Мы обе вздыхаем. Прогноз не сулит ничего хорошего. Сильные осадки ожидаются до позднего вечера. К тому времени лесную дорогу заметет так, что выезжать придется в упряжке. Хорошо, что здесь есть собака. Интересно, алабаи могут тянуть сани? И есть ли здесь сани? Где мне взять сани? Я начинаю паниковать, пока Люба что-то тараторит без умолку. Ни слова не понимаю, поэтому прощаюсь с подругой, раздумывая над тем, чтобы психануть и уехать прямо сейчас. Но белая сплошная стена из снега так и твердит – сиди Нина на попе ровно. Ты застряла в глуши в компании странного парня и его кровожадного громадного пса. На панику уходит примерно пять минут. Потом я беру себя в руки и спускаюсь на первый этаж, где нахожу Сашу. Он задумчиво смотрит, как бушует за окном непогода, но оборачивается, как только слышит звук приближающихся шагов. – Снежно, – говорит он, кивая на окно. – Очень даже, – поддерживаю диалог и встаю рядом. Мы молчим буквально полминуты, после чего Саша говорит то, чего я бы не хотела услышать именно сейчас. – Звонил Игорь. Они не приедут. Минус одна пара. – И под вопросом приезд Вадима и Лены. По коже мурашки. – Люба обещала, что они приедут. Саша пожимает плечами. – Тогда ждем и Вадима. Думаю, снег скоро закончится. Я вздыхаю. Что делать-то? Ждать друзей или самой уезжать, пока не поздно. Но опять же бросать здесь Сашу одного… Черт! Я же только что едва ли не паковала сумку, планируя побег, а теперь смотрю на парня и раздумываю над тем, чтобы остаться в том случае, даже если друзья не смогут из-за плохой погоды добраться до нас. – Как закончится, я поеду, дорогу почищу. – Ты? – удивленно интересуюсь, впечатываясь взглядом в мягкую улыбку хозяина дома. Тот согласно кивает. – Жизнь за городом обязывает. У меня есть трактор для таких целей. Я мысленно выдыхаю. Значит, не застряну в глуши до весны, пока снег не растает. Чувствую, как становится легко и даже чуточку радостно. Паника окончательно отступает. Улыбаюсь в ответ. – Вот и здорово. Может, пока чай попьем? – Было бы неплохо. Приободренная тем, что проблемы не такие уж и проблемы, отправляюсь на кухню. Саша следует за мной. – Если ты не против, я Боцмана в дом пущу. А то он нервничает, когда ветер сильно шумит. – Такой большой пес и боится ветра? Саша пожимает плечами. – Он же еще щенок. – Щенок?! Каким же он будет, когда вырастет? – удивленно вспыхиваю я, на что Саша заразительно смеется. – Чуть выше станет и тяжелее, – отвечает парень. – Так пущу? Я нервно сглатываю. – Это же твой дом. Саша поджимает губу. – Если ты боишься, то потерпим как-нибудь. Качаю головой. – Я не боюсь собак, но только вот таких, – и рисую руками в воздухе очертания чихуахуа, которая живет у родителей. Год назад я приобрела щенка, но пришлось отдать малыша родителям, так как мое душевное состояние тогда было серьезно подорвано из-за сорванной свадьбы. Не уверена, что смогла бы заботиться о ком-то, пока зализываю собственные раны. Зато родители были счастливы. Теперь у них веселый и вечно занятой какими-нибудь шалостями молодой кабель. О чем и рассказываю Саше, правда, умолчав про разрыв с женихом. Таких подробностей ему не стоит знать. – Боцман – умный пес. Уже знает много команд и не ест гостей. – Утешил, – фыркаю я, провожая Сашу задумчивым взглядом. Про то, как появился пес в его жизни, он предпочитает не рассказывать. А мне ничего не остается, как заварить свежий чай и с опаской поглядывать на усиливающуюся непогоду, разбушевавшуюся за окном. Глава 3 Есть в этом что-то романтичное. Сидеть в уютном кресле, подтянув под себя ноги. Укутаться в мягкий плед и пить чай, посматривая в высокое окно. Смотреть на то, как уже два часа погода не утихает. Если так продолжится, то к утру сугробы вырастут по макушку деревьев. И только Саша не унывает. Обещает почистить дорогу, как погода угомонится. Вот только у погоды на этот счет другие планы. В городе пробки. Как сообщает приложение: девятибалльные заторы практически заставляют водителей готовиться встречать праздники в своих машинах на дорогах. Коммунальные службы не справляются. Поступают предупреждения – лучше оставаться дома. Весь праздник летит коту под хвост. Или псу. Только Боцману на все плевать. Развалился в своей лежанке перед окном и мирно посапывает. А я уже чай пить не могу. Только и делаю, что воду хлебаю да в туалет бегаю. Начинаю смущаться, что так часто приходится пользоваться уборной. Но с другой стороны – чем еще себя занять? Надежда, что друзья все же доберутся до нас, тает, и нет, не как снег, который только прибывает. Она просто тает, исчезает, рассеивается. А я делаю новый глоток уже остывшего напитка и с грустью выдыхаю. – Держи. Отвлекаюсь от созерцания белой пелены и на автомате принимаю из рук Саши блюдо с фруктами. Убираю чашку на небольшой столик, стоящий между двумя креслами. – Спасибо. Саша кивает и занимает соседнее кресло. Боцман даже ухом не ведет. Крепко спит, только лапой периодически подергивает, словно кого-то во сне преследует. – Ты есть хочешь? А то, похоже, это затянется до вечера, – и он указывает на пургу, которая вовсе не собирается униматься. – Чуть позже, если ты не против. Саша качает головой. – Кстати, давно ты здесь живешь? – решаю поддержать диалог, который у нас никак не складывается. Стоит поболтать на отвлеченные темы и не думать, что друзья могут вовсе не приехать. – Два года. Как дом построил, так и переехал. – Довольно далеко от города. Парень в ответ отрицательно качает головой. – У меня квартира есть в городе, но я предпочитаю большую часть времени проводить здесь. Да график у меня теперь свободный. Появляюсь в офисе, если нужно, а так большинство вопросов можно решить не выходя из дома. – У меня так не получается, – выдыхаю и отправляю в рот виноградинку. – Кажется, что без меня в журнале ни шагу не могут сделать. А ведь я там не единственный редактор. – Тебе нравится работа? – Если бы не нравилась, я бы давным-давно уволилась, – улыбаюсь уголками губ. – Вот и я так думаю. Хотя еще лет десять назад грезил совершенно иной сферой. – И чем ты хотел заниматься? – подаюсь чуть вбок, увлеченная откровенностью разговора. – Не поверишь, летчиком. Стоит услышать ответ, как я сразу же представлю Сашу в форме летчика и мысленно ставлю галочку. Думаю о том, что ему подошла бы такая профессия. По крайней мере, выглядел бы он на все сто процентов. – Правда, сначала я вообще хотел пойти по отцовским стопам. Он у меня моряк. Всю жизнь на борту, дома раз в полгода появляется. Но мать строго настрого мне запретила мечтать о море. Тогда я сказал ей, что раз нельзя быть моряком, то стану летчиком, – смеется, рассказывая мне о детских мечтах. – Но в итоге все сложилось кардинально иначе, – заключает он, поворачиваясь ко мне. – А ты? Всегда хотела быть редактором? Качаю головой и смеюсь, стоит вспомнить все профессии, о которых я грезила в детстве. – О, я мечтала быть ветеринаром, продавщицей игрушек, поваром, маляром.