Только я от него отошел, как раздался звонок в дверь. Я не знал, хорошо ли оставлять Вулфа наедине с этим маньяком, но он, видя, что я сижу, поднял на меня свои брови, и я пошел посмотреть, кого там еще принесло. Я приподнял шторку. Перед нашей дверью стоял немолодой такой парень, в свободном твидовом пальто, с грубоватой красной физиономией, серыми усталыми глазами, прямой линией бровей и отсутствующей мочкой на правом ухе. Я узнал бы его, даже если бы он стоял другим боком, потому что видел в «Таймс» его фотографию. Я открыл дверь и спросил, что ему нужно, а он оскорбленно ответил: – Мне нужно поговорить с мистером Ниро Вулфом. Я лорд Клайверс. Глава 13 – Ладно, – кивнул я. – Входите. И попытался включить мозги. Прежде чем рассказывать дальше, я должен кое в чем сознаться. До того самого момента я еще не думал всерьез, будто Харлана Сковила мог убить маркиз Клайверс. А почему? А потому, что, как большинство людей – может быть, американцев в особенности, – я, в общем-то, всегда про себя считал, что титулованные особы не способны на такое. К тому же маркиза Клайверса только что принимали в Вашингтоне, в Белом доме в его честь устраивали обед, а значит, убил кто угодно, только не он. Хотя, по сути дела, все эти важные особы, которые обедают в Белом доме, убивают народу больше, чем все убийцы, вместе взятые. Так или иначе, я, глядя через стеклянную панель на титулованную особу, тут же вспомнил, что у него есть оружие и он умеет с ним обращаться, что мотивов у него хватает и что если уж Харлан Сковил, который явно был человеком недоверчивым, заглянул к нам проверить, что собой представляет Ниро Вулф, то он вполне мог позвонить и Клайверсу. Вот тут-то у меня и забрезжила мысль, о которой я веду речь. Вывод напрашивался сам собой. Все это пронеслось в голове мгновенно. А когда я принимал шляпу, трость и перчатки, я еще подумал, что, может, и неплохо было бы свести вот так лицом к лицу маркиза и Мьюра, но не я у нас принимаю решения. Потому я проводил его в гостиную, предложил сесть, сообщив, что Вулф занят, а сам вышел в прихожую, написал там на листке: «Пришел наш друг Клайверс», вернулся в кабинет и вручил листок Вулфу. Вулф прочел, посмотрел на меня и подмигнул правым глазом. Я сел в свое кресло. Мьюр успокоился, но упрямиться продолжал. Они попрепирались друг с другом еще пару минут без всякого толка, и тогда Вулф сказал: – Мы занимаемся чепухой, мистер Мьюр. С меня достаточно. Прошу, передайте мистеру Перри, что я приступаю к действиям, о которых предупредил его утром. Это всё. Меня устроит лишь полное снятие обвинения с моей клиентки без всяких условий. Всего доброго, сэр, у меня посетитель. Мьюр поднялся. Руки у него больше не тряслись, челюсть тоже, но дружелюбия в его глазах я заметил не больше, чем в речах Муссолини. Он постоял молча. Бросил злобный взгляд на меня, потом с минуту, наверное, не мигая смотрел на Вулфа, а затем наклонился, поднял с пола шляпу и двинулся к двери. Я пошел следом, выпустил его и постоял немного на крыльце, глядя, как он идет, пошатываясь, будто пьяный. Он был как мул из сказки, который бодался с деревьями: вроде бы не слепой, но до того упрямый, что разницы никакой. Я постоял немного, чувствуя скорее злость, чем жалость, а потом вернулся в кабинет и сказал Вулфу: – Вы его добили. Идет – шатается. Вот уж красавчик… Крыса крысой. – Вулф слегка кивнул, а я продолжил: – Я вам сунул записку, так как подумал, что полезно было бы показать их здесь друг другу. От неожиданности могли бы ляпнуть что-нибудь интересненькое. Так подсказывает мне мой социальный инстинкт[12]. – Разумеется. Только у нас детективное бюро, а не модный салон. И не бродячий зверинец… хотя мистер Мьюр, безусловно, гиена. Пригласи лорда Клайверса. В гостиную я вошел через смежную дверь, чем немало удивил Клайверса. Он заметно нервничал. Жестом я пригласил его в кабинет, а он, прежде чем войти, постоял на пороге, изучая комнату. Наизучавшись, прошел и встал перед столом Вулфа. Тот посмотрел на него прищурившись и слегка кивнул: – Здравствуйте, сэр. – И указал на кресло, где только что сидел Мьюр. – Садитесь. Клайверс медленно повернулся кругом. Обвел взглядом по очереди книжные полки, карты на стене, репродукции Гольбейна, затем книжные полки, огромный глобус (почти три фута в диаметре) на ножке, портрет Брийя-Саварена, еще одни книжные полки и портрет Шерлока Холмса у меня над столом. Потом сел, посмотрел на меня, нахмурившись, и ткнул большим пальцем в мою сторону: – Кто этот молодой человек? – Мой доверенный помощник мистер Гудвин, – ответил Вулф. – Просить его выйти нет смысла, поскольку в таком случае он отправится в очень удобное место, откуда все слышно, и запишет нашу беседу. – Черт возьми! – Клайверс трижды гоготнул – га-га-га! – и забыл обо мне. Его нахмуренные брови повернулись к Вулфу. – Я получил ваше письмо по поводу лошади. Это противоречит здравому смыслу. – Согласен с вами, – кивнул Вулф. – Любой долг противоречит здравому смыслу. Это завистливое прошлое, которое держит за горло своими холодными мертвыми пальцами живое настоящее. – А? – Клайверс вытаращил глаза. – Вы о чем? Бред! Я имел в виду цену за лошадь – двести тысяч фунтов стерлингов! Глупо и безнадежно. – Ничего подобного. – Вулф вздохнул. Он потянулся было к звонку, чтобы вызвать Фрица, и передумал. – Ваше появление – лучшее тому подтверждение. Если бы ваш долг и впрямь не подлежал взысканию, с чего бы вам было беспокоиться? Не хотите ли пива? – Какое вы пьете? – Местное. Очень даже неплохое. – Попробую. Я приехал к вам, потому что племянник объяснил мне, что, если я хочу с вами встретиться, придется ехать. А я хотел встретиться, поскольку мне необходимо понять, вы болван или мошенник. – Уважаемый сэр, – Вулф поднял брови, – неужели вы думаете, что этому нет альтернативы?.. Фриц, еще один стакан и бутылку. – Он открыл крышку и налил себе. – Похоже, вы человек прямой. Что ж, тогда и будем говорить прямо. Собственно, я этому только рад. Я боялся, что вы решите оспаривать свою идентичность, чем создадите нам множество лишних хлопот. – Оспаривать свою идентичность? – Клайверс сердито сверкнул глазами. – С какой стати я должен ее оспаривать? – Не должны, но могли бы. Ведь это вы сорок лет назад находились в Силвер-Сити под именем Джорджа Роули? – Конечно я. Спасибо, я сам налью. – Прекрасно. – Вулф выпил и вытер губы. – Думаю, мы смогли бы поладить. Я осознаю, что требование мистера Линдквиста не имеет юридической силы по истечении срока давности. То же относится к требованию остальных ваших кредиторов, и, кроме того, ваша расписка находится неизвестно где. Но также очевидно, что вернуть им деньги – это ваш неоспоримый нравственный долг, и потому я пришел к выводу: вам будет проще заплатить, нежели выносить дело на обсуждение в суде. Процесс был бы необычный, и он наверняка вызвал бы большой интерес у общества. А вы не просто пэр Англии, вы прибыли сюда с важной и деликатной дипломатической миссией, и, следовательно, шумиха такого рода была бы для вас нежелательна. Не проще ли отдать то, что вы должны… вернее, малую часть того, что вы должны… чем подвергать себя подобным неприятностям? На мой взгляд, проще заплатить. Как вам понравилось пиво? Клайверс поставил стакан на стол и облизнул губы: – Пить можно. – Он поджал губы и посмотрел на Вулфа. – Бог мой, вы и в самом деле пойдете в суд? – Воистину, сэр. – С вас станется… Да, я скажу, о чем подумал. Я подумал, что вы хотите содрать с меня деньги, воспользовавшись тем, что лошадь была дополнительной услугой. Она действительно не входила в обязательство. Неплохой ход, отличная отправная точка для шантажа. Сейчас все, что тогда произошло, кажется невероятным, но это было, и было всерьез. Если бы я не подписал обязательство и если бы не лошадь, мне накинули бы петлю на шею. Черт, мало приятного, не находите? И теперь вы и в самом деле требуете денег за лошадь. Но это нелепость. Двести тысяч фунтов! Плачу тысячу. Вулф покачал головой: – Терпеть не могу, когда торгуются. Равно как и когда начинают изворачиваться. Речь обо всем долге в целом, и вы это знаете. Я представляю интересы не только мистера и мисс Линдквист, но и дочери Гилберта Фокса и, косвенно, мистера Уолша. Я намеревался представлять и мистера Сковила, которого вчера убили. – Он снова покачал головой. – Нет, лорд Клайверс. В письме я требую уплатить за лошадь только потому, что у нас нет на руках вашего долгового обязательства. Но речь идет обо всем долге, который, строго говоря, составляет половину вашего состояния. Как я уже сказал, мои клиенты не требуют полной выплаты и согласны удовлетвориться малой частью. На лице у Клайверса появилось новое выражение. Больше он не сверкал глазами, а просто внимательно смотрел на Вулфа: – Понимаю. Затеяли серьезную игру, да? Я мог бы заплатить тысячу фунтов за лошадь и, пожалуй, еще тысячу за стакан пива. Но, судя по вашим угрозам, вы нацелились получить куш побольше. Подите к черту! – Он встал. Вулф терпеливо произнес: – Прошу прощения, речь не о тысяче или двух тысячах фунтов за лошадь. С точки зрения закона и морали вы должны этим людям половину своего состояния. И если они решат… – Скажите пожалуйста! Ничего я им не должен! Черт возьми, вы прекрасно знаете, что я им заплатил! Глаза у Вулфа превратились в щелки. – Что? Вы им заплатили? – Конечно заплатил, и вам это известно. У меня есть и расписка, и мое долговое обязательство. – Клайверс резко опустился в кресло. – Послушайте. Разговор у нас без свидетелей, так давайте начистоту. Не стану говорить, что возмущен вымогательством. Мне доводилось иметь дело с вымогателями, причем с более наглыми. Но умерьте же претензии, поговорим как деловые люди. Вы придумали хороший ход, согласен. О полном долге забудьте, я на это не клюну. Хорошо, за лошадь плачу три тысячи. При условии, что Линдквист даст расписку. Указательный палец Вулфа постукивал по подлокотнику, что означало, что Вулф попал в метеоритный дождь и лихорадочно ищет выход. Глаза стали щелками. Наконец он сказал: – Плохо. Встает вопрос о доверии. – Он помахал своим указательным пальцем. – Очень плохо, сэр. Откуда мне знать, заплатили вы им или нет? А если заплатили, то откуда вам знать, что я об этом не знал и действовал из лучших побуждений? – Он нажал на кнопку. – Мне нужно еще выпить. Присоединитесь? – Да. Хорошее пиво… Хотите сказать, вы не знали, что я вернул долг? – Вот-вот. Именно это я и хочу сказать. Хотя, безусловно, должен был бы предвидеть. – Вулф открыл бутылки, подвинул одну через стол Клайверсу и налил в свой стакан. – Вы говорите, что заплатили им. Когда? Сколько? Кто подписал расписку? Расскажите. Клайверс не торопясь выпил пиво и поставил стакан на стол. Облизнул губы, поджал их и в задумчивости посмотрел на Вулфа. Наконец он покачал головой: – Я вас не знаю… Вы умны… Хотите сказать, что если я покажу вам их расписку в получении денег, то вы согласитесь на тысячу фунтов за лошадь, отказавшись от прочих притязаний? – Если вы предъявите их расписку, я откажусь от любых притязаний без всякой лошади. – Нет уж, тысячу я заплачу. Насколько я понял, Линдквисты сейчас очень даже нуждаются. Бумаги я вам предъявлю. Завтра утром можете их увидеть. – Я предпочел бы сегодня. – Сегодня невозможно. У меня их нет. Они прибудут вечером вместе с «Беренгарией». Свою дипломатическую почту я получу сегодня, но вечер у меня занят. Так что приезжайте в гостиницу завтра, в любое время начиная с девяти. – Я никуда не езжу. И по утрам занят с девяти до одиннадцати. Можете принести свои бумаги сюда в любое время начиная с одиннадцати. – Черта с два! – Клайверс опять засверкал глазами, а потом вдруг снова гоготнул. Га-га-га! И умолк. – Можете приезжать. Вид у вас никак не ослабленный. Вулф повторил терпеливо: – Если вы их не привезете или не пришлете, я их не увижу и потому оставлю требование в силе. А между прочим, почему эти документы приходят вместе с «Беренгарией» в дипломатической почте? – Потому что я так распорядился. Восемь дней назад, в понедельник, ко мне пришла молодая женщина. Ее привел мой племянник… Где-то они познакомились… Она представилась дочерью Гилберта Фокса и потребовала денег. Я не стал с ней ничего обсуждать. Обыкновенная шантажистка. Я велел ее выставить. Девица слишком красива, чтобы быть еще и честной. Но потом я – на всякий случай – написал в Лондон, чтобы мне прислали мои бумаги. Сегодня вечером они будут здесь. – А когда вы заплатили? Я имею в виду долг. – В девятьсот шестом или седьмом. Не помню. Я не заглядывал в эти бумаги двадцать лет. – А кому вы отдали деньги? – Подписи в расписке стояли от всех. – Ладно. Бумага у вас есть… Расписка осталась у человека по фамилии Коулмен и по прозвищу Резина. Это ему вы отдали деньги? Клайверс открыл было рот и снова закрыл. Помолчал. Потом произнес: – Я и так сказал вам достаточно. Завтра вы увидите чек, подписанный мной к оплате, подписанный получателем платежа и погашенный банком. – Он посмотрел на свой пустой стакан. – Раньше не пробовал американский лагер. Хорошая вещь. Вулф нажал на кнопку: