— Родители и сестра ехали навестить меня на Рождество. Потому что я сказала, что не приеду домой. У меня появился бойфренд, и мне хотелось провести время с ним. — Она коротко вдыхает, и затем выдыхает изо рта белое облачко пара. — Но они сказали, что Рождество без меня — не праздник, поэтому сначала полетели в Бостон, а потом на машине планировали добраться до Нью-Гэмпшира, чтобы сделать мне сюрприз. Я сжимаю ее плечо, не зная, что еще можно сказать, кроме многозначительного «Ох...». — В тот вечер была небольшая метель, и думаю, ты догадываешься, как уроженец Флориды, который видит снег впервые в жизни, мог вести машину. — Она мягко смеется, но это ужасный смех. Такой, который легко превращается в рыдания. — Мне позвонили в полночь. В такую же снежную, как сегодня. Они не доехали сюда. Слетели с дороги вместе с восемнадцатиколёсным большегрузом. Все погибли на месте. Моя семья погибла, потому что я была эгоисткой и отказалась поехать домой, чтобы с ними увидеться. — Так вот почему ты здесь одна. На ее губах появляется еще одна робкая улыбка. — Я не одна. Неважно, насколько это неправильно, но мне очень хочется вновь поцеловать Финли. Ее губы практически синие от холода, а слезы выглядят так, словно могут замерзнуть прямо на лице, если я не остановлю их. Я притягиваю ее к себе, мгновенно ощущая, как становится чуть теплее. Она приподнимается на носочки, молча сообщая, что думает о том же самом. Так что я прижимаюсь к ней губами, чувствуя, как тепло ее дыхания касается моего холодного лица. От Финли пахнет лавандой, а на вкус она напоминает вино — и это сочетание словно расслабляющий афродизиак. Она немного отстраняется и смотрит на меня. — Мне холодно. — Давай согрею тебя, я горячий, — усмехаюсь я. — О, да, Бэкс, ты горяч. А вот теперь мне точно жарко. Я тяну ее в помещение, заталкивая в тепло дурацкого магазина, который всегда ненавидел. К тому времени, когда мне удается запереть дверь, Финли уже снимает угги и вешает пальто на один из стеллажей. — У тебя можно одолжить штаны? Ее джинсы намокли от снега, и она снова дрожит. Я снимаю пальто и обувь, и мы поднимаемся в квартиру. — Ага. У меня должно найтись что-то, что ты сможешь надеть. Я беру для нее плед, который Финли сложила до того, как мы вышли наружу, и хватаю с дивана сумку. Я приехал сюда всего на пару дней и не брал с собой большое количество вещей — не планировал оставаться надолго. Хорошо, что у меня есть запасная пара. Бросаю ей фланелевые штаны и указываю на ванную в углу. — Просто отвернись, — говорит она в ответ. — Ты такая властная, женщина. — Тогда не поворачивайся. Она это серьезно? Господи, рядом с ней я словно озабоченный подросток. Я отворачиваюсь и скрещиваю руки на груди. — Скажи, когда закончишь. Я слышу, как ее штаны падают на пол, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не обернуться. Она сейчас, наверное, намеренно меня мучает. Это расплата за вопросы, которые она просила не задавать. Вот какие последствия. Ох уж эти женщины и их правила. — Ладно, я все. Развернувшись, я вижу, как Финли аккуратно складывает джинсы на один из стульев. Мои штаны на ней выглядят безразмерными, но в то же время это так мило. — Устала? — Ага. Это был тот еще денек. Сбросив на пол декоративные подушки, я разбираю кровать. — Можешь спать тут. — А где будешь спать ты? — спрашивает Финли. — Тут же, — с улыбкой указываю на кровать, готовый к тому, что она скажет мне пойти и утопиться. Финли проходит мимо меня и забирается под одеяло. — Ладно. Но сначала выключи свет. — Просто хлопни, — смеюсь я. — Серьезно? Она вопросительно приподнимает брови, но после секундного колебания хлопает в ладоши, и комната погружается в темноту. Затем я слышу ее смех. — У тебя стоит «Клэппер»? (Примеч. Clapper — марка выключателя, реагирующего на звук). — Нет. У Уилла. — Меня это не удивляет, — вздыхает она, и я слышу ее улыбку. Затем буквально слышу, как улыбка Финли исчезает, когда я позволяю своим джинсам упасть на пол. Снимаю рубашку и сажусь на край кровати. Интересно, была ли она серьезна, когда согласилась спать вместе в одной кровати? Но мне известно, что поспать в жестком деревянном кресле не удастся. В противном случае я обязательно попробовал бы вести себя как джентльмен. Когда ложусь под одеяло, в комнате царит полнейшая тишина. — Эй, ты там еще живая? — Вроде бы, — говорит Финли. — Как думаешь, то, что происходит, это неправильно? Мы познакомились только этим утром, а уже лежим в одной постели. — Не знаю. А, по-твоему, это правильно, что ты выбежала куда-то во время метели, из-за чего пострадала моя рука? — Ты ведь никогда не позволишь мне забыть об этом, да? — Никогда — слишком долго для человека, которого ты знаешь всего день. Думаю, нам просто стоит проверить, как долго продлится это «никогда». Сейчас я говорю слишком много ерунды, так как от тепла, излучаемого ее телом, мой член твердеет, и приходится делать все возможное, чтобы контролировать себя. Я не был с девушкой уже год, и это то еще мучение. — Хочешь, я поделюсь одеялом? — спрашивает она. — Можешь оставить себе. Но спасибо за предложение. Игнорируя мой ответ, она набрасывает на меня одеяло и сворачивается у меня под мышкой, положив голову на грудь. — Теперь мы оба в тепле. Глава 9 Финли Я не верю в такую ерунду. И с тех пор, как рассталась с Тоби, даже поклялась держаться подальше от мужчин. Спустя какое-то время я стала винить его в гибели моей семьи. И понимала, что эти отношения не помогут мне исцелиться. Если быть честной, именно отношения с Тоби заставили меня остаться в Нью-Гэмпшире в то Рождество. Мне хотелось поехать домой вместе с ним, но после продолжительных уговоров согласилась остаться и провести праздник в доме его родителей. Это должно было стать нашим первым Рождеством с его семьей. Оно и стало нашим первым общим Рождеством, и в тот момент, думаю, это значило для меня все, хотя теперь знаю, что это не так. Мы действительно провели то Рождество вместе, но только в часовне при госпитале на несколько километров дальше от назначенного места. И вместо того, чтобы проснуться тем утром и подбежать к елке, я проснулась и побрела к трем гробам. Так что Рождество для меня больше никогда не будет прежним. Я сказала Тоби, что мы больше не можем быть вместе. Не было ни малейшего шанса, что, глядя на него, я не буду корить себя в том, что выбрала остаться с ним, вместо того чтобы съездить домой и побыть с семьей. Он все понял и, вероятно, ощущал вину, но после того Рождества я приказала себе больше никогда с ним не общаться. И не общалась. С тех пор мною была проделана отличная работа по части избегания мужчин. Разумеется, я знаю, что в несчастном случае и гибели моей семьи нет вины Тоби. Как и моей. Просто так сложилась жизнь, или как там еще говорят. Однако я уверена, что человек, с которым я могла бы встречаться, не будет предвестником несчастья. Видимо, мне просто сложно это принять. Я появилась в жизни Бэкса вслепую, практически не зная о нем ничего, но, глядя на него, я не ощущаю привычного чувства обреченности. Его заменило другое чувство, не похожее на то, что возникает, когда я смотрю на всех остальных мужчин. А ведь прошел всего лишь день. Всего один день, а я уже рассказала ему больше, чем любому другому человеку за эти два года, хотя, наверное, это не такой уж долгий срок. — Ты в порядке? — шепчет Бэкс. — Ага. А ты? — шепчу я в ответ. — Со мной лежит потрясающая девушка... как думаешь, каково мне? Я прижимаюсь к его груди, ощущая, как «играют» мышцы под моими ладонями, и решаю обнять Бэкса крепче. Кто же знал, что под обычной фланелевой рубашкой скрывается такое богатство?