Их трупы были отправлены в Нью-Йорк на следующее утро. В тот же день Деллрей написал заявление с просьбой перевести его в отдел по борьбе с терроризмом. Сам Фред Деллрей считал взрывы самыми тягчайшими преступлениями. Втайне от коллег он с удовольствием штудировал книги по политике и философии. Он искренне считал, что жадность для американца не порок. Тем более что в той или иной форме она была движущей силой, управляющей всеми – от Уолл-стрит до Капитолийского холма. Но если люди, ослепленные наживой, преступали закон, Деллрей с удовольствием преследовал их, не испытывая при этом никакой личной неприязни. Но убивать противников по вере или детей, еще не определившихся в ней, он считал ударом кинжала в спину нации. Сидя после похорон Тоби в своей скромной двухкомнатной квартире в Бруклине, Фред пришел к решению, что ему следует заниматься именно такими преступлениями. Но к сожалению, его слава Хамелеона шла далеко впереди его. Бывший лучший оперативный агент Бюро, теперь он оказался буквально незаменимым в плане работы с осведомителями, лучшим на всем Восточном побережье, потому начальство и думать не хотело о его переводе в другое, более спокойное подразделение ФБР. О Деллрее ходили легенды, именно благодаря ему ФБР могло похвастаться многими недавними победами. Поэтому хотя и с сожалением, но руководство было вынуждено отвергнуть его настойчивые просьбы и требования о переводе. Помощник агента прекрасно был осведомлен об этой истории, и сейчас он со вздохом произнес: – Как бы мне хотелось помочь тебе, Фред. Но ты уж прости… Однако эти слова подсказали Деллрею, что скала продолжает рушиться, и Хамелеон прибег к своему коронному номеру: уставился в глаза начальника. Сейчас он пожалел, что в свое время избавился от фальшивого золотого зуба. Уличный парень, Деллрей был человек очень серьезный, и его взгляда побаивались во всей округе. В нем сквозило недвусмысленное напоминание: я сделал кое-что для тебя, теперь пришла твоя очередь. Наконец ответственный помощник сломался и льстиво пролепетал: – Дело в том, что нам нужно кое-что… – Кое-что? – Хоть какая-то зацепка, а у нас ее нет. Другими словами, требовалась причина, из-за которой он отобрал бы это дело у нью-йоркской полиции. Политика, политика… Чтоб ее!.. Деллрей опустил голову, но его темно-карие глаза при этом не сдвинулись, продолжая сверлить Билли. – Послушай, Билли, ведь он срезал плоть с пальца того парня, а потом закопал его живым. Его решительное волевое лицо напряглось в ожидании. – Вот о чем я подумал, – продолжал помощник. – В полиции заместителем комиссара служит некий Экерт. Ты его знаешь? Это мой хороший приятель. * * * Девушка лежала на носилках. Она закрыла глаза, но находилась в сознании. Монелл сильно ослабла из-за потери крови и была бледна. Сейчас ей вводили внутривенно глюкозу, чтобы восстановить количество жидкости в организме. Монелл уже могла говорить связно и была на удивление спокойна, если принимать во внимание все то, что с ней произошло. Сакс вернулась к воротам и теперь стояла молча, уставившись в темноту туннеля. Она включила рацию и соединилась с Раймом. На этот раз он ответил. – Как выглядит место преступления? – бесстрастно спросил он. – Мы ее спасли, – коротко бросила Амелия. – Если вас это интересует. – Прекрасно. Как она себя чувствует? – Не слишком хорошо. – Но она жива. – Едва. – Ты расстроилась из-за крыс, да, Амелия? Женщина молчала. – И еще из-за того, что я не позволил людям Боу сразу же спасти ее? Амелия, ты меня слышишь? – Да. – Существует пять факторов, которые осложняют работу на месте преступления и, так сказать, загрязняют его. – (Амелия отметила, что в его голосе снова зазвучали тихие нотки змия-искусителя.) – Это погода, родственники жертвы, сам подозреваемый и охотники за сувенирами. Но последний – самый ужасный. Ты не догадываешься, кто бы это мог быть? – Говорите. – Это другие полицейские. Если бы я разрешил им ворваться туда, они уничтожили бы все имеющиеся там следы. А ты теперь знаешь, как надо вести себя на месте преступления. И я не сомневаюсь, что ты сумела все сохранить там в целости. Сакс не могла промолчать: – Боюсь, что эта девушка уже никогда не будет такой, как прежде. Крысы бегали по всему ее телу. – Могу себе представить. Такова уж их природа. Их природа… – Но пять или десять минут не могли существенно изменить положение. Она… Щелк! Амелия отключила рацию и зашагала к Уолшу. – Мне нужно с ней поговорить, – заявила Сакс. – Она не слишком ослабла? – Нет, мы сделали ей только местную анестезию, чтобы зашить раны и укусы. Правда, через полчаса ей уже потребуется димедрол. Сакс улыбнулась и наклонилась над Монелл: – Привет, как дела? Несмотря на свою полноту, девушка оказалась довольно симпатичной. Она молча кивнула в ответ, показывая, что понимает вопросы и может отвечать. – Можно я спрошу тебя кое о чем? – Да, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы его поймали. В этот момент к месту преступления подъехал Селитто и быстрым шагом направился к пострадавшей девушке. Он улыбнулся, но Монелл смотрела на него отсутствующим взглядом. Лон предъявил ей свой значок, к которому она тоже не проявила интереса, потом представился лично. – С вами все в порядке, мисс? Девушка неопределенно пожала плечами. Изнывая от жары и обливаясь по́том, Селитто кивком отозвал Амелию в сторону: – Поллинг здесь не появлялся? – Нет, я его не видела. Может быть, он у Линкольна? – Нет, я только что туда звонил. Его срочно вызвали в Сити-Холл. – Что-нибудь случилось? – Ерунда какая-то. Наши передачи всегда шли в закодированном режиме. Но эти чертовы репортеры! Кто-то из них, видимо, раздобыл расшифровывающее устройство или… Я уж не знаю, что и подумать… Они откуда-то узнали, что мы не сразу бросились спасать ее, – кивнул он в сторону носилок. – Ну знаете! – возмутилась Сакс. – Это Райм приказал полицейским ждать моего приезда. Детектив поморщился: – Надеюсь, такой записи у них нет. Нам нужно, чтобы Поллинг сам убедился, что операция прошла успешно. – Он снова кивнул на девушку. – Ты ее уже опросила? – Нет, только собиралась. – С некоторым сожалением Сакс включила рацию и услышала встревоженный голос Райма: – …меня? Слышишь? Эта чертова штуковина, по-моему, не… – Я здесь, – холодно произнесла Амелия. – Что там у вас стряслось? – Кто-то, по-видимому, вмешался. Я нахожусь рядом с жертвой. Девушка удивленно заморгала, и Сакс, улыбнувшись, пояснила: – Нет, я не разговариваю сама с собой. – Она указала на микрофон. – У меня связь со штабом полиции. Как тебя зовут? – Монелл. Монелл Гергер. – Она оглядела покусанную руку, немного сдвинула бинт и начала исследовать раны. – Быстро опроси ее, – инструктировал Райм. – А затем приступай к осмотру места преступления.