Трясущимися пальцами Сакс принялась перебирать конверты и пакеты. Найдя нужный, она вручила фотоснимок Деллрею. Он осмотрел его и передал человеку, который, как сообразила Амелия, как раз и являлся специалистом по дактилоскопии. – Отлично, – сказал тот. – Определенно это класс А. Сакс знала, что отпечатки подразделяются на классы – от А до С. Последняя категория идентификации не подлежала. Но какое бы удовлетворение ни испытывала она сама от своей способности собирать вещественные доказательства, ее гордость была задета их реакцией на то, что она упустила такую важную деталь. События стали разворачиваться лавинообразно. Деллрей передал снимок одному из агентов, и тот рысью помчался туда, где стояло сложное компьютерное оборудование. Он поместил снимок в прибор «Оптискан». Другой агент включил компьютер и принялся набирать команды. Деллрей тем временем схватился за телефонную трубку. Нетерпеливо постукивая ногой и опустив голову, он ждал, когда на его звонок ответят. – Джинни, это Деллрей, – наконец заговорил он. – Пускай это станет потом огромной головной болью, но я закрываю все работы по помощи северо-восточному району, отдавая приоритет новой операции… Перкинс находится здесь, и он уже дал свое согласие. Если этого мало, я лично свяжусь с Вашингтоном… Это касается ООН. Сакс знала, что компьютерный банк отпечатков пальцев, принадлежащий ФБР, использовался полицией всей страны. Именно туда и собирался обратиться сейчас Деллрей. – Просканировано, – доложил агент у компьютера. – Пересылаем. – Сколько времени это займет? – Десять – пятнадцать минут. Деллрей нетерпеливо сплетал и расплетал пальцы. – Ну давай же, ну пожалуйста… Вокруг Амелии развернулась бурная деятельность. До нее доносились обрывки разговоров, где упоминались оружие, вертолеты, наземный транспорт, антитеррористические мероприятия и тому подобное. Беспрерывно раздавались телефонные звонки, стучали клавиши компьютеров, клацало проверяемое оружие, разворачивались городские карты. Перкинс постоянно висел на телефоне, беседуя то ли со спецподразделениями по борьбе с терроризмом, то ли с директором, то ли с мэром. А может быть, и с самим президентом. – А я и не знала, что этот отпечаток так важен, – призналась Сакс Деллрею. – Такие вещи всегда важны, если имеется обширный банк данных. Раньше отпечатки снимали больше для показухи. А вот теперь и общественность, и пресса, да и сами жертвы будут знать, на что мы способны. – Да вы шутите. – Нет, ничуть. Взять хотя бы Нью-Йорк. Чтобы найти подозреваемого по отпечаткам вручную, потребуется лет пятьдесят. А компьютерная система поиска потратит на это лишь пятнадцать минут. Когда-то вероятность идентификации составляла не более двух процентов, а сейчас возросла до двадцати и более. Кстати, снимок просто бесценный! Райм знает об этом? – Конечно. – И он не уцепился за него, как только увидел? Да, Линкольн допустил роковую ошибку. – Послушайте, офицер, – обратился к Сакс Перкинс, прикрывая ладонью трубку, – поскорее заканчивайте опись вещественных доказательств. Их надо отправить в лабораторию. Пусть ими занимаются специалисты. Амелия вдруг вспомнила, что федералы, работающие в этой лаборатории, не раз обращались за помощью именно к Райму. – Хорошо, я все сделаю. – Мэллори, Кемпл, перенесите вещдоки в кабинет и обеспечьте нашу гостью учетными карточками. У вас есть ручка, офицер? – Да. Сакс последовала за агентами в небольшой кабинет, нервно щелкая по дороге кнопкой шариковой ручки. Она уселась за стол и, когда агенты принесли ей стопку карточек, раскрыла мешок с собранными уликами. За ее спиной раздался голос, и, обернувшись, Амелия увидела Деллрея, чрезвычайно оживленного и довольного. Когда они ехали сюда в машине, кто-то, обращаясь к нему, назвал его Хамелеоном, и теперь Сакс начала понимать, насколько агент соответствовал своему прозвищу. Пританцовывая на месте, он игриво обратился к ней: – Мы называем нашего Перкинса Большим циклопом. Но не потому, что он смахивает на монстра, как вы могли подумать, а от слова «эн-циклоп-едия». К тому же он всегда, когда надо, лучше других знает, как следует держать удила. А в сложившейся ситуации это просто необходимо. – Деллрей с вожделением втянул ноздрями воздух, проведя под носом сигаретой, словно это была дорогая сигара. – Кстати, офицер, а вы знаете, что вы слишком умны и привлекательны для подобной работы? – Что вы имеете в виду? – Зачем вам сдались все эти преступления? Вам это не нужно. – Его блестящая черная физиономия с лукавыми морщинками в уголках глаз впервые за все это время показалась Сакс вполне искренней. – Вам следует заниматься общественной деятельностью, чтобы всегда быть на виду. А на этой службе, вечно копаясь в грязи, вы и сами в нее постепенно превращаетесь. …Одной из последних жертв Джеймса Шнейдера стал молодой человек по фамилии Ортега. Он появился на Манхэттене, приехав из Мехико. Политическая обстановка на его родине (предсказываемый бунт популистов, рвущихся к власти, случился раньше, чем его ожидали) делала любой бизнес по крайней мере затруднительным. Тем не менее предприимчивый делец прожил в городе всего неделю и тут же таинственно исчез. Выяснилось, что в последний раз его видели в таверне в западном районе, и власти сразу заподозрили, что он стал очередной жертвой Шнейдера. Грустно, но вскоре выяснилось, что это действительно так… Собиратель костей вот уже пятнадцать минут колесил по улицам вокруг Нью-Йоркского университета. Было много народу, в основном дети, скейтбордисты и бездельничающие во время каникул студенты. Здесь было одновременно празднично и шумно. Певцы, жонглеры, акробаты… Собирателю костей внезапно вспомнились музеи, популярные в начале девятнадцатого века. Собственно, это были не музеи в современном понимании этого слова, а скорее скопище палаток, балаганов и павильонов, предлагавших всевозможные шоу, демонстрируя всяческих уродцев, фокусников и тому подобное. Тут же продавался товар на любой вкус – начиная с эротических французских открыток и кончая щепками от креста, на котором был распят Иисус. Несколько раз Собиратель костей притормаживал, но услугами его такси никто так и не воспользовался: либо из-за нежелания, либо из-за нехватки денег. …Шнейдер привязал каменные блоки к ногам сеньора Ортеги и сбросил его под пирс на реке Гудзон, чтобы грязная вода и рыбы могли объесть его тело до самых костей. Труп был обнаружен через две недели, и мы так и не знаем, была ли жива несчастная жертва в тот момент, когда ее бросали в воду. Хотя есть все основания полагать, что все происходило именно так. Шнейдер укоротил веревку таким образом, чтобы лицо сеньора Ортеги находилось лишь в нескольких дюймах от поверхности воды. Без сомнения, несчастный изо всех сил пытался добраться до нее и до последнего момента созерцал близкую, но недостижимую границу, отделявшую его от воздуха… На глаза Собирателю костей попался болезненного вида молодой человек, стоявший у поворота. «Возможно, у тебя СПИД, – подумал убийца, – но кости-то здоровы. К тому же вон как они рельефно выступают под кожей. Твои кости вечны…» Однако юноше такси тоже не понадобилось, и Собиратель костей еще долго с вожделением поглядывал на худощавое тело в зеркало заднего обзора. Собиратель костей так увлекся, что едва успел объехать пожилого мужчину, неожиданно оказавшегося прямо перед машиной и отчаянно голосовавшего длинной тощей рукой. Человек отскочил в сторону, и такси резко затормозило рядом с ним. Мужчина открыл заднюю дверь и нагнулся. – Смотреть надо, куда едешь, – бросил он, но это прозвучало скорее как нравоучение, а не как злобное порицание. – Простите, – с самым сокрушенным видом извинился убийца. Пожилой мужчина еще некоторое время колебался, но, поскольку других такси на улице не было, сел наконец в машину. Дверь захлопнулась. «Старый и худой, – пронеслось в голове преступника. – Кожа небось будет слезать с костей как шелковый чулок». – Итак, куда прикажете? – обратился он к пассажиру. – В восточную часть. – Понял, – сказал водитель и, натянув на лицо лыжную маску, крутанул руль и погнал машину на запад. Часть третья Дочь копа Переворот, переворот, переворот! Таков принцип Нью-Йорка… Даже кости наших предков не остаются здесь в покое более четверти века. Новое поколение людей с усердием уничтожает останки своих предшественников. Из дневника Филипа Хоуна, мэра Нью-Йорка, 1845 г. Глава 18 Суббота, 22:15 – воскресенье, 05:30 – Плесни-ка мне еще, Лон. Райм пил через соломинку, Селитто предпочитал отхлебывать прямо из стакана. Оба решили ничем не разбавлять крепкие напитки. Детектив развалился на старом плетеном стуле, и Райму через некоторое время начало казаться, что тот очень похож на Питера Лорре из «Касабланки». Терри Добинс ушел, но перед этим успел высказать несколько психологических предположений о патологической самовлюбленности некоторых федеральных агентов. Джерри Бэнкс покинул их вскоре после визита Деллрея, а Мэл Купер продолжал кропотливо разбирать и упаковывать свое оборудование. – Великолепный напиток, – отметил Селитто, отпив еще глоток скотча. – Господи, я себе не могу позволить такую роскошь. Сколько же ему лет? – Именно этому, как я полагаю, двадцать. Детектив с уважением посмотрел на золотисто-коричневую жидкость: