– Ладно... – Как ты вообще себя чувствуешь? – спрашивает Аделия. – Неплохо, – я киваю. – Нет боли в груди или затрудненного дыхания, с которыми ты поступила в больницу на прошлой неделе?! – Нет, не переживай, – улыбаюсь я и тянусь обнять сестру, потому что, по сути, это именно она меня спасла от возможной смерти. Если бы Аделия не догадалась позвонить Матвею Тихоновичу – он ничего не узнал бы и не организовал бы мне перевод в эту клинику. А без необходимого моему организму оборудования я бы просто могла умереть. Может, и нет, конечно, но болезнь развивалась стремительно, врачи честно предупреждали родителей и сестру: исход может быть любым. Так что... сегодня, тринадцатого января две тысячи двадцать третьего года – мой второй день рождения. – Я так ужасно рада, что ты идешь на поправку, – говорит Аделия, а я обнимаю ее еще крепче и шепчу ей в ухо: – Спасибо. Я так люблю тебя. – И я очень люблю тебя, сестренка. Сначала приезжают родители: они счастливы, что я пришла в себя и иду на поправку. Даже отец не скрывает своих эмоций, хотя обычно он очень сдержанный. Ну а мама и вовсе рыдает и не выпускает меня из объятий. – Я думала, что мы тебя потеряем! – причитает она, а я, хоть и не должна волноваться сама, вынуждена утешать ее: – Все нормально, мам, я жива и скоро буду здорова, обещаю... – Этот мужчина... Матвей... он спас тебя! Он и наша Аделия! Но только, Эльвира... – мама напрягается, и я вместе с ней. – Ты все равно будь с ним осторожна! Мы не знаем, какие цели он преследует... может быть, он... он... – Он не преследует никаких плохих целей, это я могу сказать вам точно, Надежда Игоревна, – вдруг говорит Матвей Тихонович, а мы все вздрагиваем и оборачиваемся, тут же замечая замминистра в дверях палаты. Я от неловкости готова провалиться сквозь землю, а моя мать как ни в чем не бывало подходит к нему и прощения просить явно не собирается: – Матвей Тихонович, поймите меня правильно: непорядочных мужчин сейчас так много, что невольно подозреваешь каждого... – Непорядочных людей и вправду полно, но это не зависит от пола, – отвечает ей мужчина, поджимая губы и, видимо, вспоминая Карину, а я тороплюсь вмешаться в ситуацию, пока она не стала совсем уж стремной: – Матвей Тихонович! Здравствуйте! – Здравствуйте, Эльвира! – откликается мой спаситель. – Персонал клиники сообщил мне, что вы наконец пришли в себя, и я решил, что должен как можно скорее вас навестить. В руках у него букет цветов – белые лилии и красные розы, совсем как в первый раз, – и я невольно смущаюсь, опуская глаза: – Спасибо, это так приятно. Тут моя маленькая мудрая не по годам сестренка обращается к нашим родителям: – Мам, пап, пойдемте, пусть они пообщаются, – и они втроем уходят, причем мама – очень неохотно, предварительно целуя меня в лоб и обещая, что непременно приедет завтра. Когда мы с Матвеем Тихоновичем наконец остаемся вдвоем, я говорю извиняющимся тоном: – Простите, пожалуйста, моя мама... она... – Она очень беспокоится о вас, – заканчивает за меня мужчина. – Да, но она была груба с вами, хотя вы столько для меня сделали... – Не так уж много я и сделал, – он с улыбкой пожимает плечами. – Всего лишь принял звонок от вашей сестры, прикинулся вашим троюродным братом и выписал клинике чек на содержание и медицинские услуги. – Я верну все деньги, как только встану на ноги! – говорю эмоционально, но Матвей Тихонович меня останавливает: – Ни в коем случае. Вы помогли мне – я помогаю вам, все честно. Варя и Богдан, кстати, в курсе, что вы болеете, они рисовали вам открытки и просились приехать... Но я не мог привезти их сюда без вашего разрешения. – Я буду только рада! – восклицаю я. – Пускай приезжают хоть завтра! – Хорошо, непременно, – мужчина улыбается. – А теперь расскажите, как вы себя чувствуете и что говорят доктора... Я рассказываю ему все, что могу, а потом и сама задаю вопрос: – А как вы и ваши дети, Варя и Богдан? – Все нормально, – он поджимает губы, но я смотрю на него внимательно и пристально, требуя правды, так что в конце концов он нехотя рассказывает: – Ну, не считая того, что несколько дней назад ко мне приходил мой политический оппонент – его зовут Анатолий, – и дал мне срок до конца января. Если к этому времени я не продвину его законопроект – он организует мне новую серию судов, в ходе которых Варю могут отдать Карине. – Ужасно, – я закрываю рот ладонью. – Что вы собираетесь делать?! – Я не знаю, – он качает головой. – Но я должен придумать, иначе уже к весне потеряю дочь, а потом и сына... МАТВЕЙ. 22 глава – Я очень сочувствую вам, Матвей Тихонович, правда... – Эльвира поджимает губы, а я сам в ответ лишь тяжело вздыхаю: я знаю, что ее чувства и эмоции – искренние, и она очень хотела бы помочь мне, но... не может. Эльвира – букашка... нет, не так даже: она – песчинка по сравнению с огромной политической махиной по имени Анатолий! Я и сам в сравнении с ним – не больше чем мышь. Такая, знаете ли, гневно пищащая и отчаянно бегающая из стороны в сторону мышь. Энергия есть, но возможности сражаться – очень ограниченные, ведь Анатолий – настоящая гиена. Вот только мне показывать истинные эмоции не позволено. – Ничего, я обязательно справлюсь, – говорю я с натянутой улыбкой, хоть и понятия не имею, как именно буду справляться. – Конечно, – кивает девушка и неожиданно протягивает руку, касаясь пальцами моего локтя. Мы сталкиваемся взглядами и ровно секунду мне кажется, что между нами вспыхивает искра и что мы понимаем друг друга, как никто... Но уже в следующее мгновение магия этого момента рушится, потому что дверь палаты с шумом распахивается, и на пороге появляется Аделия. Эльвира поспешно одергивает руку, но ее сестра, кажется, все равно все видела, потому что явно смущена и начинает извиняться: – Ой... Простите, я не хотела вас беспокоить, просто... – Все нормально, – говорит Эльвира, пытаясь выглядеть спокойной, но голос у нее немного подрагивает, выдавая истинное смятение чувств. – Проходи. Мы все равно уже закончили обсуждение... – Да нет, я просто зашла попрощаться, – оправдывается девушка. – Думала, что посижу еще в коридоре и потом зайду к тебе, но мне Марина написала, пригласила к себе домой вместе с другими девчонками, будем прорешивать варианты ЕГЭ по географии... – Конечно, поезжай, удачи тебе, сестренка, – кивает Эльвира и тянется к ней для объятий и поцелуев. Следом за Аделией и я объявляю, что мне пора покинуть больницу: – Думаю, мне тоже нужно ехать... Рабочие дела не ждут. Но я непременно приеду послезавтра. Пожалуйста, соблюдайте все рекомендации врачей и поправляйтесь как можно скорее, Эльвира... – Хорошо, спасибо, – она кивает и пожимает мне руку. Ее маленькие ладони еще очень слабые и хрупкие после нескольких дней в палате интенсивной терапии, интоксикации, обезвоживания и антибиотиков, но я уверен, что эта девушка – настоящий боец и со всем справится. Мы прощаемся, и я возвращаюсь на работу, а вечером еду домой к своим детям. Проводить с ними как можно больше времени – моя основная задача, особенно сейчас, когда враги угрожают отнять у меня самое дорогое. Эльвира и вправду довольно быстро идет на поправку. Это меня радует. Всего через два дня врачи переводят ее из интенсивной терапии в обычную палату, еще через пять дней – отправляют долечиваться домой, так что некоторое время мы не видимся, но еще через десять дней она сдает экзамены, пропущенные по причине болезни, и сама приезжает в гости, чтобы повидаться с детьми, которые соскучились и, кажется, уже привыкли к ней настолько, что не представляют себе жизни без личной Снегурочки... Пока я размешиваю в наших кружках какао, чтобы оно было густым и насыщенным, Богдан и Варя наперебой рассказывают гостье об успехах наших котят, которые за прошедший месяц здорово выросли. – Как же вы их назвали?! Рассказывайте скорее! – просит Эльвира, с улыбкой переводя взгляд с Вари на Богдана, пока я наблюдаю со стороны и поражаюсь тому, насколько она заинтересованная, включенная в важные для моих детей мелочи! Раньше такой могла быть только Саша... Она тоже постоянно возилась с Богданом, играла с ним, читала, слушала все его забавные выдумки... А когда родилась Варя – не спускала малышку с рук практически до самой собственной смерти... Но это были ее дети! Для Эльвиры они – совершенно чужие! И да, я понимаю, что работать аниматорами обычно идут люди, которые любят детей, но чтобы настолько... Варя и Богдан тянутся к ней, как магниты. – Смотри, мы им одели цветные ошейники, чтобы различать, потому что они все одинаковые, вообще-то! – смеется моя дочь, беря на руки одного котенка за другим и показывая их Эльвире: – С розовым ошейником – Хлоя, и она такая хулиганка! С желтым – Люси, она намного спокойнее. У Ская голубой ошейник, а у Лаки – зеленый. Видишь?! Две девочки и два мальчика! – Как здорово! – улыбается Эльвира, а Богдан добавляет: – Когда мы их только нашли, они даже есть самостоятельно не умели, а теперь сами лакают молоко, такие молодцы! – Замечательные котята, – кивает Эльвира, а я вмешиваюсь в их диалог: – Какао готово, разбирайте кружки! – Спасибо! Спасибо! Большое спасибо! – твердят все трое наперебой. Мы все с удовольствием принимаемся за горячий ароматный напиток, когда вдруг раздается звонок с поста охраны – оттуда, где находится въезд на территорию нашего поселка. Обычно звонят, когда кто-то приезжает в гости, но мы никого не ждем... – Подождите минутку, – говорю я и отвечаю на звонок: – В чем дело?! – Матвей Тихонович, – раздается на том конце провода. – Это Максим, здравствуйте. К вам хочет проехать некая Валентина Петровна Снегирь – специалист из органов опеки и попечительства. Мы проверили ее, с документами все в порядке. Она настаивает на встрече и говорит, что в противном случае вызовет полицию, но... – Пропустите ее, – говорю я дрогнувшим голосом и понимаю: вот оно. Оно началось. Еще даже январь не закончился, сегодня тридцатое число... А Анатолий уже начал действовать и подослал ко мне проверяющую... – Все нормально? – обеспокоенно спрашивает Эльвира, когда я кладу трубку.