– Быстрее приезжай сюда, – сказал я и повесил трубку. Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и я ему не мешал. Ситуация была паршивая, он мог и вспылить, а я не люблю, когда в меня что-нибудь бросают, пусть хоть резкое слово. Если его бормотание под пивко было не просто сотрясанием воздуха, то арест Уолша выглядел совсем для нас паршиво, учитывая, сколько тот мог наболтать Кремеру, не говоря уже о том, какие меры безопасности теперь задействуют для защиты маркиза от жутких заговорщиков. Я помалкивал. Достал нашу бухгалтерскую книгу и сделал вид, будто занялся бухгалтерией. Без четверти час позвонили в дверь, и я впустил Джонни Кимса. Я все еще выполнял роль мальчика при дверях, потому как Кремер способен на что угодно. Джонни, который всегда выглядел как прилизанный студентик-первогодок из Принстона – его единственный недостаток, на мой взгляд, – прошел за мной в кабинет и без приглашения плюхнулся в кресло: – Как я закодировал сообщение? Неплохо вышло, а? – Лучше не бывает, – хмыкнул я. – Ты молодец… Где ты нашел Уолша? Он положил ногу на ногу: – Там, где он и живет. Без проблем. На Восточной Шестьдесят четвертой. Указание было не сближаться, разве что в крайнем случае, поэтому я осторожно навел справки, выяснил, что он дома, и караулил у выхода. Он вышел без четверти десять, дошел до Шестой авеню, там свернул к Пятьдесят восьмой. Прошел по Пятьдесят восьмой к Центральному парку. Вошел в парк… Вулф перебил: – Мелочи можешь опустить. Джонни кивнул: – Я почти закончил. На Пятьдесят шестой он вошел в отель «Портленд». – Надо же. – Ну да… И пробыл там больше часа. Он кому-то позвонил в холле, потом вошел в лифт, но я остался внизу. Тамошний детектив меня знает и заметил, так что все равно наверх не пустил бы. Уолш мог спуститься в лифте в другом коридоре и сбежать, но пришлось смириться и ждать, и я сидел и ждал, а в одиннадцать пятнадцать он появился, вышел из лифта и сразу двинулся к выходу. Дошел до Пятьдесят пятой, потом до Мэдисон, а оттуда пошел на свою стройплощадку. Вы мне сами велели туда не соваться. Это на Шестьдесят четвертой. Я ждал снаружи. Я боялся, что, если сунусь, меня остановят. Не хотелось думать, что он уйдет через другой выход. Он и не ушел. Не прошло и десяти минут, как он появился, причем не один. Его вел полицейский. Они дошли до Центрального парка, поймали такси, и я тоже поймал машину и ехал за ними до главного управления. Там перед ними раскрылись большие двери, а я пошел искать телефон. Вулф, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Джонни Кимс поправил галстук и сидел с самым довольным видом. Я отодвинул блокнот с его отчетом на край стола и попытался найти самую краткую формулировку, которая отражала бы мое состояние духа. Зазвонил телефон. Я придвинул к себе аппарат. Голос в трубке сказал, что инспектор Кремер хотел бы побеседовать с мистером Гудвином, и я ответил, что да, конечно, и подал знак Вулфу, чтобы снял свою трубку. Тут раздался твердый голос инспектора: – Гудвин? Инспектор Кремер. Как насчет небольшой услуги? – Вы всегда можете на меня рассчитывать, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне. – Я польщен. – Собственно говоря, тут дел-то на пару минут. Приезжай. Я бросил взгляд на Вулфа, который нас слушал, но тот не отозвался. Я сказал: – Я, может, и приехал бы, если бы не одно «но». Я сегодня стою на дверях и проверяю пригласительные билеты. Например, вроде ордера на обыск. Вы, случайно, не знаете, сколько их там еще осталось? – Обойдетесь одним, – засмеялся Кремер. – Да ладно, без тебя обысков не будет. Скажи Вулфу, что через час вернешься. – Ладно. Тогда еду. – Я положил трубку и повернулся к Вулфу. – Почему бы и нет? Все лучше, чем сидеть и ждать невесть чего. Здесь Фред и Джонни, а когда они вместе, я круче их только раз в пять. Может, он без меня не может расколоть Уолша. Вот тут я помог бы. – Да уж, – кивнул Вулф. – Дело хорошее. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Конечно поезжай. Я вскочил, убрал в ящик стола блокнот и бухгалтерскую книгу и пошел. Джонни закрыл за мной дверь на замок и на засов. Просидев взаперти почти двадцать часов, я был счастлив оказаться на свежем воздухе. Я вдохнул его поглубже, помахал Тони, который толкал через дорогу тележку с углем, и направил стопы в наш гараж. «Родстер» радостно заржал, почуяв мою твердую руку, а я лихо вырулил на дорогу, перепугав водителя грузовика, и когда рванул в центр, ко мне наконец вернулось мое доброе расположение духа. Вряд ли на свете есть что-то такое, что способно лишить меня радости жизни в любой точке между двумя речушками[8], от Бэттери[9] до Сто десятой, хотя лично я предпочитаю места южнее Пятьдесят девятой[10]. Оставив машину на треугольной площадке двора, я вошел в управление и направился к лифту. Меня сразу отправили к Кремеру в крохотную комнатушку. Там никого не было, кроме какого-то типа в форме, который что-то писал, а я сел ждать Кремера. Не прошло и минуты, как он появился. Честно говоря, я думал, что из вежливости он хотя бы сделает вид, будто сожалеет о содеянном, но он как ни в чем не бывало жевал свою сигару и изображал искреннее дружелюбие. Он не сел за свой стол, а остался стоять. Я решил, что раз он так, то и я могу не церемониться, а потому спросил: – Вы уже нашли Клару Фокс? – Нет, – покачал он головой. – Не нашли. Но найдем. Пока нашли Майка Уолша. Я поднял брови: – Неужели? Мои поздравления! И где же? Кремер нахмурился: – Ладно, не буду морочить тебе голову, Гудвин. Только зря время терять. Из-за него я и попросил тебя приехать, из-за Майка Уолша. Вы меня с Вулфом обдурили, но, если поможешь, будем считать, что вопрос закрыт. Я хочу, чтобы ты показал мне Уолша. Встречаться с ним не нужно, посмотришь через окно. – Что-то я не понимаю. Вы ведь только что сказали, что он у вас. – У нас, у нас, черт бы его побрал! – Кремер прикусил сигару. – Здесь у нас их восемь. – Ого! – Я участливо улыбнулся. – Это же надо же! Восемь Майков Уолшей! Вам повезло, что его зовут не Билл Смит и не Эйб Коэн. – Так покажешь? – Не нравится мне это. – Я изобразил сомнение. – Почему ваши парни сами его не раскроют? – А как? Нам о нем ничего не известно, кроме того, что Харлан Сковил записал его имя на листке бумаги и что вчера он приходил к вам. Даже если бы мы решились кого-то тряхнуть, то кого? Нельзя же трясти всех восьмерых. Последнего привели с час назад. Хуже всех, честное слово. Ночной сторож, на вид под семьдесят. Заладил одно: мол, не наше собачье дело, с кем он знаком, а с кем не знаком, и я готов с ним согласиться. Послушай, Гудвин. Майк Уолш не клиент Ниро Вулфа. Ты ничем ему не обязан, а мы не сделаем ему ничего плохого, если только сам не напросится. Пошли. Посмотришь и скажешь, там он или нет. Я покачал головой: – Прошу прощения. Такого пункта в программе нет. И хотел бы, но не могу. Он вынул изо рта сигару и направил концом на меня: – Спрашиваю еще раз. Покажешь или нет? Я только покачал головой. Кремер обошел стол и сел. Посмотрел на меня так, будто ему было меня жалко, и сказал: – Это уже чересчур, Гудвин. Уже чересчур. Я предъявлю вам с Вулфом обвинение в препятствовании правосудию. Состав налицо. Мне самому это не по душе, но я должен докладывать наверх. – Он нажал кнопку на столе. – Валяйте! Валяйте вызывайте, это недолго, зато жалеть будете год, если не два, если не больше. Дверь открылась, и в кабинет вошел полицейский. Кремер повернулся к нему: – Придется их выпустить, Ник. Установи слежку за всеми, кроме певца и мальчишки, который приехал в университет. Эти точно не наши. Подбери проверенных людей. Если кого-нибудь потеряют, у нас есть все адреса, так что найдут по адресу. Когда приведут новых Уолшей, составляй протокол и веди сразу ко мне. – Есть, сэр… Там у нас Уолш из Бруклина скандалит… из клуба «Макгру». – Ладно. Выпускай. В клуб попозже позвоню. Полицейский вышел. Кремер принялся раскуривать свою сигару. Я сказал ему: – Что касается докладов наверх, так, может, ну его к черту, вашего комиссара? Откуда ему знать, чему Вулф препятствует – правосудию или еще чему? А как насчет бедняги Пола Чапина, как насчет Боуэна? Мы что, и тогда препятствовали правосудию? Если хотите знать, я вообще не понимаю, как у вас духу хватило просить у нас помощи. Обшарили мою спальню, спальню Вулфа, а потом просят. Мы с Вулфом что, жетоны ваши носим, честь вам должны отдавать? Ну нет. Кремер выпустил клуб дыма: – Я обязан предъявить вам обвинение. – Понятно, – пожал я плечами. – Все понятно. В этом смысле что копы, что журналисты: и те и другие терпеть не могут, когда кто-то что-то знает, а не говорит. – Я взглянул на свои часы и увидел, что уже два. – Вообще-то, я проголодался. Где я могу поесть? Здесь или нет? – Да хоть бы ты и вовсе без еды остался. Катись! – бросил Кремер. Я быстренько выкатился, спустился вниз и вернулся к своему «родстеру». Прежде чем сесть за руль, я хорошенько огляделся, памятуя о том, что в радиусе нескольких кварталов находятся восемь Майков Уолшей, причем шестеро из восьми с хвостами, и мне очень захотелось узнать, куда направился один из них. Но даже если бы он прошел рядом, я и бровью бы не повел, чтобы его не сдать, так что я прыгнул в «родстер» и рванул домой. Дома Вулф и Клара Фокс сидели вдвоем в столовой и пили кофе. Они были до того заняты, что едва удостоили меня кивком, а я плюхнулся за стол со своего края, и Фриц принес мне тарелку. Мисс Фокс была в моем халате с подвернутыми рукавами и в домашних туфлях Фрица на босу ногу. Вулф по-венгерски произносил строчку стихотворения, она повторяла, и он изо всех сил старался не подавать виду, до чего доволен тем, как она слушает и как, не сводя глаз, следит за его губами, и при этом, будто ей и впрямь интересно, просит повторить: – Пожалуйста, еще раз, пожалуйста, помедленнее. Мой желтый халат был ей, нужно признаться, к лицу, но я хотел есть. Фриц приготовил бараньи почки со сладким зеленым перцем, и только когда он унес пустую тарелку, а взамен поставил передо мной здоровенный кусок пирога, я сказал, ни к кому как бы не обращаясь: – Если вы уже покончили с кофе и у вас есть минутка, то, может, соизволите выслушать отчет? – Разумеется, – вздохнул Вулф. – Но не здесь. – Он поднялся. – Если не возражаешь, Фриц подаст тебе кофе в кабинет. А вы, мисс Фокс… вы отправляйтесь наверх. – Боже мой! Опять прятаться? – Разумеется. До вечера. Вулф поклонился, то есть думал, что поклонился, а на самом деле наклонил голову дюйма на два – и вышел. Клара Фокс встала и подошла к моей стороне стола: – Я налью вам кофе. – Ладно. Черный. Сахару два кусочка.