В течение четырех дней неаполитанцы устроили настоящую охоту за немецкими солдатами, подстерегая и убивая их любым способом, в том числе и сбрасывая с крыш куски тяжелых камней, черепицу, свинцовые трубы, раковины для умывания — словом, любые тяжелые предметы. Трупы немцев оставались валяться и гнить на улицах. Многие были обезображены уже после смерти. В черепах убитых торчали заколоченные в них гвозди. Самыми отважными уличными бойцами были scugnizzi, оборванцы, сотни молодых уличных хулиганов Неаполя. Некоторым удавалось украсть у немцев ручные гранаты. Другие делали керосиновые бомбы, и даже использовались факелы из соломы. Собираясь в группы, юноши взрывали немецкие танки и грузовики или, взобравшись на броню, старались поджечь танк изнутри. Иногда это удавалось, но многие ребята во время таких стычек и сами погибали. Софии было столько же лет, сколько и тем мальчишкам, которые действовали на улицах, однако, в отличие от них, девочка оставалась зрительницей кровавых событий. С балкона своей комнаты она однажды видела, как два немца, успевших выбраться из подожженного танка, гонялись за подростком, форма на них еще дымилась, но немцы в ярости метались по улице и беспрестанно палили из пистолетов. Еще долго после того, как вся троица скрылась из вида, София могла слышать выстрелы, однако она так никогда и не узнала, удалось ли мальчишке уйти от погони. 1 октября немцы сгруппировали все свои силы и стали отходить на север в сторону Рима. А уже вечером того же дня англо-американская Пятая армия маршировала по улицам "освобожденного" ею города, хотя настоящими его освободителями были сами жители. Впервые после приезда в Неаполь девочке разрешили выйти на улицу и посмотреть на парады и фестивали. Американские солдаты, ехавшие по улицам на грузовиках и джипах, бросали в толпу конфеты и разные продукты. Софии удалось схватить плитку шоколада и небольшую банку концентрированного кофе. Дома изголодавшиеся родственники быстро и жадно съели шоколад, но никто не мог понять, что делать с коричневым порошком в банке. Он пах, как кофе, однако Виллани знали, что для его приготовления необходимы зерна. В конце концов бабушка Луиза догадалась налить в порошок горячей воды. Конечно, полученный напиток вряд ли отвечал стандартам экспрессо, но все давно отвыкли от настоящего кофе, так что жаловаться на вкус никто не стал. Ко времени отступления немцев более полумиллиона жителей Неаполя были бездомными, не имели работы и страдали от голода. Из-за недостатка хорошей воды и плохих санитарных условий в городе началась эпидемия тифа, люди страдали от чесотки, вшей и блох. Вскоре такой же распространенной заразой стали и венерические болезни, так как союзники не препятствовали возникновению борделей и закрывали глаза на уличную проституцию. Для итальянцев, живущих теперь под управлением AMGOT (военного правительства союзников по антигитлеровской коалиции на оккупированной территории), война и закончилась и не закончилась. Северная Италия, в том числе и Рим, все еще была занята немцами, которые на тот момент контролировали и большую часть Европы. Союзники всячески демонстрировали свою силу, тем не менее полной уверенности в их скорой победе ни у кого не было. Хотя жителей освобожденной южной части Италии не арестовывали за любые провинности, однако все вынуждены были подчиниться правилам, установленным военными властями, выполнять их распоряжения. Виллани находились в Неаполе около пяти месяцев. После ухода из города немцев оба брата Ромильды выбрались из своего убежища и присоединились к остальным родственникам. Теперь терпение хозяев квартиры, которые и так были на взводе, испытывали шестеро взрослых и двое детей. Как долго могла сохраняться такая неопределенная ситуация, никто не знал, однако бабушка Луиза не хотела уезжать до тех пор, пока положение в целом не стабилизируется и пока они не удостоверятся, что их дом в Поццуоли сохранился и им есть куда вернуться. В Неаполе царил полнейший хаос. Порой на улицах раздавались мощнейшие взрывы и рушились целые дома — это срабатывали взрывные устройства, оставленные немцами перед уходом из города. И каждый раз гибли или становились инвалидами сотни людей. Многим беженцам приходилось устраиваться на ночлег на улице. Да и те, у которых была крыша над головой, боялись лишний раз заходить в свои жилища, так как по городу распространился слух, что немцы заложили в домах пять тысяч взрывных устройств, которые должны сработать, как только починят одну из разрушенных электростанций, подававших электричество в город, и восстановят кабели. К счастью, слух оказался ложным. Неожиданно из квартиры пришлось уезжать, причем не только семейству Виллани, но и самим хозяевам: оккупационные войска потребовали освободить дом для размещения в нем офицеров. И прежде чем Маттиа попыталась обсудить вариант о переселении теперь уже к Виллани в Поццуоли, те рано утром выскользнули из квартиры и направились прямо в оставленный город. Общественный транспорт из-за разбитых дорог и разбомбленных вагонов не ходил, поэтому весь путь до дома, а это больше двадцати километров, пришлось пройти пешком. "Дорога на Поццуоли была забита возвращающимися жителями, и каждый тащил на себе какой-то скарб или вез на колясках и других приспособлениях на колесах, — вспоминала впоследствии Софи. — Сама дорога была в ужасном состоянии, постоянно встречались воронки от разорвавшихся бомб. Люди часто натыкались друг на друга, коляски ломались и блокировали проходы, то и дело кто-нибудь проваливался в воронку, кругом раздавались ругань взрослых и плач детей, нередко происходили и кулачные стычки, порой, правда, слышались и радостные голоса встретившихся родственников или знакомых; по сторонам дороги сидели, отдыхая, изнеможенные люди. Но, несмотря на все, я была в приподнятом настроении — ведь мы возвращались домой". К ночи Виллани добрались до пригорода Поццуоли. Хотя они устали, но, глядя на разрушенные дома на улицах родного города, они прибавили шагу, испытывая невольный страх найти на месте своего дома одни развалины. К счастью, дом № 5 на улице Сольфатара в целом сохранился, хотя крыша провисла, окна были выбиты, а внутри из-за обрушившегося потолка, разбитых стен и поломанной мебели царил хаос. Во время войны, как известно, стройматериалы достать еще труднее, чем еду. Поэтому о ремонте не могло быть и речи. Оставалось разгрести мусор, навести порядок, закрыть окна тем, что подвернулось под руку, и благодарить бога, что у них есть хотя бы такое жилище, иначе пришлось бы ночевать под открытым небом в специальном лагере для бездомных. Все члены семьи Виллани вернулись из Неаполя настолько завшивленными, что ни тщательные умывания, ни горячая вода, ни обработка дезинфицирующими средствами не помогали быстро справиться с паразитами, гнездившимися в голове, на теле и в одежде. София так сильно страдала от невыносимого зуда, что и годы спустя при воспоминании об этих днях ей хотелось чесаться. Она к тому же умудрилась в Неаполе подхватить чесотку. Военнослужащие американской армии выдавали местным жителям дезинфицирующее средство на основе ДДТ, но оно оказывало слабое действие на этих крошечных тварей. Армейскому врачу пришлось выписать девочке более сильное лекарство — серную мазь. В тот день, когда доктор объявил, что она полностью здорова, Софии подумалось, что вот теперь война закончилась, хотя на самом деле до победы еще очень далеко. Снова начинались бомбежки, приходилось по ночам бежать спасаться в железнодорожный туннель. 19 марта, казалось, наступившему относительному покою пришел конец, и причиной этого была вовсе не война. Возле Помпей произошло извержение Везувия, ночными потоками воздуха огромная темная туча пепла поднялась более чем на десять километров и закрыла небо над всем Неаполитанским заливом. К утру следующего дня Неаполь, Поццуоли и острова Капри и Искья покрылись слоем вулканического пепла в несколько сантиметров. Часть городка Сан-Себастьяно, расположенного недалеко от Везувия, сгорела под толстым слоем огненной лавы. В Поццуоли началась паника, жители боялись, что извержение Везувия вызовет цепную реакцию, в результате которой пробудится Сольфатара, вулкан, расположенный недалеко от дороги, возле которой жила семья Виллани, тогда их постигнет незавидная участь. Все в Поццуоли истово молились, прося святого Януария заступиться, и, возможно, он сотворил чудо — спустя пять дней Везувий начал остывать. Продовольствие, поставляемое союзниками, как правило, поступало на черный рынок. Весь разбомбленный район вокруг Неаполя представлял собой кишащий отстойник бедных, голодных и бездомных людей, которые пытались выжить в этих условиях, надеясь только на себя. Многим женщинам пришлось стать проститутками, обслуживающими военнослужащих союзных войск, расквартированных в Неаполе и его окрестностях. В сентябре 1944 года Софии исполнилось десять лет. Для своего возраста она была слишком высокой для bambina (девочки), однако пройдет еще два или три года, прежде чем она сможет называться ragazza (девушкой). Однако внутренне она взрослела очень быстро. "Когда мы вернулись из Неаполя в Поццуоли, опыт последних месяцев очень изменил ее. Детство закончилось", — вспоминала впоследствии ее тетя Дора. После того как София превратилась в знаменитую кинозвезду Софи Лорен, начали распространяться слухи, что во время войны она была проституткой. Софи всегда отвергала подобные измышления. Когда писатель Рекс Рид в 1976 году брал у нее интервью, он затронул этот щекотливый вопрос. Глаза актрисы засверкали от гнева, и она заявила: "Это типичные сплетни, которые разносят мои недоброжелатели. В 1944 году, когда пришли американцы, мне было всего десять лет. В то время я была достаточно большим ребенком, но не настолько, как обо мне иногда говорят". Не раз также утверждалось, что и ее мать занималась проституцией. Ромильда Виллани в свои тридцать с небольшим все еще походила на Грету Гарбо. Говорили, что она торговала собой в Неаполе, обслуживая то немцев, то союзников, когда власть в городе менялась. В разоренной войной Италии тысячам итальянских женщин приходилось идти на это, чтобы прокормить своих детей. Всю правду о поведении Ромильды Виллани в те годы мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Но так или иначе, кто из нас может винить ее? По словам Софи Лорен, ее мать действительно занималась тем, что развлекала военнослужащих союзных войск, но в рамках приличия. В Поццуоли квартировало много американских солдат, офицеров и матросов, однако в городе было очень мало мест, где они могли отдохнуть и расслабиться от тягот военной службы. Когда Ромильда начала играть на пианино в небольшом кафе-баре и приобрела известность своими выступлениями, у бабушки Луизы возникла блестящая идея — превратить семейную гостиную, которой они практически не пользовались, в своеобразный клуб. У Марии — к тому времени ей исполнилось шесть лет — был хороший голосок. Бабушка посчитала, что пение ребенка дополнит игру мамы на пианино. София, более робкая, чем младшая сестра, боялась выступать на публике, поэтому помогала бабушке и тете разносить гостям ликер и убирать гостиную после выступления. В семье появились деньги, за которые на черном рынке можно было купить чистый спирт, бренди и сахар. Из этих ингредиентов бабушка Луиза делала домашний коктейль, состоявший на 75 процентов из воды и на вкус британцев и американцев излишне сладкий. Луиза также вошла в долю с одним фермером, который делал домашнее вино, его тоже продавали на вечеринке в клубе. Хотя американцы установили довольно ранний комендантский час, уже в 6 часов вечера клуб Виллани закрывался, бабушкина идея работала, и бизнес процветал. Глядя на них, и другие семьи по соседству начали устраивать у себя подобные вечеринки. Но благодаря музыкальным способностям Ромильды и Марии их клуб пользовался наибольшей популярностью. Американцы часто приносили с собой пластинки, которые проигрывались на старенькой семейной виктороле, это позволяло Ромильде и Марии выучивать последние музыкальные новинки у себя дома. Так как никто из них не говорил по-английски и даже не понимал этого языка, их рулады-имитации американских песен "Не отгораживайся от меня" или "Обращая внимание на положительные стороны нашей жизни", вероятно, были малопонятными, но привлекательными и пользовались успехом. Помимо оплаты наличными, посетители оставляли в качестве чаевых сигареты, конфеты или жевательную резинку. Постоянные посетители нередко приходили с подарками, приносили консервированные продукты, муку и кофе из армейских складов. Офицеры флиртовали с красавицей Ромильдой, и она не отвергала их ухаживания, принимая от них подарки. Однажды Ромильда показала одному из своих американских поклонников шрам от шрапнели на подбородке Софии и спросила, нельзя ли как-то помочь. Американец отвел девочку к батальонному врачу, который сделал небольшую хирургическую операцию, в результате которой со временем шрам стал практически незаметным. Однако страдания, вызванные войной, еще не закончились. За многие десятилетия зима 1944/45 года в Европе выдалась самая холодная. В Южной Италии, где зимы обычно теплые, в большинстве домов нет системы отопления или хорошей изоляции, поэтому сотни людей умерли от переохлаждения и начавшейся эпидемии туберкулеза. Виллани в этих условиях вынужденно приостановили деятельность клуба — необходимо было самим спасаться от смерти от холода. Снова начались перебои с едой. Без денег американских военнослужащих и их подарков семья не могла себе позволить покупать продукты на черном рынке, да и он скоро опустел. С холодами прекратились боевые действия и на севере Италии. Однако к этому времени союзники по антигитлеровской коалиции уже освободили Рим и продвинулись до Болоньи. Однако при сильных морозах полное изгнание немцев из Италии через Альпы потребовало бы слишком много жертв. Сложившейся ситуацией воспользовался Муссолини. Его марионеточное правительство, располагавшееся в Сало, "прославилось" своей жестокостью и садистским обращением с противниками. Партизаны, верные идеям коммунистов и социалистов, а также сторонники других партий, соперничавших друг с другом за право управлять Италией после окончания войны, были решительно настроены уничтожить дуче, однако его надежно защищали немцы и сильнейшие морозы. Но 9 апреля коалиционные войска выдвинулись в долину реки По и приблизились к штабу Муссолини. Главнокомандующий запаниковал и переехал со своими помощниками в Милан. 25 апреля, когда союзники подошли к Милану, Муссолини, его любовница Клара Петаччи и некоторые члены правительства перелетели на самолете в соседнюю Швейцарию, откуда предполагали перебраться в фашистскую Испанию. Однако, когда они переезжали из одного места в другое колонной из нескольких автомобилей, их захватили партизаны. Дуче с его приближенными отправили в секретное место около Лейк-Комо, где 28 апреля все они были расстреляны из пулеметов. На следующий день пятнадцать трупов свалили в кучу на одной из главных площадей Милана. Но и после этого партизаны не успокоились: трупы Муссолини, Петаччи и еще троих расстрелянных они повесили головами вниз, привязав их за лодыжки к балкам крыши разбомбленной газовой станции. К вечеру тела дуче и его возлюбленной были настолько обезображены, что солдатам союзников пришлось их снять. В Южной Италии празднование Дня победы 8 мая прошло не так пышно, как на севере, скорее ощущалась какая-то разрядка после длинного и напряженного ожидания конца войны. "Освобожденные" еще почти год назад южане начинали понимать, что послевоенная жизнь будет совсем не легкой. Для семьи Виллани победа обернулась резким сокращением бизнеса в их домашнем клубе. Командование войск союзников переехало в Рим. Боевые части в огромных количествах перебрасывались на Тихий океан, так как в ноябре планировали высадку войск на территорию Японии. Потом, правда, после сброшенных на города Хиросиму и Нагасаки атомных бомб, необходимость в этом отпала. София и ее мать жили в семье Виллани уже около десяти лет. Как долго это будет продолжаться, зависело только от Ромильды. С окончанием войны у нее появилось гораздо больше перспектив, однако ее не оставляли заботы о дочерях. Довоенные заработки от игры на пианино и частных уроков музыки никогда не были достаточно большими. На них она не могла бы поднимать двух своих девочек, к тому же не приходилось рассчитывать на финансовую помощь Риккардо Шиколоне, который, правда, во время войны периодически с ней общался. Теперь он жил с женой и двумя сыновьями в Риме, однако не проявлял никакого интереса к дочерям. Когда деятельность домашнего клуба была еще в полном разгаре, Ромильда получила несколько предложений выйти замуж от своих американских ухажеров, которые готовы были забрать ее в Америку после окончания войны. В то время вся область вокруг Неаполя и сам город переживали "послевоенную лихорадку свадеб". Многие женщины и девушки вышли тогда замуж и ожидали, когда их мужья вернутся в США и организуют их переезд в свою страну. У Ромильды в США было несколько родственников, например Винченцо, брат ее отца, семья которого эмигрировала в Америку еще до войны. Перспектива начать жизнь сначала, да еще в такой богатой стране, как США, очень волновала Ромильду, однако никто из ее заморских ухажеров не хотел получить в придачу к жене еще и двух дочерей, а Ромильда не могла уехать одна, оставив своих девочек в Италии. София снова начала учиться в школе. Хотя Марии уже исполнилось семь лет, она не могла присоединиться к сестре из-за статуса незаконнорожденной. Ромильда попыталась еще раз убедить Риккардо Шиколоне узаконить дочь, однако из этого ничего не получилось. Приходилось ждать, когда у нее появится достаточно денег, чтобы нанять адвоката для решения этой проблемы. Глава 4 "ПРИНЦЕССА МОРЯ" В сентябре 1945 года Софии Шиколоне исполнилось одиннадцать лет. Вторая мировая война закончилась. Италия, как и многие другие страны Европы, находилась в состоянии хаоса. Большая часть промышленности была разрушена или серьезно повреждена, миллионы жителей не имели крыши над головой. Безработица, которая и до войны была в стране довольно высокой, выросла до небывалых размеров — в страну вернулось множество мужчин с фронта, а также из концентрационных и трудовых лагерей. Среди народа явственно ощущались революционные настроения. Однако многие свободолюбивые люди, пережившие ужасы фашистского режима, боялись, что коммунисты и социалисты выберут новое тоталитарное правительство. Хотя монархически настроенное правительство, которое отрешило от должности Муссолини, получило в последний год войны гарантию равноправного партнера, союзники, решая те или иные вопросы послевоенного устройства Италии, относились к ней как к проигравшей стороне. Они отобрали у нее все ее колониальные владения и заставили выплатить репарацию в размере четырехсот миллионов долларов Греции, Югославии, Советскому Союзу и некоторым другим государствам, против которых Италия вела враждебные действия, а также в значительной степени ограничили ее возможности по восстановлению вооруженных сил. Во время мирных переговоров Уинстон Черчилль предусмотрел, чтобы именно Великобритании предоставили право контролировать восстановление Италии, однако Англия сама оказалась банкротом и почти все свои ресурсы тратила на послевоенные преобразования на собственной территории. Поэтому основным арбитром по решению всех спорных вопросов стали США. Общие выборы нового правительства назначили на июнь 1946 года. А пока правление страной возлагалось на правительство Виктора-Эммануэля III. Ожидалось, что, если итальянцы проголосуют за сохранение в стране монархии, этот стареющий король, который находился на троне уже около сорока пяти лет, отречется в пользу своего сына Умберто. Однако одиннадцатилетнюю Софию мало заботило будущее Италии, скорее всего она вообще тогда об этом не думала. Девочка снова пошла учиться, кроме того, мама начала давать ей уроки музыки. Ромильда Виллани все нагляднее проявляла черты, свойственные тем, кто работает в шоу-бизнесе, — она становилась "театральной мамой". Хотя Мария музыкально была более одаренным ребенком, но старшая, София, приближалась к тому возрасту, когда надо было выбирать, чем заниматься в жизни. Поэтому семейное пианино, приобретенное в свое время для маленькой Ромильды и хорошо послужившее в домашнем клубе, целиком находилась в ее распоряжении. Стараясь наверстать упущенное во время войны, Ромильда активно принялась за воспитание дочерей, возложив на них все свои надежды. Вероятно, требования ее были слишком велики, впервые в жизни София восстала против диктата матери. "Она была очень нетерпелива по отношению ко мне. Каждый раз, когда я ошибалась, колотила меня по голове, — вспоминала Софи Лорен. — И в конце концов я сдалась. Я полюбила все, что было связано с пианино, даже гаммы, однако головные боли от побоев были настолько сильны, что мне приходилось прекращать занятия. Родители редко бывают хорошими учителями для своих детей, и моя мать, к сожалению, не являлась исключением". Поначалу София хотела стать монахиней — обычная мечта девочек, посещавших школу, где велось религиозное воспитание. Однако ее стремление вскоре стало ослабевать, и начало этому положило увлечение голливудскими кинофильмами. Накануне войны они исчезли из кинотеатров. Проведенная к 1938 году правительством Муссолини национализация кинематографа сделала невозможным ведение бизнеса для американских компаний. Однако после войны голливудская продукция вновь начала появляться на итальянских экранах, тщательно отобранная под наблюдением Психологического отдела армии США. Чиновники в основном руководствовались пропагандистскими целями. Среди картин, появившихся в Италии одними из первых, были антифашистская лента Чаплина "Великий диктатор", вдохновенная "Песня Бернадетты" и воодушевляющая, в чисто американском стиле "Янки Дудль Денди". Так как в период с 1939 по 1946 год восемь основных американских киностудий выпустили около двух с половиной тысяч кинофильмов, Италию ожидала очередная "бомбардировка", на этот раз со стороны Голливуда, в виде многочисленных фильмов, которые должны были появиться на итальянских экранах после подписания нового торгового соглашения между двумя странами. Конечно, не все кинофильмы из длиннейшего списка могли занимать итальянцев, однако те, которые, по мнению специалистов, заставляли людей идти в кинотеатры, должны были быть непременно переведены на итальянский язык. Обратимся еще раз к истории. Когда появились звуковые фильмы, правительство Муссолини потребовало, чтобы иностранные картины дублировались на итальянский, и публика к этому привыкла. Однако, чтобы сэкономить время и деньги, первые послевоенные американские киноленты давались с субтитрами. Ревнители чистоты в искусстве могли только радоваться возможности услышать настоящие голоса актеров, однако такая практика большинству зрителей не понравилась, и они бойкотировали такие фильмы, требуя, чтобы власти сделали дублирование обязательным. София Шиколоне доросла до того возраста, когда дети начинают ходить в кино, к началу войны, поэтому в свой жизни кинофильмов она почти не видела, хотя в Италии, несмотря на исчезновение из проката американских лент, был большой выбор собственных картин. До 1944 года итальянским киностудиям удавалось выпускать до сорока художественных фильмов в год, кроме того, на экраны выходили немецкие фильмы и привезенные из оккупированной Германией Франции. Однако увидеть их было практически невозможно. В военное время кинотеатры, как потенциальные объекты бомбардировок, работали нерегулярно, если вообще работали. Единственный кинотеатр в Поццуоли в течение всей войны был закрыт, в Неаполе, правда, действовало несколько кинотеатров. Тетя Дора брала с собой девочку несколько раз в кино. Однако позже Софи вспоминала, что во время войны она видела только "однообразные итальянские фильмы". Такими они, возможно, и были в сравнении с первыми голливудскими картинами, которые ей удалось увидеть, в том числе снятыми в изумительной технике "полихром". Они познакомили ее с голливудскими звездами: Тайроном Пауэром, Ритой Хейуорт, Бетти Грейбл, Робертой Тейлором, Марией Монтес и Морин О’Хара. Однако и герои черно-белого кино вызывали у девочки восхищение, особенно Кларк Гейбл, Лана Тернер, Гэри Грант, Гэри Купер, Хейди Лямарр и Алан Лэдд. Посмотрев первый в жизни американский фильм "Портрет Дориана Грея", Софи тут же влюбилась в актера, который играл главную роль, — Херда Хэтфилда. Сделав вывод, исключительно на основании его очень симпатичной внешности, что Хэтфилд — самая яркая звезда во всем Голливуде, София очень удивилась, когда не смогла отыскать этого актера более ни в одном фильме. Тогда она перенесла свое обожание на Тайрона Пауэра, кинофильм с которым "Кровь и песок" она посмотрела двенадцать раз. В те годы Тайрон Пауэр, красивый, загорелый, с вежливыми манерами, был для девочки богом. "Я могла смотреть фильмы с его участием снова и снова. Приходила и на самый первый сеанс утром, и на самый последний поздно вечером, — вспоминала Софи. — Кино было для меня какой-то магией. Я не могла понять, как это на стене неожиданно оживали герои. В течение многих лет в начале сеанса я обычно оглядывалась на кинобудку с проектором, посмотреть, как из него на экран попадают люди". Единственный кинотеатр в Поццуоли, театр Саккино, построенный давным-давно и предназначавшийся для театральных постановок и варьете-шоу, во время войны был основательно разбит, однако часть роскошных украшений в стиле барокко сохранилась, и каждый раз, посещая кинотеатр, София думала, что попадает в маленький дворец. Ходить в кино одна девочка не могла по возрасту, приходилось просить кого-нибудь из взрослых сопровождать ее. Чаще всего это была тетя Дора, которая тоже любила смотреть кино, но не более одного раза. Когда "Черный лебедь" Тайрона Пауэра шел в театре Саккино, тетя Дора составила племяннице компанию на первый просмотр, а затем Софии приходилось уговаривать кого-нибудь из взрослых, чтобы снова и снова наслаждаться любимым героем. Поток голливудских фильмов в Италию начал ослабевать, когда появилось первое послевоенное самостоятельное национальное правительство и США постепенно теряли контроль над страной. В период с 1946 по 1948 год Италия превратилась в поле политических сражений, различные партии яростно боролись друг с другом, стараясь завоевать большинство мест в новом правительстве. Массовые демонстрации и забастовки трудящихся только подстегивали рост инфляции и уровня безработицы. В то же время Италия стала разменной пешкой в начинавшейся так называемой "холодной войне" между Советским Союзом и блоком демократических государств, возглавляемым США. В 1947 году американцы, следуя программе восстановления Европы (больше известной как план Маршалла), предоставили европейским странам помощь на общую сумму в 29 миллиардов долларов, значительная часть из которых предназначалась Италии. Однако американцы угрожали прекратить любые виды помощи, если на выборах 1948 года к власти придут коммунисты. Между тем в сентябре 1947 года Софии исполнилось тринадцать лет. Она не только преодолела тот рубеж, который определила ей мать, опасавшаяся, что девочку ждет ранняя смерть из-за истощения в первые месяцы своего существования, но из высокого нескладного подростка превратилась в цветущую девушку. "В тринадцать лет — одно из чудес, которым одаривает нас бог, — она начала хорошеть, как распускается цветок, медленно и величаво, и превращаться в красавицу", — вспоминала ее мать. По словам же Софи, этот процесс — от гадкого утенка к прекрасному лебедю — продолжался восемнадцать месяцев. Уже в четырнадцать с половиной лет ее женская красота проявилась в полную силу. Как бы то ни было, гадкий утенок исчез. У нее, правда, был большой нос и слишком полные губы, однако поклонники, завороженные пышной высокой грудью, не замечали ничего другого. Как говорил внучке дедушка Доменико: "Ты теперь растешь не вверх, а вперед". Вокруг нее стали крутиться мальчишки в школе, и даже преподаватели бросали недвусмысленные взгляды. Однажды, во время занятий художественной гимнастикой, когда она была одета в шорты и подчеркивающую формы узкую маечку, молодой учитель гимнастики остановил ее после занятий, сказал, что сходит с ума от любви к ней, и предложил выйти за него замуж. "У него были светлые волосы и чудесные голубые глаза, — вспоминала Софи. — Я рассмеялась и отправила молодого человека познакомиться с моей матерью. Она же посоветовала поклоннику пойти домой и принять холодный душ". Позднее Софи Лорен утверждала, что входила во взрослую жизнь очень медленно, и в школьные годы у нее практически не было никаких романтических увлечений. Однако кое для кого все же делала исключения. Ей очень нравился один семнадцатилетний парень по имени Манило. "Однажды мы гуляли по дороге, ведущей к Баньоли, — вспоминала как-то Софи Лорен. — Неожиданно он взял меня за руку, и я увидела, что он тяжело дышит, а глаза словно налились кровью. Он поцеловал меня в губы. Я так перепугалась, что бросила его и убежала как сумасшедшая. Больше мы не встречались". Розетта Д’Исанто, школьная подруга Софи, которая пять лет сидела с ней за одной партой, вспоминала, что школьницы, еще недавно досаждавшие ей, теперь были от нее без ума. "Что бы она ни придумывала, остальные немедленно начинали копировать ее, — рассказывала Д’Исанто. — Любая одежда сидела на ней так, словно куплена в дорогом бутике. София всегда носила очень пышные юбки и обтягивающие блузки. У нее были длинные стройные ноги, и она никогда не упускала момента слегка приподнять юбку и продемонстрировать их. Мы все были без ума от ее походки, от того, как она покачивает бедрами. Часто мы собирались в раздевалке после уроков и просили Софи показать, как она умеет ходить. Многие из нас пытались делать то же самое, но ни у кого не получалось". Объяснить причины чудесного преображения робкого нескладного подростка в красивую девушку так никто и не смог. Опять появились сплетни, говорили, что вести себя подобным образом ее научила ее мать, кто-то вспомнил, что Риккардо называл Ромильду проституткой. Но какое отношение все это имело к новому облику Софии Шиколоне? К лету 1948-го, спустя три года после окончания войны в Европе, жизнь в Италии наконец-то стала меняться к лучшему. На майских выборах христианские демократы, пользуясь поддержкой Ватикана и американского правительства, с огромным преимуществом победили коммунистов и социалистов и получили абсолютное большинство мест в новом правительстве. Национальный парламент избрал Луиджи Эфнауди, экономиста и профессора университета, первым президентом республики. Теперь Италии была гарантирована помощь в размере нескольких сотен миллионов долларов, которые ей требовались для оживления промышленности и создания новых рабочих мест. Деньги на эти цели поступали из фонда, созданного по плану Маршалла. Признаки оживления появились в киноиндустрии. Фильмы, выпущенные в Италии уже после войны, особенно снятые в стиле неореализма, такие как "Рим, открытый город" Роберто Росселини и "Сияние начищенной кожи" Витторио Де Сика, получили огромное признание во многих странах и принесли их создателям кучу денег. Появилась надежда, что, если так продолжится и дальше, положение Италии будет улучшаться не только за счет иностранных вливаний, но и благодаря положительному образу страны, который начал формироваться у иностранных зрителей, повышению ее престижа. Возможно, иностранные продюсеры захотят вкладывать свои деньги в производство итальянских фильмов. Следует сказать, что одним из достижений фашистского режима Муссолини было строительство Чиначитты (Города кино), возведенного в окрестностях Рима в 1936 году, где местные студии пытались соперничать с голливудскими монстрами. Этот город мог быть легко восстановлен до уровня предвоенной мощности. К 1948 году Италия все еще была наводнена голливудскими фильмами, однако итальянские продюсеры и прокатчики к этому времени имели гораздо больше возможностей для проката национальных картин и все активнее требовали от правительства ввести квоты на иностранные кинофильмы, попадающие в кинотеатры страны. Хотя Софи по-прежнему оставалась верна Тайрону Пауэру и начала подражать таким признанным красавицам Голливуда, как Рита Хейуорт, Линда Дарнелл и Ивонна Де Карло, у нее появились любимые итальянские актеры и актрисы. Конечно, в четырнадцать лет трудно по достоинству оценить вулканический темперамент Анны Маньяни и элегантную Изу Миранду, но она обожала Алиду Валли и Валентину Кортезе, которые, помимо итальянских студий, периодически снимались и в Голливуде. Ей также очень нравились Лучиа Бозе, Альба Арнова, Лиа Падовани и Сильвана Пампанини. Журналы желтой прессы, исчезнувшие было на время войны, появились вновь, и София могла получше присмотреться к итальянским знаменитостям второго плана, в том числе и к старлеткам, победительницам конкурсов красоты, среди которых были Пиэр Анджели, Сильвана Мангано, Джина Лоллобриджида, Марина Берти и Джанна Мария Каналье. Хотя с тех пор, как Ромильда Виллани триумфально завоевала первое место на конкурсе двойников Греты Гарбо, прошло уже семнадцать лет, ее сердце учащенно билось, когда она начинала думать о своих неиспользованных возможностях. Ромильда упорно считала, что если бы в те годы она уехала в Голливуд, то стала бы королевой экрана, особенно если учесть, что Грета Гарбо рано перестала сниматься. Расцветающая красота дочери пробудила у Ромильды честолюбивые мечты. Если она не смогла сделать из Софии пианистку, может быть, следует воспользоваться ее прекрасными внешними данными? Однажды весенним днем 1949 года Ромильда прочитала в газете, что вскоре состоится конкурс на звание "Принцессы моря". Устроители конкурса сулили участницам множество самых разных призов, главным из которых были кинопробы в Риме для участия в съемках кинофильма "Титаник". Хотя Софии не хватало шести месяцев до минимального возраста, установленного для участниц — пятнадцати лет, Ромильда внесла дочь в список претенденток, справедливо полагая, что никто не станет спрашивать свидетельства о рождении девушки, когда увидят ее хорошо развитую грудь. Однако возникли проблемы с одеждой. У Софии было яркое воскресное платье, которое бабушка Луиза недавно сшила для внучки, но для второго прохода перед членами жюри конкурса требовался вечерний туалет. Бабушка и здесь нашла выход, быстро смастерив длинное, до пят, шикарное платье из розовых штор, висевших в гостиной. Единственные туфли Софии выглядели потрепанными, но мать закрасила все трещины двойным слоем разведенной побелки. Теперь оставалось только молиться, чтобы в день выступления не пошел дождь.