- А так, что не всякая матушка нужна бывает, - многозначительно ответил Пит. - Иной раз, Папаша, лучше и не иметь таких свидетелей. Ну, а если уж жива, то придется разыскать и кое-какие справочки о себе самом навести. - Что ж, можно, почтеннейший, - согласился старик. - Ох, чуть не забыл! - вдруг воскликнул он. - Переложить надо, непременно переложить. Старик засеменил к буфету и, выдвинув один из ящиков, достал оттуда небольшую коробочку. - А ну взгляни, почтеннейший, какую я красоту раздобыл, - благоговейно произнес он. На черном бархате лежал золотой медальон старинной, очень тонкой работы. - Сто лет ему, - тем же тоном продолжал он, любуясь медальоном. - Графине Уваровой принадлежал. Работа знаменитого месье Дюваля. Пит бросил на медальон равнодушный взгляд и спросил: - На кой тебе сдалось это барахло? Денег девать некуда? - Да ему цены нет, почтеннейший! Ведь это же сам Дюваль! - Ну ладно. Шут с ним, с твоим Дювалем. Прячь скорей, и пошли, - раздраженно сказал Пит и направился к двери. …Между тем Ложкин, подняв воротник и время от времени незаметно оглядываясь по сторонам, уже быстро шагал по улице. У него действительно был свой план предстоящего визита. Маленькая стрелка часов приблизилась к трем. Костя Гаранин сидел за столом посреди комнаты и не спускал глаз с окна. Отсюда ему хорошо был виден подъезд дома на другой стороне переулка, где скрылся Забелин. Купцевич застыл в своем углу, опасливо косясь на лежавшую перед ним Флейту. Тут же сидел Твердохлебов, настороженный, внимательный. Обычное добродушие сошло с его полного лица, маленькие глазки смотрели холодно и зорко, правая рука лежала в кармане. Воронцов разгуливал по комнате пружинящей, легкой походкой, заложив руки за спину. Он меньше других умел скрывать охватившее его возбуждение. Все молчали. Часы показывали уже начало четвертого, но Забелин не подавал условного сигнала. Половина четвертого… четыре… Костя скосил глаза на Воронцова. «Нервничает», - с неудовольствием подумал он. В этот момент Костя увидел сигнал, который подавал ему Забелин, и на секунду опешил. Этот сигнал означал, что идут трое. Трое, а не один! А их здесь сейчас… Костя встал и, ничем не выдав своего беспокойства, направился к двери, дав знак Воронцову следовать за ним. За их спиной угрожающе зарычала Флейта: как видно, Купцевич сделал какое-то движение. - Идут трое, - еле сдерживая волнение, сообщил Воронцову Костя, когда они вышли в переднюю и плотно прикрыли за собой дверь. - Ничего не поделаешь, будем брать всех троих. Вызывай Сергея. Купцевич его видеть не будет, а те решат, что он тоже приехал с нами. Иди. - Вызвать-то могу, - недовольно ответил Воронцов. - Да толку от этого… Но Сергей уже сам приоткрыл дверь комнаты и выжидающе посмотрел на товарищей. Костя молча указал ему на место за вешалкой. Воронцов стал за шкаф, а Костя подошел к двери: когда она раскроется, то в первый момент загородит его от глаз входящих людей. - Их трое, - тихо повторил Костя. - Я беру первого, Виктор - второго, ты, Сергей, - третьего. Забелин прикрывает им путь отхода и помогает нам, исходя из обстановки. Сергей, предупреди соседку. Сергей повернулся и быстро зашел в комнату. - Полина Григорьевна, сейчас позвонят, так вы откройте дверь, - как можно спокойнее сказал он. - И потом сейчас же уходите. А меня попросили помочь. - Господь с тобой, Коленька! - всплеснула руками старуха. - Не вмешивайся, детка, неровен час… Обеспокоенная и растерянная, она сидела на диване, боясь выйти в коридор. - Я не могу не помочь, - горячо возразил Сергей. - Понимаете, меня попросили. А я комсомолец, фронтовик. - Да, детка… Да… Господи, что ж это будет… - в полном смятении лепетала Полина Григорьевна. В этот момент в передней раздался звонок. Сергей нетерпеливо махнул рукой и выскочил за дверь. Вслед за ним засеменила Полина Григорьевна. Когда она поднесла руку к замку, Костя шепнул: - Спокойней, мамаша, спокойней. Спросят вашего соседа, ответьте: «Дома, проходите». Только спокойно говорите, мамаша, очень вас прошу. Полина Григорьевна кивнула головой и открыла дверь. Перед ней стоял Ложкин. Не переступая порога, он грубовато спросил: - Что открывала-то медленно, нога за ногу зацепилась? Полина Григорьевна сердито поджала губы и строго ответила: - Спасибо сказал бы, что открыла. А то ишь… Кого надо-то? - Ну ладно, ладно, раскудахталась, старая, - примирительно сказал Ложкин. - Сосед-то дома? - Куда ж ему деться? Храпит, поди, - ответила Полина Григорьевна и с поразившим Сергея спокойствием направилась к себе. - А вот мы его сейчас разбудим, непутевого, - усмехаясь, проговорил Ложкин и вошел в переднюю. За ним последовали два других парня, до этого стоявшие в стороне, на площадке лестницы. В тот момент, когда все трое переступили порог и Ложкин уже собирался открыть дверь в комнату Купцевича, Костя бросился на него и крепко зажал ему руки ниже локтей. Ложкин рванул их, но освободить не смог. Тогда он упал на пол, увлекая за собой Костю, и зубами вцепился ему в плечо. Одновременно Воронцов кинулся под ноги одному из парней, сшиб его, мгновенно заломил за спину его правую руку и, приставив пистолет к виску, грозно проговорил: - Лежи, стрелять буду. Сергей был дальше всех от места схватки и опоздал на долю секунды. Второй парень успел выхватить нож и бросился на Воронцова. Схватить его Сергей опоздал, поэтому он нанес ему удар в подбородок наотмашь. Парень упал, разрезав пиджак на спине Воронцова. Падая, он свободной рукой схватил Сергея за ногу, и тот, не удержавшись, повалился на него. В это время озверевший Ложкин по-волчьи рвал зубами плечо Гаранина, и Костя от боли слегка ослабил руки. Ложкин мгновенно воспользовался этим, увернулся и, выхватив нож, нанес Косте удар в грудь. Обливаясь кровью, Гаранин упал, но не выпустил Ложкина, который занес нож для нового удара. В этот момент с лестницы появился Забелин. Но прежде чем он успел прийти на помощь, Костя приподнялся и, навалившись всей тяжестью на Ложкина, опрокинул его на пол. Ложкин попытался оторвать его от себя, но Костя уже обхватил его шею и зажал мертвой хваткой. Ложкин захрипел и потерял сознание. Но и Гаранин от последнего усилия тоже лишился чувств. Тут к нему подскочил Забелин. Сергей продолжал борьбу. Бандит защищался остервенело. Изловчившись, он отбросил Сергея ногой в сторону, вскочил и, размахивая ножом, не давал Сергею приблизиться. Пистолет валялся на полу между ними. Бандит наступал, явно пытаясь овладеть оружием. Сергей понял его намерение. Этого нельзя было допустить. Он сделал ложный выпад в сторону, потом левой рукой на лету перехватил под локтем руку бандита, в которой он держал нож, еле уловимым движением завел ее ему за спину и нажал на лопатки. Бандит закричал от боли и упал на колени. Теперь Сергей был хозяином положения: самбо, которым он занимался в МУРе, выручило его. Свободной рукой он поднял пистолет и огляделся. Воронцов продолжал сидеть верхом на своем противнике, держа у его виска пистолет. Забелин хлопотал около раненого Гаранина. В этот момент раздался оглушительный грохот в комнате Купцевича. Как видно, там опрокинулось что-то тяжелое. Вслед за этим оттуда донеслось яростное рычание Флейты, потом ее короткий визг, возгласы и звуки борьбы. Все головы обернулись в ту сторону. Этим воспользовался бандит, лежавший под Воронцовым. Он схватил его руку, державшую пистолет, вывернул ее и нажал спусковой крючок. Загремел выстрел. От неожиданности Воронцов выпустил заломленную назад руку своего противника, и тот, перехватив свободной рукой пистолет, нацелился в него. Воронцов побледнел и машинально закрыл грудь рукой. Но тут выстрелил Сергей, выстрелил с тем ледяным хладнокровием, которое появлялось у него в минуту опасности. После его выстрела рука бандита, державшая оружие, залилась кровью и повисла как плеть. Воронцов опомнился, подхватил свой пистолет, выпавший из раненой руки бандита, и снова повалил его на пол. Когда загремел первый выстрел, Ложкин открыл глаза и почувствовал, что его никто не держит. В правой руке у него все еще был зажат нож. Рядом в глубоком обмороке лежал Гаранин, и Забелин поспешно стирал кровь с его побелевшего лица. Кругом кипела схватка. Ложкин подтянулся и пополз к двери. Он был уже у самого порога, когда его заметил Сергей. - Ложкина держи! - крикнул он Забелину. Тот мгновенно обернулся. Но Ложкин уже был за дверью и, вскочив на ноги, все еще оглушенный, поспешно спускался по лестнице, опираясь на перила. Забелин выскочил вслед за ним и, не раздумывая, прыгнул через ступеньки на плечи Ложкину. Тот больше не имел сил сопротивляться. Забелин за руки втащил его обратно в квартиру. В это время Сергей уже успел связать своего противника и помочь Воронцову. Потом он подбежал к Гаранину, который все еще не приходил в сознание, а Воронцов бросился в комнату Купцевича. Первое, что он там увидел, была туша Купцевича, поваленного навзничь около опрокинутого стола. Руки и ноги его были крепко связаны. На полу в луже крови лежала мертвая Флейта, над ней стоял Твердохлебов с окаменевшим от горя лицом. Здесь тоже произошла схватка: Купцевич, оказывается, освободил руку. Воронцов вздохнул, обнял Твердохлебова за плечи и, бросив мрачный взгляд на искаженное страхом багровое лицо Купцевича, подбежал к сундуку. С невероятной для него силой он отшвырнул в сторону тяжелый сундук, затем открыл люк и впустил в комнату остальных сотрудников. Вскоре все было окончено. На одной из машин был отправлен в госпиталь Костя Гаранин, на другой перевезли в МУР преступников. Незаметно для всех, да и для него самого, все приказания теперь отдавал Сергей. Их выполняли беспрекословно. В коридоре его остановил Воронцов и взволнованно сказал, впервые, кажется, забыв свой иронический тон: - Сережка, ты же мне, чучело, жизнь спас. Вот тебе моя рука. - Да ну тебя, - смущенно ответил Сергей. - Скажешь тоже. …К вечеру Сергей уничтожил все следы разыгравшихся в квартире событий. Полина Григорьевна помочь ему не могла, она лежала на диване, нервно всхлипывая и держась рукой за сердце. Сергей уже дважды давал ей лекарство, и в комнате теперь стоял резкий запах валериановых капель. Только к самому приходу Кати Полина Григорьевна, наконец, встала и, пугливо озираясь, направилась в кухню. Когда вернулась с работы Антонина, ей коротко сообщили, что приходили из милиции и мужа ее арестовали. То же самое сказали и Кате. Весь вечер Сергей не находил себе места: «Жив ли Костя? Как себя чувствует?». Катя сначала с удивлением, потом с тревогой следила за ним, не решаясь ни о чем спрашивать, но, наконец, не выдержала. Улучив момент, когда Полина Григорьевна вышла из комнаты, Катя подошла к Сергею: - Слушай, что случилось? Только скажи честно или… или вообще не говори. Сергей посмотрел на ее встревоженное лицо. «Она же любит его», - пронеслось вдруг у него в голове. И Сергей решился. Стараясь говорить как можно спокойнее, он ответил: - Видишь ли, Катя. Дело в том, что Костя в тяжелом состоянии отправлен сегодня в госпиталь. Если хочешь… - Что?! - во взгляде девушки отразилось отчаяние. - Костя?… Не может быть! Постой, постой… - Она судорожно сжала его руку и вдруг решительно сказала: - Я поеду к нему. Где он лежит? Скажи сейчас же! - Поздно, Катя.