополудни и до сих пор не вернулся! — Ваш брат часто не ночует дома? — спросил судья. — Никогда такого не бывало, ваша честь! — взволнованно ответил Е Бинь. — Он часто возвращается поздно, но всегда ночует дома! Нахмурившись, судья сказал: — Когда он вернется, передайте ему, чтобы он немедленно явился в судебную управу. Он должен лично засвидетельствовать, что снимает обвинение против Бань Фэна. Он ударил молотком об стол и объявил: — Бань Фэн освобождается. Суд попытается установить, кто является убийцей его жены. Бань Фэн торопливо ударился несколько раз головой об пол, чтобы выказать свою благодарность. Когда он поднялся, Е Бинь сразу подошел к нему и начал рассыпаться в извинениях. Судья Ди приказал начальнику стражи привести к нему содержателя публичного дома, двух зазывал и двух проституток. Он вручил женщинам расписки, аннулирующие их продажу, и объявил, что отныне они свободны. Затем он приговорил содержателя дома и зазывал к трем месяцам тюрьмы с последующим наказанием кнутом. Троица начала громко протестовать, громче всех — хозяин. Он знал, что спина потом заживет, а вот стоимость двух здоровых женщин возместить будет трудно. Стражники повели их обратно в тюрьму. Судья сказал проституткам, что они могут временно поработать на кухне управы в ожидании военного конвоя, который доставит их на родину. Женщины бросились на пол перед столом и со слезами на глазах благодарили судью. Закрыв заседание, судья Ди велел советнику Хуну пригласить Чжу Даюаня к себе в кабинет. Судья уселся за стол и указал Чжу на кресло. Четыре его помощника заняли свои обычные места на стульях. Слуга разлил чай. Затем судья Ди сказал: — Прошлой ночью я не стал обсуждать убийство наставника Ланя, потому что хотел сначала узнать результаты медицинского осмотра и, кроме того, воспользоваться советами господина Чжу, который знал учителя всю свою жизнь. — Я сделаю все, что смогу, чтобы злодей, убивший нашего боксера, предстал перед судом! — выкрикнул Чжу Даюань. — Это был самый лучший атлет из всех, каких я знал. Есть ли у вашей чести какие-нибудь соображения о том, кто совершил это грязное дело? — Убийцей, — сказал судья, — был некий молодой татарин или, по крайней мере, человек в татарском одеянии. Советник Хун быстро взглянул на Дао Ганя и произнес: — Мы подумали, ваша честь, — а почему бы убийцей наставника Ланя не мог быть кто-то другой? В конечном счете, в списке, составленном Ма Жуном и Цзяо Таем, больше шестидесяти имен! — Но никто из них, — сказал судья, — не мог войти в комнату наставника Ланя и выйти из нее незамеченным. А убийца знал, что банщики носят черную одежду из промасленной ткани, напоминающую черные татарские одежды. Убийца вошел в баню вместе с тремя юношами. Он не отдал свою бирку в предбаннике, а сразу прошел в коридор, прикинувшись банщиком. Вспомните, там же такой густой пар, что невозможно разглядеть, кто находится рядом. Он проскользнул в комнату Ланя, подложил отравленный цветок в чайную чашку и вышел. Из бани он, вероятно, удалился через служебный ход. — Умный подлец! — воскликнул Дао Гань. — Все продумал! — Но остались кое-какие улики, — заметил судья Ди. — Татарскую одежду и бирку он, конечно, уже уничтожил. Но, должно быть, он ушел, не заметив, что наставник Лань в последние мгновения жизни пытался сложить фигурку из «Семи кусочков», которая, возможно, и указывает на преступника. Кроме того, наставник должен был хорошо знать этого человека, а у нас есть его общее описание, которое оставил тот юноша. Может быть, господин Чжу сможет сказать нам, не было ли у Лань Даогуя худого ученика небольшого роста, с довольно длинными волосами? — Не было! — сразу ответил Чжу Даюань. — Я знаю их всех, это здоровые парни, и учитель настаивал на том, чтобы они брили головы. Какой позор, такой замечательный боец убит ядом — презренным оружием труса! Все замолчали. Потом Дао Гань, медленно крутивший пальцами три длинных волоска, торчащих на его левой щеке, неожиданно произнес: — Оружие труса или женщины! — Лань никогда не связывался с женщинами! — с презрением сказал Чжу Даюань. Но Дао Гань покачал головой и сказал: — Может быть, в этом и кроется причина, по которой его убила женщина! Возможно, Лань кого-нибудь отверг, а это часто вызывает лютую ненависть. — Во всяком случае, мне известно, — добавил Ма Жун, — что многие танцовщицы жаловались, что наставник Лань не обращает на них внимания, они сами рассказывали мне об этом. Его сдержанность, видимо, привлекала девчонок, хотя только Небесам известно почему! — Вздор! — сердито воскликнул Чжу. Судья Ди молча выслушал их и произнес: — Должен сказать, что эта мысль мне нравится. Хрупкой женщине нетрудно изобразить мальчика-татарина. Но тогда она должна быть любовницей Лань Даогуя! Ведь когда она зашла в ванную, он даже не попытался прикрыться! Полотенца остались на вешалке. — Невозможно! — вскричал Чжу. — Наставник Лань и любовница! И речи быть не может! — Теперь я вспоминаю, — медленно сказал Цзяо Тай, — что, когда мы заходили к нему вчера, он неожиданно сделал очень горькое замечание о женщинах — о том, что они подрывают силу мужчины. А он, как правило, был очень сдержан в своих высказываниях. Чжу что-то сердито пробормотал, а судья Ди достал из ящика стола «Семь кусочков», изготовленных для него Дао Ганем, и разложил их так, как они раньше лежали на столе в бане. Он попытался составить фигурку, добавляя треугольник. Через некоторое время он сказал: — Если Лань был убит женщиной, то эта фигурка могла служить указанием на нее. Но, падая, он сдвинул кусочки и умер прежде, чем успел добавить последний. Нелегкая задача! — Отодвинув кусочки картона в сторону, он продолжил: — Как бы то ни было, первая наша задача — установить всех, с кем был связан наставник Лань. Господин Чжу, посоветуйтесь сейчас с Ма Жуном, Цзяо Таем и Дао Ганем, как распределить эту работу, чтобы каждый мог сразу же приступить к делу. Советник, ты пойдешь на рынок и расспросишь двух остальных юношей о внешности того татарина. Если ты будешь достаточно дружелюбным, ну, выпьешь, например, с ними чашку вина, они могут сообщить какие-нибудь дополнительные сведения. У Ма Жуна есть их имена и адреса. А когда будешь уходить, попроси Го заглянуть ко мне, я хочу поподробнее расспросить его об этом яде! После того как Чжу Даюань и помощники ушли, судья Ди в глубокой задумчивости медленно опустошил несколько чашек вина. Отсутствие Е Дая беспокоило его. Мог ли этот негодяй подозревать, что судебная управа разыскивает его? Судья встал и начал прохаживаться по комнате. Убийство госпожи Бань, а теперь еще и отравление наставника Ланя оставались нераскрытыми. Было бы хорошо прояснить хотя бы дело барышни Ляо. Когда Го вошел, судья приветствовал его несколькими доброжелательными словами. Он присел к столу, указал горбуну на стул и сказал: — Как опытный аптекарь, вы, несомненно, можете сказать мне, каким образом убийца добыл этот яд. Ведь он, кажется, весьма редкий! Го откинул со лба прядь волос. Опустив большие ладони на колени, он сказал: — К сожалению, его легко достать, ваша честь! Если использовать его в небольших количествах, он хорошо стимулирует сердце и поэтому имеется в большинстве аптек. Судья Ди тяжело вздохнул. — Значит, здесь нам ключа не найти! — сказал он. Положив перед собой «Семь кусочков» и бесцельно передвигая их, он продолжал: — Конечно, какой-то ключ может дать эта головоломка. Горбун покачал головой и печально сказал. — Не думаю, ваша честь! Этот яд вызывает невыносимую боль, и смерть наступает почти мгновенно. — Но наставник Лань был человеком необычайной силы воли, — заметил судья, — и очень искусным в этой игре. Он знал, что не сможет добраться до двери и позвать служителя, поэтому, полагаю, и попытался указать на убийцу таким образом. — Это правда, — сказал Го, — что он очень ловко пользовался этими кусочками. Приходя ко мне домой, он часто развлекал нас с женой, в мгновение ока складывая самые разнообразные фигурки. — Никак не могу понять, — сказал судья, — что же может означать эта фигурка! — Наставник Лань был очень добр, ваша честь, — задумчиво сказал горбун. — Он знал, что хулиганы на рынке часто толкали и оскорбляли меня. Поэтому он попытался разработать для меня особый боевой стиль с учетом того, что у меня слабые ноги и довольно сильные руки. Потом он терпеливо обучал меня по этой системе. С тех пор никто уже не осмеливается задевать меня. Судья Ди не слышал последних слов Го. Перекладывая семь кусочков картона, он внезапно обнаружил, что сложил фигурку кошки. Он быстро вновь перемешал картонки. Использованный яд, цветок жасмина, кошка… ему не удавалось обнаружить между ними логической связи. Заметив удивленный взгляд Го, он торопливо сказал, чтобы скрыть свое замешательство: — Да, я вдруг подумал о странной встрече прошлой ночью. Я отвел домой потерявшуюся девочку, но ее мать обругала меня. Это была вдова, очень неприятная женщина. Из невинной болтовни ребенка я сделал вывод, что у ее матери имеется тайный любовник. — А как ее зовут? — с любопытством спросил Го. — Госпожа Лу, она держит лавку бумажных изделий. Го выпрямился на стуле и воскликнул: — Это очень скверная женщина, ваша честь! Мне приходилось иметь с ней дело пять месяцев назад, когда умер ее муж. Это была странная история! Судья все еще пребывал в раздумье из-за фигурки кошки. «А ведь Лань часто бывал в аптеке», — подумал он. Наконец судья рассеянно спросил: — А что странного было в смерти этого торговца бумажными изделиями? Поколебавшись, Го ответил: — Предшественник вашей чести несколько поверхностно отнесся к этому делу. Но как раз тогда татарские орды напали на Северную армию, и в город хлынули толпы беженцев. У судьи было дел по уши, и я прекрасно понимаю, что он не захотел тратить слишком много времени на торговца, умершего от сердечного приступа.