– Я согласна помогать, – пошла на попятную Амелия. – То есть помогать до определенного момента. Но я совершенно не была готова начать расчленять трупы жертв. – Что? Она заморгала, будто удивляясь, все ли хорошо со слухом у заместителя начальника полиции, а потом объяснила ситуацию с наручниками. – Господь всемогущий, о чем они только думают? Вот чертовщина-то! Вы простите меня за грубость, но неужели они не понимают, что сейчас на нас смотрит весь мир? По Си-эн-эн это похищение смакуется вот уже целый день! Так, говорите, он хотел, чтобы вы отрезали ей руки? Послушайте-ка, а вы не дочь Германа Сакса? – Совершенно верно. – Хороший был полицейский. Я бы даже сказал, отличный. Я сам давал ему рекомендацию и подписывал благодарности в приказах. Помнится, он работал где-то в южной части города, верно? – Да, сэр. – Герман Сакс, наверное, сумел предотвратить больше преступлений, чем целый полицейский отряд за год. Ему удавалось как-то успокаивать народ. – Да, отец этим отличался. – Так вы говорите, отрезать у нее руки, – фыркнул Экерт. – А потом родственники этой девчонки нас бы по судам затаскали. Если бы, конечно, об этом стало известно. Да и не только за это. Вот на нас сейчас подал в суд один насильник за то, что ему прострелили ногу в тот момент, когда он с ножом в руке бросился на полицейского. Его адвокат выдвинул какую-то теорию об «альтернативе смерти». То есть вместо того чтобы стрелять в преступника, мы должны были в крайнем случае опрыскать его слезоточивым газом. Или попытаться ласково уговорить не совершать ничего противозаконного. Вот пусть этим газеты бы и занимались. Сколько же интересных заголовков можно было бы придумать! – Он взглянул на часы. Стрелки показывали начало пятого. – У вас на сегодня работа уже закончена? – Мне надо еще доложить Райму обо всем происшедшем. – Сакс вспомнила про пилу и холодно добавила: – Если точнее, то ему лично в спальню. Это наш командный пункт. – Командный пункт? В спальне гражданского лица? – Я была бы вам весьма признательна, сэр, за помощь. Я так долго ждала этого нового назначения. – Отрезать ей руки! Ну надо же! Она поднялась и вышла в коридор. Амелия собиралась продолжать свою переподготовку и дальнейшую работу. Правда, чувство облегчения пришло не так скоро, как ей бы этого хотелось. * * * Он стоял у окна с темно-зелеными стеклами и наблюдал за возней бездомных собак, рывшихся на пустыре на другой стороне улицы. Он находился на первом этаже старинного здания, построенного из мрамора еще в начале XIX века. Дом окружали пустыри и угрюмые жилые корпуса – какие пустовали, а в других, скорее всего незаконно, обитали бездомные. А этот красивый особняк пустовал уже долгие годы. Собиратель костей взял кусок наждачной бумаги и продолжил работу. Он посматривал то в окно, то на свое «рукоделие». Движения его пальцев были точны. Еле слышный шорох наждака будто что-то нашептывал ему. Ш-ш-ш… Так мать пытается успокоить грудного ребенка. Лет десять назад, когда Нью-Йорк еще считался городом, где можно было добиться успеха, сюда переехал какой-то безумный художник. Он заполнил сырой двухэтажный особняк проржавевшими и поломанными антикварными шедеврами. Здесь были кованые железные решетки, горы заплесневелой лепнины, витражи, сплошь покрытые паутиной, и даже какие-то несуразные колонны. Кое-что из работ самого художника осталось на стенах дома – так и не законченные фрески в старинном стиле. Тут были изображены дети и взрослые с круглыми невыразительными лицами и пустыми глазами. Они печально смотрели в вечность, словно из их тел кто-то заранее забрал души. Художнику не повезло ни при жизни, когда его отказывались признавать, ни даже после его самоубийства, когда несколько лет назад банк аннулировал право пользования домом. Ш-ш-ш… Собиратель костей случайно наткнулся на это здание год назад и сразу понял, что оно станет его настоящим домом. Особенно его устраивал этот заброшенный пустынный район. Но здесь было и еще одно обстоятельство, согревающее его душу, а именно пустырь, расположенный на другой стороне улицы. Несколько лет назад здесь начали расчищать участок под строительство, и экскаватор вырыл целую груду человеческих костей. Позже выяснилось, что на этом месте когда-то находилось кладбище. В газетах возбужденно писали о том, что некоторые останки могут принадлежать не только первым переселенцам из Европы, но даже древним индейским племенам. Он отложил в сторону предмет полировки – маленькую запястную косточку – и взял в руки кисть, которую так аккуратно отделил вчера от лучевой и локтевой костей как раз перед тем, как отправиться в аэропорт Кеннеди за своими первыми жертвами. Кисть сохла в течение недели. Основная часть плоти была удалена, и тем не менее потребовалось изрядно потрудиться, для того чтобы удачно отделить эту кисть. При разрыве соединяющей ткани всякий раз раздавался легкий щелчок. Такие звуки обычно можно услышать на берегу озера, когда веселые рыбки выпрыгивают из воды и снова шлепаются о ее ровную гладь. А полицейские оказались намного шустрее, чем он предполагал. Он пристально наблюдал за ними, когда они появились на Перл-стрит, и ему даже стало любопытно, найдут ли они старое здание и подвал, куда он спрятал девушку из аэропорта. Он был искренне удивлен, когда увидел, что они наконец-то бросились в правильном направлении. Сначала ему казалось, что погибнут два или три человека, прежде чем они начнут понимать значение его «ключевых» предметов. Разумеется, спасти ее им не удалось. А ведь могли бы! Минута или две решили все дело. Как, впрочем, часто случается в нашей жизни. Ладьевидная кость, полулунная, крючковидная, головчатая… кости переплетались, как греческая головоломка из колец, и одна за другой отделялись в его умелых руках. Он аккуратно освобождал их от остатков плоти и связок. Он выбрал место, где когда-то находился большой палец, и снова принялся за работу. Ш-ш-ш… Собиратель костей прищурился, посмотрев в окно. Ему показалось, что он заметил какого-то господина, стоявшего у одной из могил. Разумеется, это был только плод его воображения, поскольку мужчина был в котелке и длиннополом кафтане. Он положил на надгробный камень несколько алых роз и удалился, ловко маневрируя между экипажами, направляясь к изящному мосту на Кэнел-стрит. Кого он приходил навестить? Родителей? Брата? Семью, погибшую от чахотки или во время одной из тех страшных эпидемий инфлюэнцы, которые совсем недавно свирепствовали в городе?.. Недавно? Ну, может быть, не совсем так. Это было примерно сто лет назад, вот что он имел в виду. Он снова прищурился. Нет на улице никаких экипажей. И тем более мужчины в котелке. Хотя они казались такими реальными. А может, они и были реальны… Ш-ш-ш… Прошлое снова начинало вмешиваться в его жизнь. Он видел то, что происходило когда-то очень давно, причем так же ясно, как будто все свершалось именно сейчас. Правда, он мог управлять этими явлениями. По крайней мере, так ему казалось. Выглянув в очередной раз на улицу, он осознал, что на самом деле не существовало, конечно же, никаких «раньше» и «потом». Во всяком случае, для него. Он путешествовал во времени туда и обратно, на день, на пять лет, на век или даже два, как сухой лист в ветреный день. Он посмотрел на часы и понял, что подошло время отправляться. Положив кость на камин, он тщательно вымыл руки, совсем как настоящий хирург. Затем минут пять потратил на то, чтобы тщательнейшим образом очистить свой костюм. Не дай бог на нем останется пыль от костей, лишняя грязь или чужие волосы, которые приведут в его дом полицейских! Он прошел в пристройку для экипажа мимо незаконченной фрески, изображавшей луноликого мясника в окровавленном белом фартуке. Собиратель костей уже собрался сесть в свое такси, но потом передумал. Непредсказуемость – лучшая защита. На этот раз он двинется в путь на своем экипаже… седане марки «Форд». Он завел мотор, выехал из гаража и, выйдя из автомобиля, закрыл двери пристройки и запер на замок. Никаких «раньше» и «потом»… Когда он проезжал мимо кладбища, стая изнывающих от жары собак безразлично посмотрела на его «форд» и вновь принялась рыскать по кустам в поисках крыс и свежей воды. Никаких «тогда» и «теперь»… Он вынул из кармана лыжную шапочку и перчатки, положил их на сиденье рядом с собой и выехал из старого района. Собиратель костей вышел на охоту. Глава 10 Амелии показалось, что в комнате что-то изменилось, но она не могла понять, что именно. Линкольн Райм сразу заметил это по ее глазам. – Мы без тебя скучали, Амелия, – застенчиво произнес он. – У тебя были какие-то поручения? Она отвернулась в сторону: – Очевидно, никто не предупредил моего нового начальника, что сегодня я на службе не появлюсь. А я-то думала, что это уже сделали. – Ах да! Она разглядывала стену, пытаясь вникнуть в произошедшие изменения. В дополнение к принесенным Купером приборам здесь появился сканирующий электронный микроскоп с приставкой для рентгена, камерой флотации и термоустановкой для анализа стекла. Амелия увидела рядом с ним сравнительный микроскоп, прибор для анализа плотности почвы и огромное количество пробирок, мензурок и флаконов с реактивами. В самом центре комнаты располагалась гордость Купера – компьютеризированный газовый хроматограф и масс-спектрометр. Он был соединен с другим компьютером, находящимся в лаборатории Мэла, в следственном управлении. Сакс осторожно перешагивала через многочисленные кабели, змееподобно протянувшиеся по лестнице. Напряжение в доме было, но проводка и розетки одной лишь спальни не выдерживали подключения такой массы приборов. Наблюдая ее легкую элегантную поступь, Райм лишь теперь отметил, насколько Амелия красива. Пожалуй, она была самой привлекательной женщиной, какую ему приходилось видеть в полиции. В этот момент она показалась ему исключительно сексапильной. Про него поговаривали, что он помешан на сексе, и Райм этого не отрицал. Несмотря на свое состояние, Линкольн продолжал чувствовать половое влечение. Он до сих пор с содроганием вспоминал одну ночь через полгода после несчастного случая. Они с Блэйн попытались заняться любовью, просто ради эксперимента. После происшедшего им оставалось только делать вид, что ничего особенного не произошло и в жизни остается еще много интересного. Однако все это оказалось намного серьезнее. Настоящий секс и так занятие не из легких, а если добавить к этому наличие катетеров, мочеприемников и прочего, слишком уж сильное желание надо испытывать, чтобы попытаться рискнуть, и при этом надо обладать настойчивостью и незаурядным чувством юмора. Но основной причиной, зачеркнувшей все их попытки, причем достаточно быстро, было выражение лица жены. В вымученной фальшивой улыбке Линкольн не увидел ничего, кроме жалости к калеке, и это доконало его. Через две недели он подал на развод. Блэйн пыталась протестовать, но бумаги тем не менее подписала. Появились Селитто и Бэнкс. Они принесли собранные Амелией вещественные доказательства и разложили на столе. Сакс с любопытством следила за ними. – Специалисты из лаборатории, где занимаются скрытыми следами преступлений, обнаружили еще восемь фрагментов отпечатков, – сообщил Райм Амелии, – но все они, как выяснилось, принадлежали ремонтным рабочим, которые трудились в здании. – Понятно. Он улыбнулся: – Всего восемь! – Вам сделали комплимент, – объяснил Том, – это максимум, на что вы могли рассчитывать. – Перевода не требуется, Том, но все равно спасибо, – кивнул Райм. – Я счастлива, что смогла быть полезной. – Амелия постаралась мило улыбнуться.