— Да… — Ари подумал. — Держал в руке нож… Разрезал лайм. — Да-да, пока достаточно, мой мальчик. «Один говорит одно, — думал Томас, — другой — прямо противоположное. Парень даже не был на дежурстве в это время. Ударил Калли. Совершил все возможные ошибки в этот вечер. С другой стороны, он очень способный, этот Ари, несмотря ни на что… Выводы, которые он сделал, вполне разумные, но доказать что-либо почти нереально». * * * Томас говорил с Карлом в полицейском участке, Хлинюр в это время проводил обыск в его доме. Карл был спокойным и корректным, отвечал односложно, иногда молчал. Томас сказал, что относительно него есть обоснованные подозрения, и он может, если захочет, воспользоваться помощью адвоката лично или по телефону. Карл сказал, что ничего этого ему не надо. Он отрицал, что имел какое-либо отношение к смерти матери Пальми. Томас перевел разговор на Линду. — Мы нашли следы синей шерсти на ноже… Ты был в тот вечер, когда обнаружил ее тело, в синем вязаном свитере. Линда застраховала свою жизнь — ты имел прямую финансовую выгоду от ее смерти. Скажи мне… — Томас посмотрел Карлу прямо в глаза. — Скажи мне, — повторил он, — почему бы мне не арестовать тебя за покушение на убийство. Карл некоторое время молчал. — У нее в руке был нож, когда я подошел. И ты никак не можешь клеить мне нападение на нее. — Он был совершенно спокоен. Томас молча ждал. — Я не знаю, что на меня нашло, — я выбросил нож в ближайшем дворе, чтобы… ну да, чтобы не портить ей репутации. Идиотский поступок, конечно. — И еще потому, что тебе, как ты знал, не достанется ни кроны, если выяснится, что она покончила жизнь самоубийством. — Об этом мне ничего не известно. — Он усмехнулся, поскольку знал, что копию страховки при обыске не нашли. Томас продолжал расспрашивать о более ранних случаях домашнего насилия, несмотря на то что у него не было ничего, кроме подозрений и показаний Лейвюра, что Карл и Линда часто ссорились. Согласно последним сведениям, ничто не указывало на то, что Линда могла прийти в сознание и свидетельствовать против Карла. — Ты угрожал Ари ножом? — спросил Томас, рассчитывая вывести Карла из себя. — Вот уж нет. У меня в руке был нож, когда он ворвался. Я согласился выслушать его, хотя он был вне себя, и, когда он стал обвинять меня в несуществующих грехах, я встал и попросил его уйти. Тут он и ударил меня. Я надеюсь, что это нападение будет расследовано как положено. — Разумеется, — сказал Томас. — Я прошу тебя немного подождать с обвинением. Он вышел из кабинета для допросов и позвонил дежурному юристу, чтобы спросить, что делать дальше. — У вас нет никаких доказательств, которые связывали бы его с нападением на Линду, как я понял, — сказал юрист в конце разговора. — И считаю, что ничего нельзя сделать по старым делам. Это только предположения. Нет оснований для уголовного преследования. Томас подождал, когда Хлинюр закончит обыск, который не дал никакого результата, и потом сообщил Карлу, что тот может идти. — Не уезжай из города на тот случай, если ты нам еще потребуешься, — добавил он. — Далеко не уеду, все дороги перекрыты, — сказал тот и вышел в темноту; и снег кружился вокруг него. Глава 41 Сиглуфьордюр, четверг, 22 января 2009 года Рыба. Все началось с рыбы. Если бы в море не водилась рыба, никому бы и в голову не пришло здесь жить. Первый дом никогда не был бы построен, и Ари Тор никогда не переехал бы сюда жить. Теперь он мог потерять свою работу, и ему было предъявлено обвинение в нападении. Проклятая рыба. Ночью Ари спал как убитый, измученный переживаниями. По дороге в участок он заскочил в пекарню, чтобы купить себе булочку, и почувствовал, что все смотрят на него — в пекарне и на улице — внимательными, пытливыми глазами, как будто его ссора с Карлом стала общеизвестной. Ари попытался выровнять дыхание. Конечно, никто не знал об этом. И не было никакого всеобъемлющего заговора горожан против него. — Привет, командир. Спал хорошо? — спросил Томас, доброжелательно глядя на него. Ари кивнул и перевел взгляд на Хлинюра: — Прости за вчерашний инцидент. — Инцидент? Я думаю, вряд ли имеет смысл говорить об этом сейчас, когда поступают сообщения с юга, — сказал Хлинюр. — Протесты набирают силу, и я слышал, нашим коллегам пришлось применить слезоточивый газ, чтобы взять все под контроль. — Так оно и бывает, да. У нас, по крайней мере, ничего подобного нет сейчас, — задумчиво произнес Томас. — На днях ты говорил, что экономический бум тоже вас не коснулся. Может, стоило бы сокрушаться как раз по этому поводу, — сказал Ари. — А кстати, ты вчера говорил с Калли? — Да, мы вынуждены были его отпустить… пока, — ответил Томас. Ари ожидал такого поворота событий, но все равно почувствовал укол разочарования. Неприятно было сознавать, что этот человек гуляет на свободе. — Я также разговаривал со страховой компанией сегодня утром, — сказал Томас. — Сообщил, что дело расследуется как попытка самоубийства. Если Линда умрет, что, скорее всего, произойдет, к сожалению, то Калли не получит ни кроны. Это, по крайней мере, будет справедливо. — Потом продолжил с явной радостью на лице: — А еще я сегодня утром говорил с префектом Акюрейри. Нас похвалили за расследование дела Линды. К нам не пришлют никого в помощь, потому что нет сомнений в правильности наших действий и выводов. Ари распечатал скан, полученный из Дании накануне вечером, и отдал Томасу. Карла в свое время допрашивали в связи с этим делом; в документе говорилось, что супруг обнаружил тело жены на следующее утро, оно лежало у входной двери, две резаных раны, женщина умерла от второй. Убийство не было раскрыто. — Ты спрашивал Калли об этом датском деле? — спросил Ари. — Нет оснований возбуждать дело, опираясь на имеющиеся материалы… — Голос Томаса звучал твердо. — Никаких новых данных к делу не пришьешь, кроме твоей уверенности. Я сожалею. Хотя думаю, что ты прав. — А как насчет матери Пальми? — Это хорошее предположение, правдоподобное… Но мне представляется, что он ни при каких обстоятельствах не признается в этом. Вчера он не ответил ни на один вопрос. Не тот человек, чтобы расколоться на допросе. Надо отложить это дело на потом. Я попрошу Хлинюра поговорить с Сандрой, взять у нее показания о крысином яде… Ари почувствовал, что настроение у него поднимается. — Но пусть у тебя не будет напрасных ожиданий, командир. Калли никогда не признается — я уверен в этом. Мы могли бы поговорить с его родителями, которые все еще живут в Дании, и посмотреть, что из этого выйдет. Но если твоя теория верна и они покинули страну, чтобы уберечь его от опасности, я сомневаюсь, что они его сдадут. — Я готов сделать все возможное, чтобы он оказался за решеткой. — Сожалею, мой мальчик… Ты не будешь участвовать в расследовании, поскольку на тебя подана официальная жалоба. Она будет направлена гособвинителю, но не беспокойся об этом. Не сомневаюсь, что дело закроют, если принять во внимание все обстоятельства. В конце концов, у этого человека в руке был нож… Ари даже в голову не приходило, что его могут отстранить от работы. Он был настроен исправить свои ошибки, вложив в расследование все силы. Он замолчал, разочарованный и обескураженный. — Это было неразумно с твоей стороны… очень неразумно, — сказал Томас. — Возможно, нам придется сделать тебе официальный выговор, но посмотрим… Будем надеяться, что мы сможем обойтись без этого. Пока не забыл… Я дам тебе новый мобильник… А твой нам придется сохранить в качестве вещественного доказательства по этому делу. Ари кивнул — выбора у него не оставалось. Накануне вечером он сообщил Томасу, что в спешке оставил мобильник у Калли, потому что ему пришлось спасаться бегством. Ари направился в кофейный уголок, но потом резко развернулся и подошел к Томасу. — А как же автомобиль? — Автомобиль? Какой еще автомобиль? — Внедорожник Калли. Тот, который он купил на деньги, украденные у матери Пальми. Ты можешь узнать, как он расплачивался, наличными? Томас записал что-то на листке бумаги. — Вот это я могу, командир. * * * История мгновенно стала общеизвестной после того, как в интернете появилось сенсационное сообщение из Рейкьявика. Житель Сиглуфьордюра подозревается в причастности к смерти человека четверть века тому назад.