Сообщение опиралось на «надежные источники», в нем также говорилось, что вышеупомянутый мужчина ранее был подозреваемым по делу об убийстве в Дании и что его гражданская жена была той женщиной, которую несколько дней назад нашли при смерти в снегу. Хлинюр не сообщил своему знакомому журналисту, что дело с женщиной в снегу рассматривается как попытка самоубийства. Об отношениях Карла и Анны в СМИ также ничего не было. Причина была проста: Хлинюр предпочел по возможности не подставлять невиновных. * * * Лейвюр наблюдал, как Ульвюр нерешительно поднимается на сцену, в этот раз внимание всех присутствующих было приковано к режиссеру. Стоя у стены рядом со сценой, Лейвюр оглядел зал. Нина стояла в дверном проеме, недалеко от того места, где был найден труп Хрольвюра. Казалось, что это было так давно. Пальми сидел в первом ряду, Анна и Угла за ним, но не рядом. Пальми выглядел подавленным и усталым. Молодой полицейский с юга сумел раскрыть убийство пожилой женщины, матери Пальми, совершенное много лет назад, убийство, о котором никто никогда не подозревал. Хотя доказать что-либо теперь было невозможно. А он, Лейвюр, так и не узнал правды: кто стал причиной аварии, в результате которой погиб его брат и было разрушено счастье его семьи. Каждый день, мало-помалу, он смирялся с тем фактом, что водитель никогда не будет найден, что некоторые вопросы так и останутся без ответа. Ульвюр откашлялся. The show must go on. Эти слова витали в воздухе, но на сей раз не были произнесены. Вместо них он пробормотал что-то себе под нос, посмотрел в зал и произнес: — Мы вынуждены кое-что изменить в связи с ситуацией, возникшей… вокруг Калли. Я понимаю, что мало кому сейчас захочется выходить на сцену. Но я думаю, что для всех нас было бы правильным показать наш спектакль в эти выходные. Я… разговаривал с Лейвюром. Он знает текст и готов исполнить главную роль, хотя сроки очень поджимают. Ульвюр посмотрел на Лейвюра. Тот улыбнулся и окинул взглядом зал. На лице Пальми не было заметно никаких перемен, он уже явно знал об этом, но на лицах у некоторых из присутствующих читалось удивление. Никто, видимо, не ожидал, что он согласится. — Что ж, думаю, я справлюсь, — сказал Лейвюр. Он принял решение накануне вечером. Он достаточно хорошо знал сценарий, будучи дублером Карла, но взял несколько выходных на работе, чтобы подготовиться. Лейвюр был полон решимости показать себя с самой лучшей стороны. Его старший брат гордился бы им. Лейвюр чувствовал, как в нем растет уверенность. Может, он даже наберется смелости и заговорит с Анной после спектакля. Глава 42 Сиглуфьордюр, пятница, 23 января 2009 года Город все еще был под толстым слоем снега, когда Ари с осунувшимся лицом после беспокойной ночи рано утром спустился к пристани. Заборы были засыпаны снегом, который во многих местах доходил до окон домов. В одном саду на столбе Ари заметил дрозда. Глянув внимательнее, Ари увидел, что там собралась целая стая дроздов, чтобы подкормиться семенами, которые разбросал для них добросердечный хозяин. Ари вышел к пристани и стал смотреть на беспокойное море и величественные горы вокруг. Лето, казалось, никогда не наступит. Будет ли он еще в Сиглуфьордюре, когда оно наконец придет? Или Томас с позором отправит его на юг? Даже если все пойдет хорошо, он сохранит работу и жалоба Калли ни к чему не приведет, захочет ли он здесь остаться? Он, в общем-то, мог гордиться достигнутыми результатами, хотя ему не удалось пока разгадать загадку смерти Хрольвюра. Ари по-прежнему казалось, что в этой смерти было что-то зловещее. В конце концов, он, вероятно, был там, где и должен быть в этот момент. Работа в полиции его устраивала. Если бы он сохранил свою работу, ему пришлось бы дать Сиглуфьордюру шанс. А еще была Угла. Он не знал, любит ли он ее, но хотел бы так считать. Она изо всех сил пыталась убедить его в том, что не надо покидать этот город. — Подожди до весны, — говорила она ему. — Иногда просыпаешься, над фьордом туман, вообще не видно моря — только верхушки гор. И они словно парят в воздухе. Все меняется, когда встает солнце. От этой красоты захватывает дух. Увидев такое хотя бы раз, ты не захочешь уезжать отсюда. Она была очень убедительной. С Углой он перешагнул определенную черту: сначала поцелуй, затем приглашение в спальню. Ему очень хотелось остаться с ней в ту ночь, но его охватили угрызения совести. Он ощущал себя предателем. И сначала решил прояснить свои отношения с Кристиной. Дьявольски трудно было бросить Углу в постели, почти голую. Она была очень красивой в джинсах и облегающей белой футболке, но, когда эта одежда упала на пол, она стала неотразимой. Он чувствовал себя совершенным идиотом, когда сказал, что хочет подождать с этим. О причинах не сообщил. Угла ничего не знала о Кристине. Этот тяжелый разговор был еще впереди. Ари посмотрел на горы. Когда он жил в Рейкьявике, то считал, что его дом находится совсем недалеко от горы Эсья, но только теперь он по-настоящему понял, что значит жить рядом с горами. Казалось, они были здесь прямо над ним. Акции протеста в Рейкьявике с требованием отправить правительство в отставку шли прямо в центре города, недалеко от его квартиры, и было бы трудно остаться от всего этого в стороне, если бы он не двинулся на север. Но сейчас все это казалось неактуальным. Все это происходило очень далеко, почти в другом мире. Ари посмотрел на фьорд и представил себе неподвижную зеркальную гладь воды в солнечный летний день. Сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. * * * По дороге домой на Ратушной площади Ари встретил Пальми. Тот кивнул ему с намерением продолжить свой путь, но потом остановился. — Спасибо, — сказал он негромко. — Мне известно о твоих… предположениях относительно смерти моей матери. Я склонен в это поверить. — Слова давались ему с трудом. — С вами говорил Томас? — Да, вчера утром. — Карлу, скорее всего, удастся выйти сухим из воды. — Меня это мало волнует, — сказал Пальми. — Очень жаль маму — я не успел даже попрощаться с ней, так быстро все произошло. Это многое объясняет, если… это сделал Карл. Это объясняет, почему женщина, которая экономила каждый пенни, умерла в нищете и почему Карл смог купить этот джип. — Томас вчера разговаривал с человеком, который продал Калли автомобиль. Тот хорошо запомнил, что мальчишка пришел с наличными и расплатился на месте, — не без гордости сообщил Ари. Пальми кивнул и чуть слышно произнес: — Вы можете эксгумировать останки, если это поможет в расследовании. — Посмотрим, — серьезно сказал Ари. — Я приеду сегодня вечером в театр. * * * Спектакль «Актерского содружества» стал грандиозным событием. Билеты молниеносно раскупили. Все хотели посмотреть пьесу того самого Пальми. Все хотели посмотреть последний спектакль, в котором был задействован Хрольвюр и за который тот, возможно, поплатился жизнью. Шоссе в Сиглуфьордюр было открыто в середине дня в пятницу, и Ари почувствовал определенное облегчение. Накануне он долго не мог заснуть. Его мысли блуждали, он был взволнован предстоящим днем, страстно желая увидеть Углу на премьере. В конце концов Ари спустился в гостиную и взял книгу, которую она одолжила ему, шедевр Хрольвюра «Под сводом северных небес». Казалось уместным окунуться в книгу автора в знак уважения. Неожиданным образом книга мгновенно увлекла его и своим сюжетом, и изысканным стилем. А сладостно-горькая «Песнь о Линде» была больше чем просто поэма о любви. Ари переполняли эмоции. Он не мог отложить книгу, пока не дочитал ее. И после этого мгновенно уснул. Глава 43 Сиглуфьордюр, суббота, 24 января 2009 года В старом театре на Адальгата в этот вечер кипела жизнь. Снова пошел снег, но на этот раз мягкий и пушистый. Многие зрители ради такого случая нарядились в праздничную одежду. В зале царило радостное волнение. Угла играла великолепно, во всяком случае, Ари не мог оторвать глаз от нее весь спектакль. Лейвюр тоже играл на удивление хорошо, особенно если учесть, что он был дублером. Пьеса показалась Ари лучше, чем он ожидал. Действие происходило где-то далеко от Сиглуфьордюра. История влюбленных, которые встречались тайком и так и не смогли открыть своих отношений. Пьеса демонстрировала явный талант Пальми.