– В таком случае почему бы не обсудить это немного раньше? Я не пытаюсь устроить вам перекрестный допрос, лорд Клайверс. Я просто хочу понять. Это был Коулмен? – Да. – И сколько вы ему отдали? – Двести тысяч фунтов стерлингов с лишним. Миллион долларов. Он приехал… По-моему, он приехал в июле… Примерно через год после моего вступления в наследство… Значит, в девятьсот шестом. Требовал бог весть что. Бо́льшая часть наследства не подлежит продаже, это майорат. Он слушать ничего не хотел. В конце концов мы сошлись на миллионе долларов. Для того чтобы собрать миллион, мне, разумеется, требовалось время. Он уехал в Штаты и вернулся через два месяца с распиской, подписанной всеми участниками договора. Мой адвокат хотел отослать ее назад для подтверждения подписей, но Коулмен сказал, что он и так с трудом уговорил их согласиться на миллион, и я побоялся поднимать заново этот вопрос. – Где он сейчас? – Не знаю. Больше я его не видел, никогда ничего о нем не слышал. С какой стати? Вопрос был решен, страница перевернута. Меня и сейчас все это мало интересует. Если он прикарманил деньги, им не следовало так доверять ему и отправлять одного с их распиской. – На лице его появилось сомнение. – Должен сказать, что, когда неделю назад явилась эта девица Фокс, я принял ее за шантажистку, но когда вчера пришел Харлан Сковил, я засомневался. Сковил всегда был человеком прямым – таким уж он уродился, и не думаю, что даже за сорок лет он мог стать шантажистом… Когда вечером мне сказали, что он убит, я понял, что дело нечисто, но не мог рассказать полиции то, чего не знаю сам, а то, что я знаю, – это мое личное дело. – Значит, Сковил с вами встретился? – Вулф потер переносицу. – Любопытно… – Нет, мы не встретились. С утра я уехал. А когда вернулся, мне передали, что он спрашивал обо мне. – Клайверс сделал глоток. – Сегодня, когда принесли ваше письмо, я опять подумал про шантаж. Если бы я обратился в полицию, то, поскольку Харлан убит, огласки было бы не избежать. Единственное, что оставалось, – это встретиться с вами. Вам ведь нужны только деньги, а у меня, несмотря на все революции и налоги, еще кое-что осталось. Я ни на минуту не поверил, будто вы готовы оставить меня в покое, если я покажу вам расписки. Вы хотите денег. Судя по тому, что я вижу, вы не какой-нибудь жалкий прохвост. – Он повернулся к глобусу, ткнув в него пальцем. – Взять хотя бы глобус. Самый лучший из всех, какие я видел, и стоит уж наверняка фунтов сто. В два раза больше, чем глобус в моей библиотеке. Плачу три тысячи за эту лошадь в обмен на расписку Линдквиста. – Вот уж в самом деле. – Вулф вздохнул. – Снова лошадь. Очень жаль, сэр, что вы упорно не хотите понять, что я не намерен продать вам лошадь. Хотя мне в самом деле нужны деньги. Это глобус компании «Гушар», и таких, как этот, они сделали всего несколько штук. – Он вдруг резко выпрямился. – Это мистер Уолш сказал вам, что Линдквист нуждается? Клайверс оторопел: – Черт возьми, как вы об этом узнали?! – Он оглянулся. – Уолш здесь? – Нет, здесь его нет. Я не узнал, а спросил. Мне сказали, что утром мистер Уолш заходил в отель «Портленд». Значит, вы с ним разговаривали. Вы не до конца откровенны, лорд Клайверс. Когда вы пришли сюда, вы знали, что мистер Уолш не получал денег и не видел никакой расписки. – Я знаю только то, что он так сказал. – Вы ему не поверили? – Я никому не верю. Черт возьми, я сам постоянно лгу! Я же дипломат! – Он снова трижды гоготнул. Га-га-га! – Послушайте. Забудьте про Уолша, с ним я сам разберусь. Раз уж я приехал, я должен покончить с этим делом. С Уолшем мы договоримся. Сковил – да примет Господь его душу! – мертв. Это дело полиции. Что касается Линдквистов, я дам им за лошадь две тысячи, а вы получите свою долю. Мисс Фокс позаботится о себе сама: она молода, красива и прекрасно обойдется без моих денег. Это, насколько я знаю, все. Если хотите найти Коулмена и что-нибудь из него вытряхнуть – отлично, но сделать это будет непросто. Он человек жесткий, хитрый. Вряд ли он изменился. Бумаги можете посмотреть завтра утром, но ни привозить, ни присылать их я не собираюсь. Не придете сами – пришлите своего помощника. Я ему все покажу, и мы сможем договориться о деньгах для Линдквистов и расписке. Хотя за лошадь хватило бы и тысячи фунтов. Как? Вулф покачал головой. Он снова откинулся на спинку, сцепив пальцы на животе и закрыв глаза, так что человек, его не знавший, мог решить, что он спит. Клайверс нахмурился. Я перевернул в блокноте страницу и подумал, что придется нам обращаться к нанимателю мисс Фокс и просить вычитать из ее жалованья, чтобы покрыть накладные расходы. Наконец Вулф открыл глаза ровно настолько, чтобы можно было сообразить, что он в сознании. – Насколько было бы меньше хлопот, – проворчал он, – если бы вас повесили тогда, в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Разве не так? На данный момент, лорд Клайверс, могу лишь повторить, что я взялся за это дело из лучших побуждений, а также просить вас отложить любые решения до завтрашнего дня, пока мы не увидим расписку. – Он поднял на меня глаза. – Черт бы тебя побрал, Арчи! Это ты меня впутал в это безобразие. Любопытная была мысль, но идею я уловил. Вулф дал мне понять, что обнажил меч в защиту Клары Фокс исключительно потому, что она девушка моей мечты. Значит, это я читал ей стихи по-венгерски. Глава 14 Когда в шесть часов вечера Вулф спустился из оранжереи в кабинет, там его уже ждали Сол Пензер и Орри Кэтер. В пять я отправил домой Фреда Даркина, полдня проторчавшего в кухне и почти опустошившего нашу банку с печеньем, а на дорожку посоветовал ему при виде полицейского переходить на другую сторону улицы. До шести ничего особенного не произошло, если не считать звонка от Энтони Д. Перри, который, позвонив вскоре после ухода Фреда, сказал, что хотел бы в семь заехать к Вулфу. Поскольку в семь я должен был уже прибыть на тайное свидание с Майком Уолшем, то попросил его приехать к шести, но он сказал, что у него деловая встреча. Я задал было парочку наводящих вопросов о цели визита, но Перри сказал, что это не мое дело и он не намерен обсуждать ее с кем-либо, кроме Ниро Вулфа. К семи кто-нибудь должен был уже вернуться – Сол или Джонни Кимс, – и потому я сказал «ладно». От Джонни не было никаких вестей. Самым выдающимся событием за это время стало появление новой огромной коробки, полной роз, адресованной мне, с вложенной карточкой от господина Хоррокса, где этот нахал написал: «Гудвин, спасибо за транспортировку», так что теперь – вдобавок к тому, что я исполнял роль мальчика на дверях и поставщика подержанной одежды, – я стал еще и посыльным. Я жалел, что проиграл шестьдесят центов. Без четверти четыре, через несколько минут после ухода Клайверса, Вулф сказал, что я засиделся и мне не мешало бы немного поупражняться. Он никак не прокомментировал встречу с Клайверсом, и я подумал, что, может быть, он что-нибудь скажет во время игры, но на четвертак играть отказался. Он сказал, ладно, играем по десять. Он поднялся в лифте, а я по лестнице, и мы встретились у него в комнате. Он снял пиджак и жилет, открыв моему взору почти восемнадцать квадратных футов шикарной канареечного цвета рубашки, и выбрал свои любимые желтые дротики. С первого же захода он выбил туза и два «бычьих глаза», которые стоят каждый по три туза. К четырем часам, когда ему пора было в оранжерею, он раздел меня на шестьдесят центов, а я остался ни с чем, потому что он сосредоточился на бросках и вообще не сказал ни слова. Я поднялся в Южную комнату и просидел там почти целый час. На то у меня были три причины: во-первых, Вулф велел рассказать Кларе Фокс о визитах Мьюра и Клайверса; во-вторых, она нервничала и ее нужно было занять; и в-третьих, мне самому больше нечем было заняться. Одета она была в свое платье. Она сказала, что Фриц дал ей утюг, но, глядя на нее, это было малозаметно. Я так и сказал, что авантюристки не слишком горячие поклонницы глажки. Когда я рассказал ей о Мьюре, она скривилась и даже не потрудилась хоть как-то прореагировать, но по поводу Клайверса произнесла целую речь. Сказала, что он врет. Что это понятно – он один из лучших в Британии дипломатов и, разумеется, прибегает к своим талантам не только на службе. Я сказал, что никаких особенных талантов в нем не заметил, разве что пьет почти столько же пива, сколько Вулф, и хотя он на вид, возможно, и не такой болван, как его племянник, но, по-моему, чересчур примитивен, даже для типа, который бо́льшую часть жизни прожил на островке. Она же сказала, что все дело в непривычных для нас манерах, что она сама поначалу считала Хоррокса болваном и что я сам изменил бы о нем мнение, если бы мы познакомились лучше, но если чьи-то манеры не похожи на наши, это не обязательно плохо. Я сказал, что, вообще-то, говорил не о манерах, а о болванах и что, насколько мне известно, болваны встречаются среди всех рас, национальностей и конфессий. И так продолжалось до тех пор, пока она не поднялась и не сказала, что, пожалуй, воспользуется приглашением мистера Вулфа и посмотрит на его орхидеи, а я спустился вниз и отослал Фреда. К тому моменту, когда Вулф вернулся из оранжереи, я сидел за своим столом, ел сэндвичи и пил молоко, потому что не знал, когда вернусь. Я доложил о телефонном звонке Энтони Д. Перри. Слушать отчеты Сола и Орри он ушел в гостиную, и мне стало еще скучнее, но, когда он вернулся, снова устроился в своем кресле и позвонил, чтобы Фриц принес пива, я даже не стал ни о чем спрашивать. Вулф, отправив Орри домой, а Сола – ждать в кухню, наконец раскрыл и мне тайну моего задания. Это было не то, что я думал, но я сделал вид, будто не удивился. Он выпил свой стакан, вытер губы и сказал: – Прости, Арчи, ничего более интересного для тебя не придумал. – Пустяки, дело житейское, – отозвался я. Он подмигнул мне, а я отвернулся за своим молоком, чтобы не расплыться в улыбке, и тут зазвонил телефон. Звонил инспектор Кремер. Он попросил Вулфа, и я сделал знак, чтобы Вулф снял трубку, а свою, разумеется, не положил. – Как насчет Клары Фокс? – спросил Кремер. – Не хотите ли привезти ее ко мне или, может, скажете, куда за ней послать? Вулф буркнул: – В чем дело, мистер Кремер? Это что, ваша новая тактика? Не понимаю. – Послушайте, Вулф! – Голос у Кремера стал злым и обиженным. – Сначала вы говорите, что прячете ее, потому что мы якобы хотим навесить на нее чужие грехи. А теперь, когда обвинение снято, вы не думаете… – Что? – перебил Вулф. – Обвинение снято? – Разумеется. Только не говорите, будто вы об этом ничего не знаете. Это же ваших рук дело. Хотя понятия не имею, как вам удалось. Впрочем, от вас можно ждать чего угодно. – Безусловно. Но кто вам сказал? – Помощник прокурора Фрисби. Похоже, он знаком с тем самым типом, вице-президентом «Сиборд продактс», где работает мисс Фокс. Тем, кто требовал ее ареста. А теперь он отказался от обвинений, дело прекращено, и я хочу встретиться с мисс Фокс и послушать, как она скажет, будто не знает никакого Харлана Сковила, как все эти наши Майки Уолши. – В его голосе зазвучал сарказм. – Для вас это, разумеется, новость. – Безусловно. – Вулф поднял бровь и стрельнул в меня взглядом. – Причем приятная. Хорошо. Полагаю, если я буду вас уверять, будто ничего не знаю о местонахождении мисс Фокс, вы не поверите, так что незачем и пытаться. Сейчас у нас шесть тридцать, мне нужно проверить информацию. Куда вам позвонить в восемь часов? – Честное слово, – с отвращением сказал Кремер, – я начинаю жалеть, что не дал комиссару вас арестовать. Сами знаете, как я не люблю с вами воевать, но имейте же совесть. Пусть приедет, я не кусаюсь. Устроим показательное выступление. – Прошу прощения, мистер Кремер, – произнес Вулф своим самым сладким голосом, который во мне всегда вызывал желание его пнуть. – Во-первых, для начала я обязан проверить, на самом ли деле обвинение снято, и только потом смогу связаться с мисс Фокс. Потерпите до восьми. Кремер буркнул в ответ что-то малоприличное, а мы положили трубки. – Ха! – Я бросил блокнот на стол. – Мьюр в конце концов струсил, а Перри, конечно, хочет узнать, откуда вы знали, что так и будет. «Сиборд продактс» ожидают большие перемены. Но где, черт возьми, Джонни?! Нет, вы подумайте. Стоило о нем вспомнить, как он звонит в дверь. Я вышел в прихожую и впустил Джонни. Едва бросив взгляд на довольную физиономию этого красавца, я понял, что он опять справился с заданием лучше всех. Собственно говоря, Джонни в глубине души явно считал, что детективному бизнесу пошло бы только на пользу, если бы он получил мое место. Но меня это не волновало, потому что Вулф не смог бы его вытерпеть ни одного дня. Джонни укладывает волосы, носит гетры, и ему в голову не придет, что Вулф лентяй и нужно уметь его подначивать, чтобы работал. Я знаю, за что Вулф мне платит, хотя еще не понял, знает ли Вулф, что я знаю. Я провел его в кабинет. Джонни сел и достал из кармана какие-то бумаги. Полистал их и объявил: – Я решил, что на схеме понятней. Я, естественно, мог бы обрисовать Арчи все на словах, но поскольку я знаком не только со стенографией, так что… Вулф перебил: – Мистер Уолш там? – Пришел без нескольких минут шесть. Я устроил себе наблюдательный пункт у черного хода ресторана в доме по Пятьдесят шестой, потому что был уверен, что хвост он приведет, а в полиции меня знают многие. Между прочим, в ограждении со стороны Пятьдесят пятой проход только один. – Он протянул бумаги Вулфу. – Я нарыл девять способов туда попасть. Почти все слишком сложные, но два – верняк: через ресторан и зоомагазин. Магазин работает до девяти. Вулф бумаги не взял и кивнул на меня: – Отдай Арчи. На площадке есть кто-нибудь, кроме мистера Уолша? – Не думаю. Сейчас там работают одни сварщики, а они закончили в пять. Хотя, когда я уходил, было темно, а освещения там почти нет. Там есть сбоку пристройка: дощатый навес. Два стола, телефон и все прочее. Так вот рядом с пристройкой стоял, похоже, прораб и разговаривал с Уолшем. Но и он, судя по всему, собирался уходить. А припоздал я, потому что когда вышел через ресторан, то прошелся по Пятьдесят пятой, чтобы проверить, нет ли за Уолшем хвоста. Хвост был. Стоял на другой стороне и болтал с таксистом. – Хорошо. Принято. Теперь поясни Арчи свои схемы. Джонни мне пояснил, что схемы он начертил лучше не бывает, и я с ним согласился. Нарисованы они были отлично. Пять листков я сразу отложил в сторону, потому что на четырех были планы магазинов, которые в это время закрыты, а на пятой – «Восточный клуб», куда трудно попасть. На оставшихся четырех были зоомагазин, киношка с прилегающим пожарным проездом и два ресторана. Джонни подробно описал все недостатки и достоинства каждого из вариантов, и я выбрал для затравки один ресторан. Похоже, пройти там будет непросто, но, учитывая, до какой степени Вулф хотел получить ответ на свой вопрос, попытаться имело смысл. К тому времени, когда мы с Джонни разобрались с его картой боевых действий, было уже без нескольких минут семь, и я, следуя своей привычке, убрал все со стола в ящик, переключил звонок на Фрица, достал пистолет, проверил и сунул в карман. Потом встал и придвинул свое рабочее кресло к столу. – Можешь поторчать тут у нас пару часиков? – спросил я Джонни. – Могу, только я есть хочу. – Ладно. Тогда присоединяйся к Солу, он в кухне. В семь у нас посетитель. Откроет ему Сол. А ты посиди подожди. Может, мистер Вулф попросит поупражняться в стенографии. Джонни вышел, чеканя шаг. По-моему, он дома тренировался. Я двинулся было за ним, но остановился и спросил у Вулфа: – Выходим на финишную прямую? Когда я вернусь, здесь будет вся компания? – Не могу сказать. – Рука его лежала на столе. Он ждал, когда я уйду, чтобы позвонить Фрицу и тот принес пива. – Подождем подтверждения. – Мне позвонить? – Нет. Придешь и расскажешь. – Хорошо. – Я пошел к двери. Зазвонил телефон. В силу привычки я снова развернулся, шагнул к столу и снял трубку, хотя видел, что Вулф взял свою. Потому мы оба услышали его – голос, который звучал будто издалека и звенел от волнения: – Ниро Вулф? Это Ниро…