В кармане брюк агента Миллера зазвонил телефон, и он извинился перед Аароном и Грейс, которые смотрели на него с недовольством и тревогой. — Агент Миллер? — поздоровался собеседник. — Это Коллинз, криминалист. — Что-то срочное? Я сейчас говорю с семьей, — ответил Миллер и отошел в сторону тротуара. — Мы нашли пять отпечатков на конверте. Правая рука полностью. — Правда? Это фантастика! — Да. Но… не все так просто. Вы не поверите. — В чем дело? — Это детские отпечатки. — Детские? — Вы не ослышались. Они маленькие, размером с руку ребенка восьми-девяти лет. Сначала мы подумали, они могут принадлежать Кире. — Вы серьезно думаете, что Кира передала кассету? — Дайте мне закончить. Это была наша версия, но она не подтвердилась. Через дактилоскопическую систему мы сделали модель на основании имеющихся у нас отпечатков Киры с поправкой на возраст. Они хранятся у нас в базе с момента ее запуска в 1999-м — это было через год после ее исчезновения. Так вот, ни структура, ни пальцевые узоры — ничто не совпало. Это не ее отпечатки. Мы еще ждем от отдела судебной экспертизы анализа элементов ДНК на конверте, но в это верится с трудом. Это другой ребенок, точно говорю. Вероятно, также пропавший. Мы проверяем совпадения в базе данных по отпечаткам пальцев и уже провели поиск по реестру разыскиваемых детей с 1990 года, но безрезультатно. Возможно, у того, кто похитил Киру, есть еще один ребенок. Пока агент Миллер внимательно слушал, Аарон и Грейс обменивались встревоженными взглядами, пытаясь уловить, не идет ли речь о какой-то зацепке в деле. — Мы тут обсудили это дело, возможно, удастся надавить на правительство штата… — продолжил Коллинз немного нервно, — чтобы запустить кампанию и выдавать детям удостоверения личности в школах. Возможно, тогда нам удастся… ну, идентифицировать отпечатки пальцев на конверте. — Но ведь есть шанс, что этот ребенок не станет делать удостоверение личности? И тогда все это будет зря. — Ну… ничто другое нам пока на ум не пришло. Это первый случай, когда главным подозреваемым является ребенок. Миллер вздохнул. — Не волнуйтесь, думаю… — Он оборвал себя на полуслове и с виноватым видом огляделся вокруг. Женщина, ранее занимавшаяся гортензиями, теперь подрезала секатором живую изгородь, дети бросили велосипеды на землю и рисовали мелом на тротуаре, мужчина средних лет доставал из почтового ящика экземпляр журнала «Нью-Йоркер» — на обложке красовался портрет известного кинорежиссера, который пару месяцев назад угодил в тюрьму. — … я перезвоню, Коллинз. — Что происходит? Что они обнаружили? — с обеспокоенным видом спросил Аарон, едва Миллер приблизился к ним. Тот закончил звонок и вскинул руку, призывая к терпению. Аарон положил ладонь на плечо Грейс, и этот жест был полон печали, как он ни старался это скрыть. Миллер подошел к соседу и попросил у него журнал. Мужчина с удивлением смотрел, как затем агент приблизился к детям и присел на корточки. С того места, где стояли Аарон и Грейс, разговор не был слышен, но они увидели, как Миллер сунул руку в пиджак, вытащил купюру и протянул ее мальчишкам. Один из них вскочил на ноги, схватил банкноту, а затем журнал. Другой последовал за ним, и они побежали в направлении дома Темплтонов. У почтового ящика они остановились: один из мальчишек открыл его, а другой свернул журнал и засунул его внутрь. Потом дети побежали обратно к агенту, и тот выдал им еще по купюре. Разговор затягивался. Мальчик повыше ростом пару раз кивнул, а второй просто стоял рядом. Несколько минут спустя Миллер вместе с темноволосым мальчиком направился в сторону дома Темплтонов, а хозяевам оставалось только теряться в догадках. — Мистер и миссис Темплтон, позвольте представить вам вашего соседа… — Зак. Я Зак Роджерс… живу через четыре дома отсюда. Мои родители — Джон и Мелинда Роджерс. Мальчик сунул руки в карманы, явно чувствуя себя неуютно. — Отлично, Зак. И о чем ты хочешь рассказать? Волноваться не о чем. — Мне очень жаль, честно-пречестно, — сказал он, опустив голову. Грейс опустилась на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. Аарон нахмурился, и его лоб прочертила кривая линия, предвосхищая будущее. — В чем дело, дружок? — мягко спросила Грейс. — Пожалуйста, не волнуйся. Что бы это ни было, все будет хорошо. Знаешь, у нас есть дочь, примерно твоего возраста… Вы бы с ней обязательно подружились. Надеюсь, вам однажды удастся поиграть вместе. Зак, казалось, слегка успокоился и сглотнул, прежде чем продолжить. — Простите за конверт… Я не хотел… Я не хотел, чтобы вы плакали, миссис Темплтон. — Что? — озадаченно переспросила она. Мальчик занервничал и уставился на землю. Миллер слегка похлопал его по спине, призывая продолжать. — Не волнуйся, Зак. Ты не сделал ничего плохого. Расскажи им. Они поймут. Ты правильно поступил, — сказал он ободряющим тоном. Вскинув голову, Зак несколько раз громко шмыгнул, пытаясь втянуть сопли. — Одна… женщина дала мне десять баксов, чтобы я положил конверт в ваш ящик. Я не знал, что вы расстроитесь, а то бы не стал так делать. — Женщина?! — удивленно воскликнул Аарон. — Кто она? Как она выглядела? — спросила Грейс. — Не знаю… я ее раньше не видел… У нее светлые кудрявые волосы… но она обычная. Я подумал, это почтальон. Она дала мне конверт и десять долларов и сказала положить его в ящик. Я не знал, что это плохо… Простите. Она плакала, и я хотел ей помочь. Я сказал, что денег мне не надо, но она настаивала. Честное слово, я отказался от денег, но она сказала, я их заслужил. — Дружище… ты действительно не сделал ничего плохого, — повторил агент Миллер. — Наоборот. Это нам очень поможет. — Как? — спросил мальчик. — Банкнота все еще у тебя? Мы можем взять с нее образец ДНК. — Эээ… да. У меня дома, в копилке, — с тревогой ответил Зак. — И ты помнишь, как выглядела эта женщина? — Я же вам сказал. Блондинка с вьющимися волосами. — Да. Но… знаешь, что такое фоторобот? — улыбнулся Миллер, а Грейс, выпрямившись, поднесла руку к губам. Мальчишка кивнул, и Миллер звучно выдохнул: — Она у нас на крючке! Глава 25 Шаткость карточного домика осознаешь только тогда, когда кто-то вытаскивает одну из карт. 1998 Лицо гинеколога было непривычно серьезным, брови нахмурены, чего не было ни на одной из предыдущих консультаций. Грейс вздохнула, прежде чем набраться смелости и заговорить. Аарон крепко сжимал руку жены, а она раздраженно морщилась от постоянного давления аппарата УЗИ, пока врач настойчиво пыталась найти удобное положение. — Что случилось? С Майклом все хорошо? — спросила женщина, вздрогнув от очередного прикосновения гинеколога. Доктор Эллис вела еще первую беременность Грейс. Она была милой и доброй, и с первого же приема создавалось впечатление, что она обращается и к матери, и к ребенку, шутит с обоими, как будто крошечный эмбрион, растущий в утробе, мог ее слышать. Аарон был напряжен. С тех пор как Грейс сказала, что не чувствует Майкла, он был настороже: обычно жена все время чувствовала слабое бульканье в животе — словно трескаются зерна попкорна — из-за крошечных толчков плода длиной всего несколько сантиметров. — Возможно, Майкл ведет себя смирно из-за беспокойства о Кире. Он наверняка думает о своей сестре и поэтому не так активен, как обычно, — успокоил Грейс муж, услышав об этом впервые. Но одна за другой проходили минуты, казавшиеся вечностью, а доктор Эллис по-прежнему не улыбалась и не отпускала шутки, как вырос негодник Майкл, какое положение он занял в утробе матери, застенчив он или общителен, и родители поняли, что что-то не так. После нескольких минут молчания доктор выключила аппарат УЗИ и посмотрела на родителей, осознавая, что ее слова станут для них последней каплей. — Мне трудно говорить об этом… но… вы должны знать, плод не развивается. У него нет пульса, и он перестал расти около трех или четырех дней тому назад, судя по размеру бедренной кости и окружности черепа. Грейс отпустила руку Аарона и поднесла ладони к лицу. — Нет… нет… пожалуйста, Эллис, нет… это какая-то ошибка. Майкл в порядке. Я знаю, что он в порядке. — Грейс, послушайте меня, — ответила доктор серьезным тоном. — Я знаю, сейчас это трудно принять, но такое случается. Вы не бесплодны, у вас еще могут быть дети. Такое происходит гораздо чаще, чем все думают, это не катастрофа. — Но… две недели назад все было в порядке. Этого не может быть. Что случилось? — вскричал Аарон в поисках ответа. — Я не могу сказать. Причин бывает множество. Я знаю, у вас сейчас трудный период. Лучше не думать об этом и сосредоточиться на главном. Это ничего не значит.