– Ужас какой! – сразу восклицает мама, и врач, строгий дяденька лет сорока пяти, разделяет ее беспокойство: – Вашей дочери следовало обратиться в больницу раньше. – Но температура и кашель появились только вчера! – возражает мама. – До этого – никаких признаков болезни... – Ясно... – доктор задумчиво кивает. – Значит, сначала пневмония протекала бессимптомно. В любом случае, теперь она в надежных руках – мы сделаем все, чтобы девушка поправилась как можно скорее. – Спасибо, спасибо! – мама пожимает доктору руку в порыве благодарности, а отец тем временем спрашивает: – Скажите, мы можем к ней попасть? – Да, только ненадолго, пожалуйста, ей необходим отдых – как и остальным пациентам в палате. – Конечно. Эльвира лежит в общей палате на четверых человек, но заняты только три койки. На одной – пожилая женщина. На другой – мужчина примерно того же возраста, что и наш папа. На третьей – моя сестренка. Всегда такая энергичная и полная сил, сейчас она лежит в постели практически без движения. Это жутко, но пневмония свалила ее просто моментально: она как будто похудела и осунулась со вчерашнего дня. Когда мы трое подходим к ней, она даже улыбнуться не может – настолько слаба. Пока отец в типично мужской манере старается сдерживать эмоции – хотя мы все знаем, как сильно он переживает, – а мама хлопочет вокруг Эльвиры, складывая фрукты и йогурты в шкафчик возле ее кровати, я сажусь на край больничной койки и спрашиваю у сестренки: – Ты как, совсем плохо?! – Как видишь... – горько усмехается Эльвира. – Даже не знаю, как так получилось... – От Сережи небось заразилась, – фыркаю я сердито. Про этого Сережу и так понятно было: засранец невероятный. А теперь еще и заразил ее... хоть и не специально, ясное дело, – но все равно ужасно раздражает! – Ага, только он легко отделался, а я как обычно... – Ничего, ты тоже быстро поправишься. – Надеюсь... Но самое главное – экзамен я сдала на отлично! – Поздравляю, сестренка, – я обнимаю ее, а она закашливается прямо мне в плечо, начиная после этого извиняться: – Прости, прости... – Да все отлично, – улыбаюсь я и ласково сжимаю ее ладонь. – Но чтобы через три дня была огурцом, ты меня поняла?! – Ага... Вот только через три дня сестренке становится намного хуже, врач просит маму приехать в больницу – и я отправляюсь вместе с ней. – Что такое, доктор?! – на маме лица нет. – Ситуация очень тяжелая, Надежда Игоревна, – вздыхает врач. – Пневмония очень долго развивалась в скрытой форме, нам не удалось ее быстро подавить. У вашей дочери упала температура – ниже тридцати шести градусов. При этом частота дыхания и пульс зашкаливают. Анализы плохие – намного хуже, чем были три дня назад. Мы переводим ее в отделение интенсивной терапии, по всем признакам – началось заражение крови. – Что?! – с ужасом переспрашивает мама, а я инстинктивно подхватываю ее за локоть, чувствуя, что она вот-вот просто упадет... – Заражение крови, – повторяет врач. – Иными словами – сепсис. – Но как же так?! Пять дней назад она чувствовала себя отлично! – Так бывает, к сожалению, – говорит мужчина. – Организм оказался ослаблен. Возможно, были какие-то стрессы в последнее время? – Учеба, сессия, работа, – перечисляет мама. – Ну вот. Это тоже могло сказаться. – И что теперь?! – Будем наблюдать и делать все возможное, Надежда Игоревна. Однако уже на следующий день Эльвире становится еще хуже, и врач с мрачной миной сообщает совсем уж неутешительную новость: инфекция добралась до сердца, началась сердечная недостаточность, если не перевести сестренку на необходимые аппараты – может, и операцию придется делать... Вот только больница необходимым оборудованием не располагает. Перевести Эльвиру тоже некуда – все бесплатные больницы забиты. – Что нам делать?! – спрашивает мама, а сама почти рыдает. Я стою рядом и тоже едва держусь. – Лучше всего было бы перевести вашу дочь в платную кардиологию, – говорит врач. – Сколько это будет стоить?! – Пребывание в палате – от полутора тысяч в сутки, а лечение – десятки, а то и сотни тысяч рублей. – Но у нас... у нас нет таких денег! – маму начинает трясти, она рыдает, уже не в состоянии сдерживать эмоции. – Простите, мне очень жаль. Если девушка останется у нас – мы не можем дать вам никаких гарантий. Мы отходим, мама плачет, а мне в голову вдруг приходит мысль: – Мам... – Что? – спрашивает она, шмыгая носом. – У меня есть идея. – Какая еще идея?! Твоя сестра может умереть, ты понимаешь?! – Понимаю, – киваю я. – Ты подождешь меня здесь?! Мне нужно к администратору, чтобы получить доступ к вещам Эльвиры. – Зачем это тебе?! – не понимает она. – Потом объясню, – говорю я и бросаюсь по больничному коридору к администраторской стойке. МАТВЕЙ. 19 глава Анатолий стоит прямо передо мной и сверлит мрачным пристальным взглядом, в котором нет ничего, кроме ненависти и презрения: – Ты должен одобрить этот законопроект. – Я ничего вам не должен, Анатолий Германович, – обращаюсь я к нему спокойно и вежливо и сам себе искренне удивляюсь, что мне еще хватает терпения, потому что внутри все кипит и хочется просто ударить ублюдка лицом о стену и не слушать больше этот бред и эти угрозы. – Тогда и я не должен останавливать Карину, наверное. Ты ведь знаешь, что твоя суррогатка весьма заинтересована в том, чтобы отсудить у тебя сначала дочь, потому что по документам она все еще числится ее матерью, а затем и сына, потому что разлучать биологических братьев и сестер, которые с рождения воспитываются вместе, – негуманно по мнению государственных органов опеки, – Анатолий противно кривится, а я сжимаю под столом кулаки, потому что сдерживаться становится все сложнее: – Карина заинтересована исключительно в ваших деньгах! Сколько вы ей пообещали?! Пару миллионов?! Или пару десятков миллионов?! Я запрошу банковскую выписку для суда и смогу доказать, что вы просто подкупили ее! – Не забывай, любезный, что подкупить я могу кого угодно... не только суррогатку – но и все суды Москвы и Московской области. – Я найду на вас управу! – рыкаю громко, и мне хочется продолжить, сказать еще что-то, меня переполняет гнев, но в этот момент у меня неожиданно начинает звонить телефон – причем не рабочий, а личный. – Ну что же, думаю, на сегодня разговоров достаточно, – хмыкает Анатолий и бросает на мой письменный стол бумаги с законопроектом. – Подумай еще немного. Даю тебе время до конца января – а потом пеняй на себя... – с этими словами он разворачивается и быстро выходит из моего рабочего кабинета, а я остаюсь сидеть в кресле оглушенным, растерянным, до боли вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Между тем, звонок настойчиво продолжается, смартфон медленно ползет по столу от вибрации, и я наконец беру его в руки, чтобы посмотреть, кому я понадобился. В такое время обычно звонит только няня Маша. Варвара и Богдан сейчас с ней – возможно, детям нужно что-то купить или заказать... Но нет, это не она. На экране высвечивается: «Снегурочка Эльвира», – и мои брови невольно ползут вверх от удивления. Мы не виделись с девушкой больше недели, с того самого злополучного вечера с похищением, и хотя она мне очень понравилась, я был совершенно уверен, что наше знакомство закончилось раз и навсегда... ну, разве что в следующие новогодние праздники приглашу ее к детям. А теперь она звонит мне на личный телефон – причем действительно очень настойчиво. Еще немного – и оператор связи просто разорвет соединение. Чтобы этого не произошло, я поспешно беру трубку: – Добрый день, Эльвира, слушаю вас... – но на том конце провода раздается какой-то совершенно незнакомый девичий голос: – Здравствуйте, Матвей Тихонович, это вы?!