– Вы что, пришли на цветочную выставку? – поинтересовался я. – Вы билетов, между прочим, не покупали. Давайте за дело. Роуклифф пошел первым. Он шел по центральному проходу. Один раз он остановился, заглянул под скамейку, а я расхохотался, а потом сделал вид, будто поперхнулся, и сказал: – Прошу прощения, лейтенант. Понимаю, вы здесь по долгу службы. Он двинулся дальше, по-прежнему распрямив плечи, но я видел, что его боевой дух приказал долго жить. В следующем помещении, где были каттлеи, лелии, гибриды и всякая мелочь, стоял в углу Теодор Хорстман и раствором удобрений поливал цимбидиумы, которые растут в земле, и Роуклифф на него лишь взглянул, но ничего не сказал. Коп, шедший за ним, тем временем остановился и сунул нос в лиловую чашечку крупного гибрида, и я сказал ему: – Не пахнет. Если тут есть приятный запах, это от меня. Мы прошли насквозь отделение тропических растений, где были сняты решетчатые щиты и сияло солнце, и перешли в горшечную. В горшечной было больше места, где можно было спокойно двигаться, и тут кое-кто находился. Там, прислонившись спиной к металлическому стеллажу, стоял по-прежнему безупречно чистый, без единого пятнышка, Фрэнсис Хоррокс и что-то говорил Вулфу, проверявшему пневматический ороситель. На длинный низкий ящик с приготовленным для орхидей грунтом сверху были положены две доски, на которых стояло горшков тридцать пять или сорок с Laeliocattleya lustre. Вулф поливал их из оросителя и успел полить заодно все вокруг. Хоррокс тем временем говорил: – Со стороны все это выглядит дьявольски сложно. Разве нет? Результат, разумеется, тоже виден… Роуклифф огляделся. Вокруг стояли стойки с горшками и ящики, где были сфагнум, песок, древесный уголь, битые черепки для дренажа. Роуклифф подошел поближе, и Вулф выключил ороситель и повернулся. Я встрял между ними: – Знакомьтесь: мистер Ниро Вулф, лейтенант Роуклифф. Вулф наклонил голову примерно на дюйм. – Здравствуйте, – сказал он и повернулся к двери, где стоял коп. – Это ваш помощник? Он произнес это холодно, и правильно сделал. А Роуклифф ответил: – Да, это мой человек. Мы здесь по делу. – Понимаю. Тем не менее, если вы ничего не имеете против, представьте его. Я люблю знать, кто входит в мой дом. – Неужели? Его фамилия Лейденкранц. – Надо же. – Вулф снова посмотрел на копа и снова наклонил на дюйм голову. – Здравствуйте, сэр. – Здрасте, – ответил коп, не шелохнувшись. Вулф повернулся к Роуклиффу: – А вы, значит, лейтенант. Повышение получили за беспорочную службу? Невероятно! – Тут голос его набрал темп и глубину. – Не могли бы вы передать мое мнение мистеру Кремеру? Сделайте одолжение, скажите ему, что он главный болван и потрясающий осел. – Вулф включил ороситель, направил на орхидеи и снова повернулся к Хорроксу. – Сэр, вся жизнь полна сложностей. Нам остается лишь занять позицию, которая позволяет выбирать варианты. Я сказал Роуклиффу: – Сбоку есть еще комната садовника. Хотите осмотреть? Он пошел следом за мной, вошел, и, нужно отдать ему должное, ему хватило присутствия духа заглянуть под кровать и проверить стенной шкаф. Но когда вышел, он сломался. Однако, идя к выходу, спросил: – Как попасть на крышу? – Никак. Никак, и все. Вы же и за крышей следили. Или нет? Только не говорите, что упустили это из виду. Мы уходили тем же путем, что и пришли, и я снова шел за ним. Роуклифф не ответил. Мистер Лейденкранц продолжал нюхать орхидеи. Мне хотелось расхохотаться, но я терпел и уговаривал себя подождать. Мы вышли из оранжереи и спустились на лестничную площадку третьего этажа, Роуклифф сказал двоим, которых оставил там: – Валим отсюда. Один из них начал было: – Мне показалось, там был какой-то шум… – Заткнись! Я спустился за ними следом на этаж, потом еще на один. После всей той клоунады, какой я их развлекал, было бы странным вдруг онеметь, так что на лестнице я выдавил из себя еще пару шуточек. Внизу, прежде чем открыть дверь, я развернулся и сказал Роуклиффу: – Знаете что, язык у меня резкий, но грех было не порезвиться. Не берите в голову, лейтенант, это просто бла-бла-бла. Я прекрасно понимаю, что это не ваш прокол. Но лейтенант не был бы лейтенантом, если бы не остался суров и непреклонен. – Не мели ерунды. Открывай! Я послушно открыл, и они свалили. На улице к ним присоединились их братья по службе, которых оставили там. Я захлопнул дверь, услышав, как щелкнул замок, задвинул засов и закрыл на цепочку. Повернулся и пошел в кабинет. Я редко пью днем, но тут мне захотелось налить себе бурбона, так что я подошел к шкафчику и не стесняясь угостился. Виски приятно согрел мне грудь. На мой скромный взгляд, шансов за то, что Роуклиффу хватит духа вернуться, практически не было, но я все же вышел в прихожую, отодвинул занавеску и не меньше минуты смотрел на улицу. И не увидел ни единого человека, кто хотя бы отдаленно напоминал сотрудников городской полиции. Тогда я поднялся по лестнице, прошел насквозь оранжерею и явился в горшечную. Вулф и Хоррокс по-прежнему стояли там, и Вулф вопросительно на меня посмотрел. Я махнул рукой: – Ушли. Все. Вулф повесил на крючок трубку оросителя и позвал: – Теодор! Прибежал Хорстман. С ним вдвоем мы переставили на лавку горшки с Laeliocattleyas, которые поливал Вулф. Потом сняли с ящика доски. Одну убрал Хоррокс. Вулф сказал: – Мисс Фокс, все в порядке. Зеленый мох, полный воды, вдруг взлетел над ящиком, забрызгав всем нам брюки. И мы принялись снимать его налипшие комья с насквозь мокрого платья Клары Фокс, а она откинула со лба волосы и сказала: – Слава богу, что я не русалка! Хоррокс коснулся пальцами рукава ее платья: – Абсолютно насквозь, да? В самом деле… Возможно, он никого и не привел, но он сам не должен был приходить. Я его перебил: – По-моему, вам пора. О мисс Фокс позаботится Фриц. Надеюсь, вы не возражаете? Глава 12 На следующий день в двенадцать часов мы с Вулфом сидели в кабинете. А Фред Даркин в кухне доедал свиные отбивные и тыквенный пирог. Он явился минут до того примерно за двадцать, приволок с собой отбивные, чтобы Фриц их ему поджарил, и рассказал, как его ни за что посадили. После часовой беседы с Кремером, когда Фреда снова отправили в камеру, в главное управление разбираться с его грехами приехал один из помощников Барбера. Он не долго убеждал полицейских, и Фреда отпустили на все четыре стороны, то есть обратно на Тридцать пятую улицу. Вулф даже не подумал с ним встречаться. Наверху, в тропическом отсеке оранжереи, на веревке сохли платье и другие предметы одежды Клары Фокс, а сама мисс Фокс, спустившись в Южную комнату, отдыхала в моем халате, который Вулф подарил мне на Рождество четыре года назад. Я ее в таком облачении не видел, но пришел Фриц и унес мой халат. Похоже, пора побыстрее заканчивать это дело, иначе скоро мне нечего будет надеть. Хоррокс отбыл, приняв мой намек без малейших возражений. Никто ничего ему так и не объяснил. Вулф даже Кларе Фокс не все объяснил, хотя по его манере, с какой он с ней говорил, я понял, что он уже записал ее в число тех редчайших женщин, которых он мог бы признать разумными существами. Мне он рассказал, как она, с Хорроксом за руку, вбежала в оранжерею и молча, немедленно забралась в ящик, заранее подготовленный Теодором, и как, уже стоя в ящике, посмотрела строго на Хоррокса и велела: «Без вопросов. Делайте то, что скажет мистер Вулф. Вы меня поняли?» Хоррокс, рот разинув, смотрел, как она легла в ящик и Хорстман прикрыл ее трехдюймовым слоем мшистого грунта, а Вулф схватился за ороситель. Но впрочем, быстро пришел в себя и помог укладывать доски и расставлять горшки. Вулф сидел в кабинете, пил пиво и время от времени высказывал какую-нибудь идею, которая в тот момент приходила ему в голову. Одна из них состояла в том, что если Кремера вынудили предпринять столь оскорбительные по отношению к нему, Вулфу, действия, не остановившись перед вторжением в его дом, то не исключено, что они придумают еще что-нибудь, например начнут прослушивать телефон, и, стало быть, нужно быть осторожней. В другой раз он сказал, что с его стороны было потрясающей глупостью позволить уйти Майку Уолшу, не спросив об одной вещи, поскольку у него, Вулфа, к тому моменту уже сформировалась гипотеза, которую следовало проверить. Потом сказал, что ему жаль старого Линдквиста, у которого нет телефона, так как, значит, тому придется ехать в ближайшую деревню за девять миль, потому что он, Вулф, заказал разговор с ним на час. Потом сказал, что ему очень хотелось бы, чтобы Джонни Кимс сумел разыскать Майка Уолша и привести его поскорей, поскольку теперь тот мог бы пролить свет на всю историю. Потом опять выпил пива. И так далее. Я не мешал ему болтать в надежде, что он, пусть случайно, прольет свет на парочку мучивших меня вопросов, но не дождался. Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Кимса. Я перебил его, не успел он начать: – Джонни, тебя плохо слышно! Отодвинь трубку. – Что? – Я сказал: отодвинь трубку подальше. – О-о… Так лучше? – Ага. – Значит, так… Начну с конца. Старую леди я нашел. Она была в полном здравии, и я провел с ней пару часов, но потом ее сбило коричневое такси, так что она в больнице. – Надо же! Подожди минутку. – Я прикрыл трубку ладонью и повернулся к Вулфу. – Джонни нашел Майка Уолша. Висел у него на хвосте пару часов, а потом его забрал полицейский и отвел в управление. – Джонни? – Нет. Уолша. Вулф нахмурился и зашевелил губами. Потом вздохнул: – Как они мне надоели. Пусть едет сюда.