– Варюнчик, милая! Это папа тебе так сказал?! – Да! – гордо заявляет моя четырехлетка. Сотрудница опеки смотрит на меня с хитрым прищуром: – Это правда?! Вы собираетесь жениться на той девушке?! – Я... я не... – Или же вы врете своей дочери?! Я понимаю, что снова попал в ловушку: как в прошлый раз, только женитьба на Эльвире – чуть более серьезный провал, чем грязные сапоги. – Еще ничего не решено, – говорю я в конце концов. – Может быть, мне самой стоит поговорить с вашей... не знаю, как теперь правильно говорить: любовницей, подругой, невестой?! – Не нужно ее беспокоить! – прошу я, но Валентина Петровна меня просто игнорирует, вместо этого снова наклоняясь к моей дочери: – Варюнчик, и ты бы хотела, чтобы твой папа женился на той девушке?! – Да! – говорит Варя без тени сомнения. – Она будет самой лучшей новой мамой для меня и моего брата! Валентина Петровна морщится: не такого ответа она ждала. Видимо, надеялась, что девочка расстроится, скажет, что не хочет папиной свадьбы на ненастоящей маме... Но все не так: у моей дочери – огромное любящее сердце. – А как же твоя настоящая мама, Варюнчик?! – спрашивает женщина, и Варя смотрит на нее с подозрением: – Папа сказал, что она болела и ушла... навсегда... разве это не так?! – Твоя мама жива, здорова и очень по тебе скучает! – бессовестно лжет моей малышке Валентина Петровна. – Правда?! – Варечка складывает на груди руки, выражая наивный детский восторг, а я возмущаюсь: – Как вы смеете?! – Что не так, Матвей Тихонович?! – Вы лжете ребенку! – рычу я на нее, не в состоянии сдерживать эмоции, и делаю этим только хуже самому себе и своей дочери. – Вы видите, видите?! – обращается Валентина Петровна к своим провожатым полицейским. – Он и в прошлый раз вел себя довольно агрессивно! Он неадекватен! Детям нельзя оставаться рядом с таким отцом! Мы вернемся и за его старшим сыном, но сейчас мы должна как минимум спасти его дочь! – она показывает на Варвару, и первое, что мне приходит в голову, это закричать не своим голосом: – Варя, беги в комнату няни Маши и закройся там! – Папочка... – моя малышка начинает плакать. – Беги! – кричу я снова, и она бросается бежать, пока один из полицейских скручивает мне за спиной руки и рычит: – Тихо, спокойно... ЭЛЬВИРА. 33 глава Несмотря на неожиданный визит Матвея Тихоновича и его детей на съемочную площадку сериала и несмотря на мой нервный срыв, последовавший за нашим не слишком комфортным разговором, я довольно быстро возвращаюсь в свет софитов и объективы камер. Во-первых – у меня банально нет выбора: контракт уже подписан, от дневных занятий в университете меня на целую неделю освободили, и съемки в сериале – это полноценная работа по будущей профессии. Это нельзя прогулять, как нелюбимую пару, или перенести на более поздний срок, как сдачу теста или зачета. Все происходит прямо здесь и сейчас. Ну а во-вторых – мне это по-настоящему нравится, это вдохновляет, я горю своей работой, своим образом, сценарием, историей. Да и проблемы моей героини помогают мне отвлечься от проблем реальной меня. Я играю Яну. Ей девятнадцать – и она учится на первом курсе филологического факультета. Типичная заучка: простая закрытая одежда и черно-серой гамме, очки в круглой оправе, ноль макияжа, никаких сделанных ресниц и ногтей, с собой всегда блокнот и книги. Вечно спешит с лекции на семинар, с семинара – на олимпиаду, с олимпиады – домой делать домашку. Очень скромная, необщительная. Никаких подруг, вечеринок, клубов. Преподаватели хвалят ее за ум и талант – но дают понять, что если она продолжит бояться всего и всех – успехов ей не достичь. Однокурсники и вовсе не церемонятся: то жвачку в волосы налепят, то поставят подножку, то просто посмеются и обзовут. Но Яна не умеет давать достойный отпор, она смотрит на мир сквозь стекла очков и видит только его – однокурсника по имени Марат. Ну а Марат, конечно, по всем законам жанра, – звезда университета: играет в местной баскетбольной команде, хорош собой, на животе – кубики пресса, на голове – корона, в объятиях – самые красивые девчонки с потока. Разумеется, Яну он даже не замечает, пока однажды... Мы снимаем уже четвертый день – предпоследний. Работа идет очень напряженно, а Антонина Сергеевна и вовсе уверена, что придется вписывать в рабочий график дополнительные съемочные дни. Но меня это не пугает: я знаю, что профессия актера – это ежедневный тяжелый труд. Меня чертовски вдохновляет необходимость постоянно менять костюмы и грим, снова и снова входить в кадр, снимать дубль за дублем, пробовать разные ракурсы, жесты, фразы, интонации... искать идеальные дубли вместе с режиссером, оператором и другими специалистами на съемочной площадке. Я полностью погружена в процесс – и в отличии от моей героини, получаю очень много помощи и поддержки от окружающих меня людей. Особенно от Антонины Сергеевны, конечно, которая каждый день повторяет, что не ошиблась во мне, и что я – будущая звезда кинематографа. – Вы правда так считаете?! – смеюсь я после очередного дубля. – Самой собой! – уверяет меня женщина. – Давно не видела на площадке такой раскованной, живой, гармонично входящей в роль молодой актрисы! – Спасибо, спасибо, Антонина Сергеевна! – улыбаюсь я. – Ладно, перерыв на обед полчаса, – говорит оона, и все начинают расходиться по своим гримеркам. Я тоже иду, но меня догоняет Антон – мой основной партнер по площадке, актер, играющий Марата: – Эля, постой, погоди! – Да, что такое? – я поворачиваюсь к нему и останавливаюсь. За эти несколько дней мы с Антоном здорово поладили: мы примерно одного возраста, оба учимся в театральных вузах – правда, он в другом, – слушаем примерно одинаковую музыку, любим Кубрика, Кинга и Лавкрафта. Мне кажется, мы уже много часов провели в его и моей гримерке, болтая обо всем на свете в перерывах между съемками... – У меня к тебе предложение, – говорит молодой человек. – Правда? – я улыбаюсь. – Какое? – Хочу, чтобы ты сходила со мной на свидание. – Ого! – от неожиданности я даже шаг назад делаю. – Ты против?! – сразу расстраивается Антон. – Да нет, просто... – начинаю я оправдываться, но если честно, и сама толком не знаю, что сказать. Я не готова?! Я ведь влюблена в другого мужчину! Или это просто бред полный, фантазия, блажь, которая никогда не сбудется?! Мы с Матвеем Тихоновичем – совершенно разные люди. По возрасту, по социальному статусу, по финансовому положению, по ценностям, в конце концов... Антон же – вот он, простой и понятый, моего возраста, с моей профессией, с похожими интересами и планами на жизнь... – Я согласна, – говорю я в конце концов, и Антон едва ли не в ладоши хлопает: – Ура! Отлично! Я очень рад! Мы договариваемся обсудить детали после рабочей смены, и у меня даже настроение поднимается ненадолго, но когда кончается обеденный перерыв и все возвращаются на площадку, я вдруг понимаю, что что-то изменилось. С первого взгляда – все окей. Все делают свою работу, готовятся к съемкам, но... Люди шепчутся между собой. Обсуждают что-то. Я подхожу к Антонине Сергеевне спросить, в чем дело. Она смотрит на меня грустно и, поджав губы, сообщает: – У Матвея Тихоновича Опалова забрали дочь. – Что?! – у меня едва ноги не подкашиваются. Неужели это правда?! Неужели это действительно произошло?! Бедная маленькая Варя! – До решения суда она будет находиться в детском доме, потом ее передадут матери. – Но ее мать умерла! – кричу я так громко, что слышат все на площадке, кажется, и все смотрят на меня... 34 глава – Эльвира, детка, я думаю, что все это не наше дело, а нам лучше заняться своим – съемками, – говорит Антонина Сергеевна. – Матвей Тихонович разберется сам со своими проблемами... – Но... – выдыхаю я в отчаянии, понимая, что эмоции не позволят мне сейчас просто замолчать и продолжить работу как ни в чем не бывало. – Вы ведь его соседка! Вы ведь знаете, что Матвей Тихонович – прекрасный, заботливый, любящий отец! Что дети у него всегда счастливы, здоровы, ухожены, накормлены! Что они совершенно ни в чем не нуждаются, а уж тем более – в выдуманной службой опеки матери! Настоящая мама детей умерла несколько лет назад после продолжительной болезни! А та ужасная женщина, которой они собираются отдать девочку, – всего лишь суррогатная мать, и ей нужны только деньги, не дети! Ваши близняшки дружат с Богданом и Варей, а теперь... теперь Варю забрали – и отправили в детский дом!