Хольм кивнул, глядя, как Харри выходит из ванной. Харри стоял на краю террасы Арве Стёпа. Внизу, метрах в двадцати пяти от него, поблескивала черная вода канала. В лунном свете он различал скульптуру на приподнятом над водой постаменте и безлюдный мост. А там… Что-то виднелось в воде, похожее на дохлую рыбу. Черное кожаное пальто. Она прыгнула. С седьмого этажа. Харри шагнул ближе к краю террасы и встал между двумя пустыми цветочными вазонами. Он тут же вспомнил: Эстмарка, Эйстейн, соскальзывающий со скалистого берега прямо в воду, в озеро Хёук. Харри с Валенком вытягивают его наверх. Эйстейн на больничной койке в Королевском госпитале с какими-то строительными лесами вокруг шеи. Тогда Харри узнал, что с большой высоты надо прыгать, а не шагать, и держать руки по швам, чтобы не сломать ключицы. Но главное — решаться прыгать надо быстро, пока не подступил страх. Вот почему не успел пиджак Харри мягко упасть на землю, как он уже летел вниз, слыша рев ветра в ушах. Черная вода неслась прямо на него. Черная, как асфальт. Он сжал пятки вместе, и в следующее мгновение воздух как будто разом вырвался из него, а чья-то невидимая рука попыталась сорвать с него одежду. Звуки исчезли. Он почувствовал парализующий холод, рванулся и вынырнул на поверхность. Огляделся по сторонам, увидел черное пальто и поплыл к нему. Ноги уже ничего не чувствовали, и он понял, что у него в запасе всего несколько минут: потом тело просто-напросто откажется работать при такой температуре. Но он также знал, что резкое охлаждение могло спасти Катрине жизнь: клетки и органы мгновенно перейдут в режим анабиоза, функционируя при минимальном количестве кислорода. Харри поднажал и поплыл в тяжелой черной воде к блестящему кожей пальто. Наконец он на месте. Харри схватил ее и… Он выругался, выплюнул воду и посмотрел в сторону террасы. Повел взглядом от ее края по крышам, по металлическим трубам, откосам, которые прилегали к соседним домам, где тоже были террасы, множество пожарных лестниц, а значит, возможностей скрыться за лабиринтом фасадов Акер-Брюгге. Он все еще держался на воде, но понимал, что на уважение Катрины ему больше рассчитывать не придется: он повелся на самый дешевый трюк. На какой-то миг ему даже показалось, что сейчас совсем неплохо было бы утонуть. В четыре утра перед Харри на кровати лежал, дрожа, закутанный в халат Арве Стёп. Куда только делся его загар! Да и вообще он как-то съежился и сразу превратился в старика. Харри принял обжигающе горячий душ и теперь сидел на стуле в свитере Хольма и штанах, одолженных ему Стёпом. Из гостиной доносился голос Бьёрна, который пытался по мобильному организовать погоню за Катриной Братт. Харри попросил его соединиться с управлением и дать описание ее внешности, потом дозвониться до полиции аэропорта Гардермуэн, на случай если она попробует сесть на утренний рейс, а также связаться с отрядом «Дельта», чтобы они обыскали ее квартиру, хотя Харри был более чем уверен, что там ее не найдут. — Так, значит, вы уверены, что это была не просто сексуальная игра и Катрина Братт попыталась вас убить, — произнес Харри. — Да она хотела меня задушить! — стуча зубами, отозвался Стёп. — Хм. А еще она спрашивала вас насчет алиби… — Третий раз говорю вам: да! — простонал Стёп. — И она думает, вы и есть Снеговик? — Хрен знает, что она думает! Девка совсем свихнулась. — Возможно, — сказал Харри, — хотя это не означает, что она действует без всякой цели. — Да какая тут может быть цель? — Стёп посмотрел на часы. Харри знал, что сюда едет адвокат Крон и он наверняка немедленно прекратит любую беседу. Харри принял решение и наклонился вперед: — Нам известно, что вы — отец Юнаса Беккера и близнецов Сильвии Оттерсен. Стёп дернул головой. Харри понял, что должен попытать удачу, и продолжил: — Идар Ветлесен был единственным, кто об этом знал. Ведь это вы отправили его в Швейцарию и оплатили курсы, где он изучал болезнь Фара, не так ли? Болезнь, которая есть у вас самого. — Харри понял, что попал точно в цель: Арве Стёп старался не выдать себя, но лицо его дернулось, зрачки расширились. — Ветлесен, вероятно, стал попрекать вас ответственностью, которую вы на него возложили. Возможно, вы боялись, что он сломается. А может быть, он воспользовался ситуацией и надавил на вас. Например, потребовал больше денег. Главный редактор, не веря своим глазам, уставился на Харри, а потом медленно покачал головой. — Как бы то ни было, Стёп, вы слишком многое бы потеряли, если бы правда о вашем отцовстве выплыла наружу. Этого вполне достаточно, чтобы у вас появился мотив для убийства тех людей, которые могли об этом рассказать: матерей и Идара Ветлесена. Логично? — Я… — Стёп отвернулся. — Вы?.. — Я больше ничего вам не скажу. — Стёп подался вперед и уронил голову на руки. — Говорите с Кроном. — Отлично, — ответил Харри. Времени у него оставалось всего ничего. Последний, короткий удар. И сильный. — Я так им и расскажу. Харри ждал. Стёп по-прежнему сидел наклонившись и не шевелился, но вдруг он поднял голову: — Кому это «им»? — Журналистам, разумеется, — небрежно бросил Харри. — Уж они-то нас нынче будут пытать, скажете, нет? Ведь это же настоящая сенсация. Во взгляде Стёпа что-то забрезжило. — Это вы о чем? — спросил он, но по голосу было слышно, что все ответы ему известны. — Знаменитый человек думал, что он позабавится с юной дамой у себя на квартире, но потом роли поменялись, — сказал Харри, разглядывая картину за спиной Стёпа. На ней была изображена обнаженная женщина, балансирующая на канате. — Она уговорила его надеть маску поросеночка под тем соусом, что это вроде как сексуальная игра. Вот в таком виде его полиция и обнаружила: в собственной ванной, голым и рыдающим. — Вы не можете так поступить! — вырвалось у Стёпа. — Это… Это нарушает закон о сохранении тайны личной жизни! — Ну, — ответил Харри, — если это что и нарушает, то, скорее всего, ваш блистательный имидж, Стёп. Никак не закон, даже наоборот, помогает закону. — Наоборот? — почти закричал Стёп. Зубы у него стучать перестали, к лицу возвращался нормальный цвет. Харри кашлянул: — Мой единственный капитал и средство производства — моя личная независимость. — Харри подождал немного, чтобы Стёп успел узнать свои собственные слова. — А поскольку я полицейский, это, помимо прочего, означает, что я должен постоянно держать общественность в курсе любой информации, огласка которой не помешает расследованию. — Вы не можете так поступить, — повторил Стёп. — Могу и поступлю, — ответил Харри. — Но это… раздавит меня. — Ну, мне кажется, «Либерал» еженедельно раздавливает кого-нибудь на своей первой полосе. Стёп аквариумной рыбкой открывал и закрывал рот. — Разумеется, — продолжил Харри, — даже для человека с личной независимостью существуют компромиссы. Стёп посмотрел на Харри долгим взглядом. — Я полагаю, вы понимаете, — сказал Харри и пошевелил губами, словно вспоминая нужные слова, — что мой долг полицейского — использовать эту ситуацию в интересах следствия. Стёп медленно кивнул. — Начнем с Бирты Беккер, — сказал Харри. — Как вы познакомились? — Думаю, что на этом следует закончить беседу, — раздался голос от двери. Стёп и Харри одновременно обернулись: это был адвокат Юхан Крон, который, казалось, успел принять душ, побриться и выгладить рубашку. — О’кей, — ответил Харри, пожимая плечами, и позвал: — Хольм! В дверях позади Крона появилось веснушчатое лицо Бьёрна Хольма. — Позвони Одину Наккену в редакцию, — обратился к нему Харри и повернулся к Стёпу: — Ничего, если вещи я верну вам вечером? — Подождите, — простонал Стёп. В комнате стало совсем тихо. Арве Стёп сильно потер ладонями лоб, словно бы ускоряя движение мыслей. — Юхан, — произнес он наконец, — иди. Я справлюсь сам. — Арве, — предостерегающе сказал адвокат, — думаю, тебе не стоит… — Возвращайся домой, Юхан, и ложись спать. — Как твой адвокат я… — Как мой адвокат ты сейчас захлопнешь пасть и исчезнешь отсюда! Ясно? Юхан Крон выпрямился, собрал в кулак остатки своего адвокатского самолюбия, но передумал, как только увидел выражение лица Стёпа. Коротко кивнул, повернулся и вышел прочь. — Где мы остановились? — спросил Стёп. — В самом начале, — ответил Харри.