Остановившись на светофоре, мужчина уставился на очередной плакат конференции ООН. Его взгляд скользил по тупым невыразительным лицам на нем, напоминавшим такие же уродливые незаконченные фрески в его особняке. Потом мужчина обратил внимание на город. Он с некоторым удивлением обнаружил, что дома его огромны и массивны, а небоскребы почти касаются облаков. Собиратель костей рассматривал гладкие стекла зданий, изящные современные машины и чистеньких, опрятных горожан. Тот город, который он знал лучше, был темным и грязным, и в нем всегда пахло по́том и мусором. В любой момент там вас могла сбить лошадь или банда бездомных, оглушив ударом дубинки, чтобы вывернуть все карманы в поисках денег. Причем многим хулиганам не было и десяти лет. Именно таким был город, в котором обитал Собиратель костей. Правда, иногда он вдруг представлял себе, что мчится в новеньком блестящем «таурусе» по гладкой асфальтовой дороге. Вот как сейчас. Он слушает по радио новости и, как истинный житель Нью-Йорка, чертыхается, когда ему не удается проскочить на зеленый свет, и выходит из себя, так как запрещено разворачиваться на красный. Собиратель костей чуть склонил голову, прислушиваясь к негромким ударам, раздающимся из багажника. Но вокруг стоял обычный городской шум, в котором никто не услышал бы слабых протестов Ханны. Светофор переключился на зеленый. …Конечно, даже в наше время женщина, отважившаяся поздно вечером выйти на улицу без сопровождения джентльмена, – явление исключительно редкое. А в те далекие дни это было еще более странным. Однако в ту роковую ночь у несчастной Ханны не оставалось выбора, кроме как на короткое время покинуть свое жилище. Ее младший ребенок подхватил лихорадку, и, пока его отец исступленно молился в ближайшей синагоге, Ханне пришлось отправиться в ночь, чтобы раздобыть компресс и приложить его к пылающему лбу своего ребенка. Закрывая за собой дверь, она обратилась к старшей дочери: – Задвинь за мной засов. Я скоро вернусь. Но увы, она не смогла сдержать слово, потому что уже через несколько мгновений столкнулась с Джеймсом Шнейдером… Собиратель костей оглядел жалкие замусоренные улочки района, куда он только что прибыл. Именно здесь, в Адской Кухне, на западе города, он и похоронил свою первую жертву. Когда-то здесь бесчинствовали ирландские банды, а сейчас район заполонили молодые профессионалы. Кроме того, здесь же располагались бесчисленные рекламные агентства, фотостудии и шикарные рестораны. Он ощутил в воздухе запах навоза и поэтому не удивился, увидев перед собой отпрянувшую в сторону лошадь. На этот раз животное не было призраком, возникшим из далекого девятнадцатого века. Лошадь оказалась впряженной в небольшой двухколесный экипаж, на котором можно было проехаться по Центральному парку, за что, между прочим, взималась весьма высокая плата. Именно тут и находились конюшни, где содержались эти лошади. Мужчина засмеялся, и звук этот прозвучал жутковато. Теперь мы можем лишь предполагать, что же случилось в ту ночь, поскольку свидетелей этого кошмара не существует. Однако мы попробуем вообразить себе весь ужас случившегося достаточно достоверно. Негодяй увлек женщину в темный закоулок и нанес ей удар кинжалом, однако не смертельный. Его основной целью было не убивать, а лишь подчинять себе людей. Но дух добропорядочной миссис Голдшмидт был несгибаем. Ей добавляли сил мысли о больном ребенке. Она весьма удивила чудовище, набросившись на него с невероятной яростью. Женщина несколько раз стукнула нападавшего по лицу и успела выдрать с его головы приличный клок волос. Она моментально освободилась от его хватких рук и издала леденящий душу вопль. Трусливый Шнейдер нанес ей еще несколько ударов и скрылся. Отважная женщина, шатаясь, добралась до тротуара и упала в изнеможении. Здесь же она и умерла на руках констебля, который прибежал на это место, услышав крики сбежавшихся соседей… Этот рассказ был напечатан в книге, которая сейчас лежала в кармане брюк Собирателя костей. Она называлась «Самые громкие преступления в старом Нью-Йорке». Он бы и сам не смог объяснить, откуда появилась та притягательная сила, которая заставляла его снова и снова перечитывать эту тоненькую книжечку. Если бы его попросили более точно объяснить свое отношение к ней, он бы сказал, наверное, что привык к ней, как к наркотику. Несмотря на то что была издана семьдесят пять лет назад, книга прекрасно сохранилась – может быть, благодаря хорошему переплету. Теперь она была талисманом Собирателя костей. Он откопал ее на одной из полок в какой-то захудалой библиотеке и в тот же день совершил свою первую и, наверное, последнюю кражу в жизни, положив книгу в карман плаща и потихоньку покинув здание. Главу про Шнейдера он читал, наверное, сотни раз и практически знал наизусть. Теперь машина двигалась черепашьим шагом. Он почти что доехал до нужного ему места. Когда несчастный скорбящий муж, рыдая, склонился над безжизненным телом Ханны, он в последний раз взглянул на ее лицо, прежде чем ее увезли. По иудейскому вероисповеданию мертвых необходимо как можно быстрее предать земле. И тогда он заметил на ее белоснежной щеке кровоподтек в форме некоего символа. Ему показалось, что этот полукруглый знак напоминал полумесяц с группой звезд над ним. Констебль вскрикнул, осознав, что это, наверное, отпечаток перстня негодяя, который остался на щеке несчастной после того, как убийца ударил ее по лицу. Детективам понадобилась помощь художника, и вскоре один из них изобразил этот перстень (читатель увидит его на гравюре XXII). Полиция обошла всех ювелиров города в поисках покупателя именно такого перстня, и вскоре было выявлено несколько джентльменов. Двое из них оказались вне всякого подозрения, поскольку один был священником, а другой – уважаемым профессором известного университета. Третьим господином оказался Джеймс Шнейдер – тот самый человек, относительно которого у полиции уже возникали сомнения и которого подозревали в нечестивых поступках. Когда-то этот господин участвовал в работе нескольких благотворительных организаций Манхэттена и имел определенное влияние на их членов. Наиболее значительные среди них – Лига помощи страдающим чахоткой и Общество благосостояния пенсионеров. Констебли обратили на него внимание, после того как исчезли несколько членов вышеназванных обществ. Самое главное: они пропадали вскоре после того, как Шнейдер наносил им визиты. Ему не было предъявлено никакого обвинения, но сразу после того, как началось расследование, этот господин словно испарился. После ужасной смерти Ханны Голдшмидт полиция продолжала вести поиски Шнейдера и производила обыски в сомнительных домах и притонах. Однако его так и не нашли. Тогда констебли расклеили по городу плакаты с описанием внешности злодея, но все тщетно. И это было настоящей трагедией в свете того несчастья, которое вскоре постигло город. И виной тому снова стал проклятый убийца… Улицы были безлюдны. Собиратель костей свернул в какой-то неприметный переулок и остановился. Выйдя из машины, он открыл двери склада, а потом въехал внутрь, где наклонный деревянный пандус спускался к входу в туннель. Убедившись, что здесь никого нет, он вылез, обошел автомобиль и, отперев багажник, вытащил оттуда Монелл. Она была мягкой и толстой, словно мешок торфяной крошки. Это разозлило мужчину, и он грубо потащил ее в отверстие туннеля. Было слышно, как поверх туннеля, над головой, по шоссе проносились автомобили и грузовики. Прислушиваясь к тяжелому дыханию девушки, Собиратель костей решил немного ослабить натяжение липкой ленты, но в тот же миг он почувствовал, как она содрогнулась в его руках и полностью обмякла. Теперь ему самому пришлось судорожно хватать ртом воздух, чтобы не свалиться под тяжестью ее тела. Он осторожно уложил ее на пол и немного отклеил ленту. Она затрепетала, пропуская в легкие воздух. Что случилось? Может быть, девушка просто потеряла сознание? Он прислушался к ее сердцебиению. Вроде бы пока все шло как надо. Он обрезал веревку, спутывавшую ее лодыжки, наклонился вперед и прошептал: – Hanna, kommen Sie mit mir, Hanna Goldschmidt…[8] – Nein, – еле слышно пробормотала она. Он придвинулся еще ближе и похлопал ее по щекам: – Ханна, ты должна идти со мной. И тут она завизжала что есть сил: – Mein Name ist nicht Hanna![9] – и боднула его в челюсть. Яркий желтый свет вспыхнул у него перед глазами, и его отбросило в сторону фута на два. Мужчина едва не потерял равновесие. Монелл вскочила на ноги и бросилась бежать вперед, в темный проход. Но он очень быстро догнал ее и схватил, прежде чем она успела удалиться на десять ярдов. Девушка тяжело повалилась на пол, увлекая его за собой. В течение минуты они боролись, при этом мужчина яростно сдирал со своей жертвы одежду, а Монелл колотила его куда попало. Лежа на спине, в наручниках, она использовала свое единственное оружие – ноги, поднимая их в воздух и опуская на убийцу. Один удар пришелся по руке, и мужчина взвыл от боли. Перчатка соскользнула у него с ладони, и в тот же момент девушка приготовилась к повторному удару. Только чудо спасло его от ее острого каблука, которым она на этот раз метила ему в лицо, но промахнулась, и нога попала в песок. В противном случае она наверняка сломала бы ему нос. – So nicht![10] – зарычал он и с силой схватил ее за горло рукой без перчатки. Девушка захрипела и стала извиваться, но очень скоро движения ее стали вялыми, а затем и вовсе прекратились. Она дернулась еще пару раз и затихла. Он снова прильнул к ее груди. На этот раз сердце едва прослушивалось. Но теперь девушка не могла притворяться. Убийца поднял с земли перчатку, надел ее и потащил свою жертву к столбу. Здесь он снова связал ее и заклеил рот новым куском липкой ленты. Когда Монелл пришла в себя, он уже вовсю ощупывал ее тело. Она вздрогнула и попыталась увернуться, пока Собиратель костей возился у нее за ухом. Потом его пальцы переключились на локоть, на челюсть… У этой толстухи было не слишком много мест, где ему хотелось бы ее потрогать. Она напоминала ему подушку и вызывала отвращение. Хотя под кожей… Он с силой схватил ее за ногу. Монелл широко открытыми глазами в ужасе смотрела, как напавший на нее мужчина вытащил из кармана нож. Не колеблясь ни секунды, похититель распорол лезвием ее плоть до самой кости. Лента заглушила истошный вопль жертвы, она попыталась увернуться, но мужчина крепко удерживал ее. – Тебе нравится это, Ханна? Девушка стонала, заливаясь слезами, поэтому ему даже пришлось нагнуться пониже, чтобы был лучше слышен восхитительный звук скребущего по кости лезвия. Затем он схватил Монелл за руку. На секунду их глаза встретились, и, глядя на мужчину с немой мольбой, Монелл отчаянно замотала головой. Но тот, оглядев ее пухлое предплечье, снова пустил в ход нож. Все ее тело свело судорогой боли, и она издала еще один приглушенный крик. Он снова склонился, словно музыкант над настраиваемым инструментом, и прислушался к скребущему звуку металла, скользящего по локтевой кости. Взад-вперед, взад-вперед… Только через несколько секунд мужчина догадался, что его жертва потеряла сознание. Наконец он встал, выпрямился и направился к машине. Захватив из багажника несколько предметов, Собиратель костей вооружился веником и принялся тщательно заметать оставленные следы. Выехав по пандусу наверх, он, не выключая мотора, прошелся веником и по следам шин своего автомобиля. Немного передохнув, он всмотрелся в глубину туннеля. Мужчина стоял и просто смотрел на свою жертву, и тут его губы растянулись в усмешке. К его удивлению, первые «посетители» уже пожаловали. Во мраке засверкали красноватые искры: сначала пять пар глаз, потом десять, а вскоре он потерял им счет… Казалось, они с любопытством разглядывают окровавленную плоть Ханны… А может быть, это было не столько любопытство, сколько голод. Хотя последнее могло оказаться лишь плодом его воображения. Одному Господу известно, насколько оно у Собирателя костей было живым. Глава 12 – Мэл, теперь надо разобраться с одеждой Колфакс. Амелия, ты не могла бы помочь ему? Она вежливо кивнула, как это принято в приличном обществе, и Райм еще раз осознал, насколько он зол на Амелию. Подойдя к Мэлу, Сакс надела резиновые перчатки, аккуратно разложила одежду Колфакс и щеткой смела с нее все прилипшие к ткани частицы на чистые листы бумаги. Купер поднял их при помощи специальной ленты и принялся рассматривать в микроскоп. – Маловато, – вздохнул он. – Большинство следов погибло из-за воздействия пара. Немного земли, но для анализа все-таки не хватит. Подожди-ка… Великолепно! У нас есть какие-то волокна. Посмотри… «Не могу», – сердито подумал Райм. – Темно-синие; как я полагаю, смесь шерсти с акрилом. Недостаточно жесткие – значит не из ковра. Следовательно, от одежды. – Ну, в такую жару он вряд ли стал бы надевать шерстяные носки или свитер. Скорее всего, это лыжная маска. – Могу поспорить, что ты угадал, – поддержал приятеля Мэл. – Значит, он достаточно серьезен в своем намерении дать нам шанс спасти их, – отозвался Линкольн. – Если бы он намеревался убивать, то ему было бы все равно, видели они его или нет. – Этот мерзавец, вероятно, думает, что все сойдет ему безнаказанно, – возмутился Селитто. – И ни о каком самоубийстве он тоже не помышляет. Значит, если мы его поймаем в тот момент, когда какая-то из его жертв все еще будет находиться в опасности, он сможет провести с нами переговоры и на чем-нибудь столковаться. – Мне нравится твой оптимизм, Лон, – улыбнулся Райм. В прихожей раздался звонок, и Том спустился вниз, чтобы открыть входную дверь. Через несколько секунд по лестнице поднялся Джим Поллинг. Вид у него был потрепанный и обеспокоенный. А чего еще можно ожидать от своей внешности, если целый день приходится мотаться между пресс-конференциями, офисом мэра и зданием ФБР? – Да, с форелью на этот раз вышло неудачно, – кивнул ему Селитто, а потом пояснил Райму: – Джимми у нас заядлый рыболов. Сам делает блесны и все такое прочее. Если я выбираюсь за город к воде, то беру напрокат лодку, упаковку пива и вполне счастлив. – Сначала разберемся с этим негодяем, а потом будем думать и о рыбалке, – заявил Поллинг, наливая себе горячего кофе из кофейника, который Том предусмотрительно оставил возле окна. Джим выглянул на улицу и был немало поражен, увидев, что на него уставились две крупные птицы. Ничего не сказав, он снова повернулся к Райму и объяснил, что из-за похищения в аэропорту ему пришлось отказаться от рыбалки в Вермонте, хотя поездка была запланирована уже давно. Райму никогда не приходилось рыбачить. У него не было на это времени, да и сам он не считал себя склонным увлекаться чем-то чересчур сильно. Но теперь он почувствовал, что искренне завидует Поллингу. Безмятежность рыбной ловли казалась ему невероятно притягательной. Это был как раз тот вид спорта, которым можно заниматься в полном одиночестве. Те виды, которые доступны инвалидам, носят состязательный характер и в любом случае подразумевают физическую если не силу, то ловкость. Нужно кого-то побеждать, кого-то опережать, что-то доказывать всему миру… и самому себе. Баскетбол, теннис, марафон в инвалидных креслах… Райм твердо решил, что если ему захочется заниматься спортом, то он выберет рыбную ловлю. Хотя забросить леску при помощи единственного функционирующего пальца тоже весьма проблематично. – В прессе его уже назвали серийным похитителем, – сообщил Поллинг. «Возможно, они и не ошиблись», – подумал Райм.