Что же это такое? Райм был абсолютно уверен в том, что она прибежит сюда сломя голову и бросит мешки с вещественными доказательствами прямо ему на постель. Может быть, даже и пилу, и полиэтиленовый пакет с отпиленными руками жертвы. Он ожидал, что произойдет нечто необыкновенное. Люди редко снимают перчатки, когда имеют дело с калекой. Райм все время думал о том взгляде, которым она одарила его при первой встрече. Ему казалось, что он увидел в нем какое-то неясное, смутное родство между собой и этой женщиной. Но увы, теперь он понял, что ошибся. Амелия Сакс ничем не отличалась от всех остальных женщин: она, что называется, погладила его по головке и уже искала ближайший выход. Его сердце в секунду превратилось в лед. Когда он заговорил, то обращался к паутине, зависшей у самого потолка: – Мы уже беседовали о крайнем сроке, в который нам надо обнаружить следующую жертву, офицер. Но час и минута нам пока неизвестны. – Мы считаем, – продолжал Селитто, – что бы ни задумал этот мерзавец совершить со своей следующей жертвой, он ее пока не нашел и поэтому сам не знает, когда наступит предполагаемая смерть. Линкольн рассчитывает, что он опять упрячет несчастного туда, где не слишком много воздуха. При этих словах глаза Сакс чуть сузились, и Райм успел это заметить. Похоронить живого человека… Если при этом жертва страдает клаустрофобией, страшнее пытки и не придумать. Их разговор был прерван приходом двух мужчин, которые поднялись по лестнице и бесцеремонно вошли в спальню. – Мы стучали, – сообщил один из них. – Мы звонили, – поддержал его другой. – И не дождались ответа. Мужчинам было лет по сорок, один чуть выше другого, но оба с одинаковыми прическами и волосами цвета соломы, в одинаковых серых костюмах. Они добродушно улыбались, и, прежде чем бруклинский выговор испортил все впечатление, Райм успел подумать: «Настоящие сыновья фермера». Пожалуй, самой главной приметой были обильные веснушки на носу у одного из неожиданных гостей. – Знакомьтесь, джентльмены, – произнес Селитто. Он представил детективов братьев Харди, Беддинга и Саула, команду, не расстающуюся ни днем ни ночью. Они обладали искусством выведывать информацию у людей, живущих неподалеку от места преступления. И в этом им не было равных. Это искусство считалось одним из самых сложных. Правда, у Райма никогда не возникало желания овладеть им. Ему нравилось добывать сведения через вещественные доказательства и вручать их вот таким полицейским, которые потом, в разговоре с подозреваемыми, смогут узнать все, что нужно, и заодно разнести в пух и прах любые лживые показания. Обладая необходимыми данными, братья становились ходячими детекторами лжи. Сейчас они пришли к Райму с докладом, и их ничуть не смущал тот факт, что на данном этапе расследования их начальником становилось гражданское лицо, да еще прикованное к постели. Когда они заговорили, то делили фразу на двоих, и стоило одному замолкнуть, как его мысль подхватывал другой. Первым начал тот, что повыше и в веснушках: – Нам удалось обнаружить тридцать шесть… – Тридцать восемь, если считать двух психов, а он почему-то не принимает их во внимание. – …субъектов, которых мы и опросили. Правда, удачей это назвать нельзя. – Потому что большинство их как будто оказались слепыми, глухими и все как один страдали потерей памяти. Ну, как это обычно бывает в подобных случаях. – Никто не видел никакого такси. Мы прочесали Западный Манхэттен. Никаких результатов. – А теперь хорошие новости, – продолжал Беддинг. – Мы нашли свидетеля. – Неужели? – обрадовался Бэнкс. – Фантастика! Райм, не испытывавший подобного энтузиазма, попросил их продолжать. – Это произошло рядом с железной дорогой, если быть точнее. – Он увидел мужчину, который шел по Одиннадцатой улице, а затем свернул… – Весьма неожиданно, – добавил невеснушчатый Беддинг. – …к переулку, который выходил к туннелю. Он простоял там некоторое время… – И смотрел при этом вниз. – Это не наш приятель, – заметил Райм. – Наш не стал бы так рисковать, чтобы не быть замеченным. – Но, – вдруг торжественно произнес Саул, подняв вверх указательный палец и взглянув на своего напарника, – существует только одно окно, из которого можно было бы увидеть этого человека. – Откуда как раз и наблюдал за ним наш свидетель. – Он просыпается очень рано, да благословит его Господь! Прежде чем Райм вспомнил, что все еще сердится на Сакс, он обратился к ней: – Ну что, Амелия, как тебе это нравится? – О чем вы спросили? – Она оторвала взгляд от окна. – Разве тебе не приятно чувствовать себя абсолютно правой? – пояснил Линкольн. – Ведь ты перекрыла Одиннадцатую улицу, а не Тридцать седьмую. Она не успела ничего ответить, а Райм снова повернулся к близнецам: – Как же он выглядит? – К сожалению, наш свидетель мало рассказал о нем. – Он уже напился, несмотря на ранний час. – Он упомянул, что мужчина был невысокого роста. Цвет волос он не запомнил. Что касается кожи… – …скорее всего, она белая. – Что на нем было надето? – нетерпеливо бросил Райм. – Что-то темное. Больше выжать нам из него ничего не удалось. – И что же этот неизвестный там делал? – недоумевал Селитто. – Говорю: он просто стоял не двигаясь и смотрел вниз. Я подумал, что этот парень собрался прыгать. Ну, понимаете сами, перед поездом. Он пару раз посмотрел на часы… – …а потом быстро ушел. Но постоянно оглядывался, как будто проверяя, нет ли за ним слежки. «Интересно, зачем ему понадобилось там стоять? – размышлял Райм. – Наблюдать, как умирает его жертва? Или это случилось чуть раньше, еще до того, как он закопал того мужчину, и он просто проверял, насколько безлюдно это место?» – Он ушел оттуда пешком или сел в машину? – Пешком. Мы проверили все ближайшие стоянки. – И гаражи. – Во всем районе. Но это место находится рядом с центром, где проводится конференция, поэтому там очень много парковочных площадок. Дежурные по стоянкам с улицы начинают размахивать оранжевыми флажками, указывая на въезд. – Из-за конференции половина парковок была уже занята автомобилями к семи утра. У нас есть список номеров примерно девятисот машин. – Их надо проверить. – Селитто лишь покачал головой. – Этим уже занимаются, – тут же подхватил Беддинг. – Но мне кажется, что преступник не стал бы пользоваться стоянкой, где выдаются талоны. Райм согласно кивнул: – А что у вас есть по зданию на Перл-стрит? Кто-то из близнецов, а может быть, и оба сразу ответили ему: – Этот дом у нас в списке идет вторым. Мы как раз туда сейчас и направляемся. Райм заметил, как Сакс нервно посматривает на часы, аккуратно сидящие на ее белоснежном запястье и никак не гармонирующие с красными обгрызенными пальцами. Он тут же проинструктировал Тома, чтобы тот внес в таблицу новые данные о преступнике номер 823. – Вы хотите переговорить с тем парнем? – поинтересовался Бэнкс. – Ну, который живет возле железной дороги? – Нет, я не слишком доверяю свидетелям, – напыщенно произнес Райм. – Я хочу заняться нашей непосредственной работой. – Он взглянул на Мэла Купера. – Волоски, кровь, кость и деревяшка. Пожалуй, начнем с кости, – решительно заявил он. * * * – Morgen…[2] Юная Монелл Гергер открыла глаза и села на своей кровати с провисшей сеткой. Прожив в восточной части Гринвич-Виллидж уже два года, она так и не привыкла просыпаться рано утром.