– Нам нужен изготовитель. Купер отрицательно помотал головой: – Не получится. Слишком расплывчатые сведения. – Проклятие! – выругался Райм. – А узел? – А вот это что-то интересное. Смотри-ка, он дважды завязывается в петлю. Такую веревку вообще трудно завязать так, чтобы узел не соскальзывал, а здесь все вышло надежно. – У нас есть перечень узлов? – Нет. «Непростительно», – промелькнуло в голове Райма. – Сэр? Райм повернулся к Бэнксу. – Я когда-то плавал… – Из Вестпорта, – подсказал Райм. – В общем, да. А откуда вы об этом узнали? Если бы Райму пришлось определять родину Бэнкса, он не колеблясь назвал бы Коннектикут. – Просто удачная догадка, – небрежно заметил Линкольн. – Это не морской узел. Я такой первый раз вижу. – Что ж, полезная информация. Повесь-ка веревку вон туда, – кивнул Райм на стену, где уже находился снимок целлофана и таблица на плакате Моне. – Мы вернемся к узлу позже. В эту минуту раздался звонок в прихожей, и Том отправился открывать дверь. Райм забеспокоился. Уж не доктор ли Бергер явился уведомить его, что больше не заинтересован в их «проекте» и не намерен ему помогать? Но по тяжелому топоту ног Райм догадался, кто пришел навестить его. Офицеры службы быстрого реагирования, все мрачные, одетые по-боевому, один за другим входили в комнату и вежливыми кивками здоровались с присутствующими. Это были очень серьезные люди, и Райм сразу понял, что за двадцатью устремленными на него глазами скрывалось десять вариантов весьма неблагоприятного впечатления о человеке, навсегда прикованном к постели. – Господа, все вы, я полагаю, уже знаете о вчерашнем похищении и о гибели жертвы сегодня днем. – Послышалось утвердительное мычание, и Райм продолжил: – Наш подозреваемый захватил очередную жертву. У нас есть свои версии по поводу места, где обитает преступник, и от вас требуется конкретная помощь. Вы должны пройтись по нескольким местам и достать вещественные доказательства. Действовать придется незамедлительно. Всем сразу. Каждый человек отправится в указанное ему место. – Вы хотите сказать, – неуверенно выступил усатый офицер, – что у нас не будет прикрытия? – Вам оно и не потребуется. – Как сказать, сэр. Лично мне не хотелось бы отправляться на задание в одиночку. Лучше хотя бы с напарником. – Я не думаю, что вам придется воспользоваться оружием. Вашей целью станут фирменные продуктовые магазины города. – Продуктовые? – Да, но не все магазины, а только самые крупные. Например, «Джей и Джи», «Шопрайт», «Фуд уэрхаус»… – Что же конкретно мы должны делать? – Покупать телячьи ножки. – Что? – По одной ножке в каждом магазине. Боюсь, что вам на этот раз придется заплатить из собственного кармана, джентльмены. Но город потом отплатит вам сторицей. Да, чуть не забыл: они нужны нам срочно! * * * Она лежала на боку и не шевелилась. Ее глаза успели привыкнуть к полумраку туннеля, и девушка теперь прекрасно видела этих маленьких уродцев, подкрадывавшихся к ней со всех сторон. Ее внимание привлек один из них, самый крупный и наиболее решительный. Нога ныла, причиняя постоянные страдания, но хуже всего дела обстояли с рукой. Там, где этот негодяй прорезал ее до самой кости, боль была почти невыносимой. Но так как Монелл была прикована к столбу, она не могла повернуться и посмотреть, насколько рана на руке была глубокой и сильно ли она кровоточила. Наверное, рана все же была серьезной, потому что девушка ослабла и, кроме того, чувствовала, как липкая жидкость заливает ее руку и бок. Затем послышался шуршащий звук. Крошечные игольчатые коготки царапали бетонный пол. Серовато-бурые комочки жались по углам. Затем крысы осмелели и начали придвигаться поближе. Их было, наверное, не меньше сотни. Усилием воли девушка заставила себя не паниковать и лежала тихо, наблюдая за огромной крысой, которую про себя окрестила Чернышом. Он шел первым, то отступая, то делая пару шажков вперед, изучая ее. К двадцати годам Монелл Гергер уже успела дважды объехать весь мир. Она путешествовала автостопом и посетила Шри-Ланку, Камбоджу и Пакистан. В Небраске женщины с негодованием смотрели на колечки в бровях и свисающую грудь без бюстгальтера. В Иране мужчины провожали жадными взглядами ее полные обнаженные руки. Она спала под открытым небом в парках Гватемалы и три дня провела с повстанцами в Никарагуа, потерявшись на пути к лагерю беженцев. Но никогда ей не было так страшно, как сейчас. «Mein Gott…» И больше всего ее пугало то, что она задумала совершить. Одна крыса подбежала совсем близко, ее бурое тельце вздрагивало, продвигаясь вперед дюйм за дюймом. «Крысы потому так противны и омерзительны, – думала Монелл, – что они больше похожи на рептилий, нежели на грызунов. Мордочка и хвост – совсем как у змеи. А еще эти поганые красные глазки!» Позади этого наглеца шел Черныш. Размерами зверек напоминал небольшую кошку. Он встал на задние лапки, как будто разглядывая что-то особенно интересное, и замер. Затем маленькая крыса перешла в атаку. Не обращая внимания на приглушенный крик Монелл, она рванулась вперед и с молниеносной скоростью вцепилась в ногу, вырывая кусочек плоти оттуда, где был разрез. Рана заполыхала огнем. Монелл взвыла, одновременно испытывая жгучую боль и досаду за свое бессилие что-либо сделать. Пошел прочь! Она изо всех сил ударила каблуком по спине крысы. Раздался слабый хруст, зверек дернулся и свалился замертво. Еще одна крыса добежала до ее шеи, отхватила кусочек и отпрянула, наблюдая за жертвой. Она крутила носом так, что казалось, облизывает мордочку от удовольствия. «Dieser Schmerz…»[11] Девушку трясло от боли. «Dieser Schmerz! Эта боль!» Стиснув зубы, она снова заставила себя успокоиться и лежать не шевелясь. Маленький негодяй приготовился ко второй атаке, но неожиданно извернулся и бросился наутек. И Монелл поняла, что стало причиной трусливого поведения крысы. Черныш осмелел и теперь возглавлял стаю. Он медленно, но верно приближался к намеченной цели. Вот так, это уже лучше. Она ждала именно его, потому что крысу не интересовали ни ее кровь, ни плоть. Уже в течение двадцати минут Черныш как завороженный смотрел на серебристую ленту, заклеивающую рот девушки. Маленькая крыса слилась с морем шевелящихся мохнатых телец, а Черныш продолжал идти вперед, перебирая своими маленькими лапками. Замер на месте, опять пошел. До цели оставалось шесть футов… Пять… Вот уже всего три фута. Монелл лежала абсолютно неподвижно, почти не дыша, боясь, что тяжелое дыхание отпугнет крысу. Черныш снова остановился. Вот он опять засеменил вперед. До головы остается два фута. «Замри и не двигайся!» – приказала себе Монелл. Крыса изогнула спину и обнажила свои коричневатые зубы. Вот Черныш прошел еще один фут и застыл, внимательно глядя вперед. Сел на задние лапы, передние потер одна о другую, словно готовясь к чему-то очень приятному, и снова тронулся в путь. Монелл Гергер притворилась мертвой. Еще шесть дюймов… «Vorwarts!»[12] «Ну давай же!» И вот он уже возле ее лица. Девушка сразу почувствовала отвратительный запах помойки, фекалий и гнилого мяса, исходящий от его шкуры. Зверек обнюхал ленту, и Монелл еле сдерживалась, чтобы не сбросить крысу: он щекотал ее своими усиками по носу снова и снова. Но вот наконец Черныш оскалился и принялся жевать ленту. Минут пять ушло на то, чтобы он обгрыз ее со всех сторон. Какая-то наглая крыса отважилась вцепиться в лодыжку девушки. Монелл закрыла глаза от боли и попыталась переключиться на что-нибудь другое. Черныш заметил нахала и тут же прогнал его прочь. Добежав до угла и убедившись, что конкурент скрылся в темном углу, Черныш вновь повернулся к Монелл и принялся изучать ее так, будто увидел впервые. «Vorwarts, Черныш! Ну давай же!» Он неторопливо возвратился к ней. Слезы градом катились по щекам девушки, но она пересилила себя и покорно прижалась щекой к полу. Крыса принялась за работу. «Давай, давай!» Она ощущала зловонное горячее дыхание, когда Черныш наконец прорвал ленту и начал отрывать от нее кусочки покрупнее, складывая их в жадные лапки. «Может быть, отверстие уже достаточно большое?» – раздумывала Монелл. Наверное, да. Впрочем, она уже не могла больше терпеть. Медленно, миллиметр за миллиметром, она начала приподнимать голову. Черныш насторожился и весь подался вперед.