– Черт возьми, конечно! – поддержал его Лон. – И еще он разбирается в капиллярных линиях, – добавил Райм. – В чем? – снова недопонял Том. – В отпечатках пальцев. Если приглядеться, они действительно представляют собой самые настоящие узоры. И еще внеси в таблицу, что он, скорее всего, имеет безопасное жилье, откуда и начинает действовать. Прекрасно. Вы только посмотрите на Тома. По-моему, его истинное призвание – криминалистика! Том вспыхнул и отступил от стены, стряхивая с рубашки прилипшую паутину. – Ну вот, ребята, – подытожил Селитто, – это наше первое знакомство с предподом номер восемьсот двадцать три. Предпод № 823 Райм повернулся к Мэлу Куперу: – Пойдем дальше. Что у нас там с песком? Купер сдвинул очки на бледный лоб, насыпал немного песка на предметное стеклышко микроскопа поляризированного света и начал настраивать резкость. – Гм-м… Забавно. Отсутствует двойное лучепреломление. Поляризирующие микроскопы показывают двойную рефракцию кристаллов, волокон и некоторых других материалов. При исследовании обычного морского берегового песка это особенно хорошо видно в окуляр. – Значит, это вовсе не песок, – пробормотал Райм, – а нечто совсем другое. – Ты можешь индивидуализировать это вещество? Индивидуализация… Конечная цель криминалиста. Большинство вещественных доказательств может быть идентифицировано. Но даже если вы определили предмет, остаются сотни или даже тысячи источников, откуда он мог появиться. Если же вам удалось его индивидуализировать, значит вы уже знаете источник происхождения этого вещества либо количество таких источников весьма ограниченно. Это может быть отпечаток пальца, формула ДНК, кусочек краски, который отвалился как раз от машины подозреваемого и подходит и по цвету, и по форме к поврежденной поверхности как маленький фрагмент мозаики, незначительный сам по себе, но в совокупности с остальными кусочками делающий картину вполне законченной. – Может быть, – вздохнул Мэл, – только для начала мне надо определить, что это вообще такое. – Измельченное стекло? – предположил Райм. По сути, стекло – это расплавленный и спаянный песок, но процесс изготовления стекла меняет структуру кристаллов. Измельченное стекло под микроскопом не покажет также двойной рефракции. Купер впился глазами в непонятное вещество: – Нет, на стекло и вовсе не похоже. Даже предположить не могу, что это такое. Жаль, у нас здесь нет рентгеновского аппарата с рассеянной энергией! Сканирующий электронный микроскоп, соединенный с рентгеновским аппаратом рассеянной энергии, – довольно распространенный инструмент в современной криминалистике. Он обнаруживает даже самые незначительные включения в любом образце, который подвергается анализу. – Достаньте ему такой прибор, – приказал Райм Селитто и оглядел комнату. – И еще нужен вакуумный аппарат для отпечатков пальцев. Не помешает и хромато-масс-спектрометрия. Газовый хроматограф разделял вещества на составные элементы, а масс-спектрометрия помогала определить каждый из них. Эти приборы позволяли криминалистам работать с микроскопическими образцами, сравнивая результаты со множеством систематизированных в каталогах веществ. Селитто тут же связался с лабораторией и объявил о своей просьбе. – Однако мы не можем пассивно дожидаться этих дорогих игрушек, Мэл, – заявил Райм. – Придется нам действовать старомодным способом. Что ты еще можешь мне рассказать о нашем лжепесочке? – Он смешан с грязью. Есть включения глины, кварца, полевого шпата и слюды. Наблюдаются микроскопические следы разложившихся растений. Попадается также то, что может оказаться бентонитом. – Бентонит, – с удовольствием повторил Райм. – Это вулканический туф и пепел, спрессованные в морских отложениях. Он встречается при закладке глубоких фундаментов, и строители добавляют его в жидкое цементное тесто. Это предохраняет здание от оседания. Итак, мы ищем район новостроек, поблизости от побережья – возможно, к югу от Тридцать четвертой улицы. Севернее коренные породы располагаются близко к поверхности, и подобной заливки фундаментов там не требуется. – Если продолжать играть вслепую, – продолжал Мэл, – то я бы сказал, что основным элементом здесь является кальций… Подожди-ка, есть и какие-то волокна. Он вновь закрутил ручками настройки, и Райм отдал бы все за возможность самому взглянуть в окуляр. Ему вспомнились те вечера, когда он до изнеможения прижимался к резиновому наглазнику микроскопа, разглядывая следы перегноя, кровяные клетки или мельчайшие металлические вкрапления в образцах. – Вот, нашел! Какая-то крупная трехслойная гранула. Один слой напоминает роговой и два кальциевых. Цвета немного отличаются, один из слоев – полупрозрачный. – Три слоя? – сердито буркнул Райм. – Черт, это же частица морской раковины! – Теперь он уже сердился на самого себя. Что стоило догадаться раньше?! – Да, именно так, – согласился Купер. – Похоже на устрицу. Устричные отложения были известны лишь в районе Лонг-Айленда и Нью-Джерси. Райм втайне надеялся, что география поисков убежища преступника ограничится Манхэттеном, где была найдена первая жертва. – В таком случае он предоставляет нам возможность прочесать весь город, – забормотал Линкольн, – и поиски становятся практически бессмысленными. – Вижу еще кое-что, – снова заговорил Купер. – Похоже, это следы известняка, причем древнего, гранулированного. – Может быть, это цемент? – предположил Райм. – Не исключено. Но тогда я перестаю понимать, при чем здесь раковины, – пожал плечами Мэл. – Вокруг всего Нью-Йорка отложения раковин включают в себя массу грязи и перегнивших растений. Здесь же почему-то добавлен цемент, а растительные включения ничтожны. – Края! – неожиданно рявкнул Райм. – Края! Какие края у твоей раковины, Мэл? Купер прильнул к окуляру: – Обломанные, не сглаженные водой. Такое происходит при сухом дроблении. Эта раковина давно не лежала в воде. Глаза Райма двигались по карте Рандела справа налево. Наконец его взгляд замер на том месте, где у «прыгающей собаки» находился крестец. – Есть! – выкрикнул он. – Теперь мне все ясно. В 1913 году Ф. У. Вулворт выстроил здание в шестьдесят этажей, до сих пор носящее его имя. Оно знаменито своей архитектурной терракотой, из которой были вырезаны фигуры химер и прочих готических чудовищ. В течение шестнадцати лет здание оставалось самым высоким в мире. Из-за того что почва в этом месте Манхэттена была намного ниже, чем уровень Бродвея, строителям пришлось выкопать очень глубокий котлован для возведения массивного фундамента. Во время работ случайно были обнаружены останки промышленника Талбота Соамса, похищенного в 1906 году. Они были погребены в породе, напоминавшей белый песок, но на самом деле оказавшейся измельченным ракушечником. Газеты вовсю трубили о том, что тучный обжора-магнат и после смерти не нашел в себе сил расстаться со столь любимыми им при жизни устрицами. Из-за того что эти моллюски во множестве встречались на восточной оконечности Манхэттена и все мусорные баки были завалены их раковинами, получила свое название Перл-стрит, то есть Перламутровая. – Заложница должна быть где-то в центре города, – объявил Райм. – В деловой части, скорее всего, ближе к Восточному Манхэттену. И возможно, на Перл-стрит. Она находится под землей на глубине от пяти до пятнадцати футов. Может быть, это новостройка или просто подвал. Надо искать старинное здание или туннель. Джерри, еще раз быстренько проверь по информации Управления по охране окружающей среды, где сейчас ведется вывоз асбеста. – По Перл-стрит таких участков нет, – отозвался молодой детектив, отрывая взгляд от карты, над которой они с Хауманном сейчас работали. – Зато в других районах их не меньше трех дюжин: и в Гарлеме, и в Бронксе… В деловой части ничего похожего нет. – Асбест… асбест… – как завороженный повторял Райм. – Что же такого еще может сообщить нам этот чертов асбест? Часы показывали уже пять минут третьего. – Боу, в любом случае нам надо начинать действовать. Бери своих людей и бросай их на поиски. Проверьте все до одного дома по Перл-стрит. И Уотер-стрит тоже. – Ничего себе! – ахнул полицейский. – Представляешь, сколько там этих домов?! – И он направился к двери. – Лон, тебе тоже надо идти, – обратился Райм к Селитто. – Чем больше людей, тем больше шансов на успех. Придется задействовать все имеющиеся у нас резервы. Амелия, я хочу, чтобы вы тоже участвовали в поисках жертвы. – Послушайте, я как раз думала о том, что… – Офицер Сакс, – перебил ее Селитто, – по-моему, приказы надо выполнять, а не обсуждать. Она бросила на него сердитый взгляд, который сразу же сказался на ее привлекательной внешности. – Мэл, ты приехал сюда на своем автобусе? – спросил Райм Купера. – Именно так. На эс-эн-эр. В автобусах, которые вызывали на место преступления для сбора и анализа вещественных доказательств, находилось такое количество всевозможной аппаратуры, которому позавидовала бы криминалистическая лаборатория небольшого города. Когда Райм еще служил в следственном управлении, он приказал использовать более маневренные микроавтобусы. Их называли СНР – средство немедленного реагирования. С виду эти машины казались обычным городским транспортом, но Райм добился, чтобы их двигатели заменили на турбинные, такие, которые стоят в полицейских машинах перехвата. Впоследствии частенько случалось так, что лабораторные микроавтобусы успевали прибыть на место преступления даже раньше полицейских патрульных машин и технические работники волей-неволей становились там первыми офицерами. А это мечта каждого, кто работает в полиции. – Передай ключи Амелии. Купер повиновался, и Сакс, застыв на несколько секунд, неожиданно сорвалась с места и бросилась к лестнице. Райм отметил про себя, что даже ее шаги сейчас звучали как-то сердито. – Ну хорошо, Лон. Что ты обо всем этом думаешь? – обратился Линкольн к Селитто. Тот лишь посмотрел на пустую комнату и подошел поближе к приятелю: – Ты действительно хочешь задействовать в этом расследовании Дэ-ка? – Что такое Дэ-ка? – Я имею в виду эту девушку, Сакс. У нее есть прозвище: Дэ-ка. – Почему? – Только не называй ее так в лицо, а то она начнет раздражаться. Ее отец был прекрасным полицейским в течение сорока лет. Он действительно был великолепным человеком, копом по призванию, поэтому ее стали называть Дэ-ка – «Дочь копа». – А ты думаешь, что нам не следует ее подключать? – Я ничего подобного не говорил. Просто мне интересно, почему ты выбрал именно ее? – Потому что ей пришлось спускаться вниз по отвесной скале только ради того, чтобы сохранить место преступления в неприкосновенности. Кроме того, она самостоятельно перекрыла движение поездов. А это неплохое проявление инициативы. – Ну и что? Я могу назвать тебе дюжину полицейских, которые поступили бы точно так же. – Тем не менее мне нужна именно она, – строгим голосом произнес Райм, давая понять Селитто, что дальнейшая дискуссия на эту тему неуместна.