– И Саар ничего не заподозрил? – поднял бровь Загорский. Гуннар покривил рот. Может быть, и заподозрил что-то, перевел фон Шторн, но деваться ему все равно было некуда: после того, как скот его пал, а урожай потравили, деньги ему нужны были просто позарез. – А кстати, – сказал Загорский, что-то сообразив, – не ты ли потравил его урожай и устроил падеж скота? Великан только издевательски улыбнулся в ответ. Нестор Васильевич слегка нахмурился и продолжил допрос. Прибыв вместе с бароном и всей командой на место раскопок, Гуннар и тут решил действовать не сразу. Он хотел подгадать к тому моменту, когда экспедиция соберется домой и за пару дней до отъезда убить Саара. – И это тебе удалось? Гуннар кивнул. Он хотел оглушить Саара и утопить в озере. Даже если бы тело нашли, все это выглядело бы, как несчастный случай. Однако с самого начала все пошло не так, как он рассчитывал. Саар, здоровый парень, умирать, по всей видимости, не хотел и стал бешено сопротивляться. У них вышла драка, во время которой Гуннар просто прирезал врага ножом, как свинью. После этого он затопил тело в озере, а хозяину сказал, что они вдвоем с Сааром якобы ездили на станцию, где Саар получил телеграмму, что у него тяжело заболела мать, и он был вынужден срочно ехать домой. – И вы поверили в эту сказку? – спросил Загорский, глядя на барона. Тот пожал плечами: конечно, его немного удивило, что Саар не сказал ему этого сам, но он решил, что работник очень торопился и потому просил передать все через Гуннара. – Ну, что ж, – сказал Нестор Васильевич задумчиво. – Картину дальнейших событий восстановить нетрудно. План Гуннара почти удался – но лишь почти. Все было бы хорошо, однако окровавленная рубашка Саара всплыла на поверхность озера. Ее обнаружили и возникло подозрение, что Саар никуда не уехал, а попросту убит. После этого в Розумихино прислали жандармского следователя из управления железных дорог. Следователь оказался хитрый и ушлый, он узнал о плохих отношениях Саара и Гуннара. Стало ясно, что еще немного – и он изобличит убийцу. Гуннару ничего не оставалось, как убить и его. Правда, в этот раз он постарался работать более аккуратно. Однако это только ухудшило ситуацию, потому что если Саар мог уехать и даже пропасть, и судьба его мало кого взволновала бы, то исчезновение жандарма – дело совсем иного рода. Во всей этой истории неясно одно: зачем Гуннар отрезал Саару голову и принес ее на раскоп? Выслушав перевод барона, рыжий великан снова заговорил. Фон Шторн смотрел на него, кивал и переводил. Узнав, что после гибели жандарма следствие продолжится, Гуннар испугался. Он понял, что кольцо вокруг него сжимается все теснее. И тут он услышал местную легенду про жившего в озере крокодила. Это дало ему новую идею: он решил представить все дело так, как будто это именно крокодил съел Саара. Гуннар специально отпилил голову у трупа тупой пилой, чтобы казалось, что его терзал дикий зверь. Можно было бы, конечно, оставить голову на берегу озера, как будто ее оторвал крокодил, но Гуннар побоялся, что до того, как голову обнаружат, ее сожрут дикие звери. И вот тогда-то он и решил подбросить ее в раскоп, как будто голову нашли на озере, а потом закопали в землю волки или шакалы. Однако сегодня ему стало известно, что господин действительный тайный советник собирается погрузиться в озеро. Гуннар испугался, что тот найдет тела Саара и следователя и решил утопить и Загорского, изобразив собой крокодила. К несчастью, его превосходительство оказался слишком сильным и сам чуть не утопил Гуннара. – Хорошо, – сказал Загорский. – Предположим, что все так и было. Тогда скажи нам, что случилось с Арво? При этом вопросе Гуннар заморгал глазами и посмотрел на фон Шторна. – Отвечай, – нахмурился барон. Гуннар что-то пробормотал и опустил глаза в пол. Барон переспросил его. Тот отрицательно покачал головой. – Он не знает, где Арво? – спросил Загорский. Барон развел руками. Нестор Васильевич посмотрел на Гуннара. – Отвечай только да или нет. Итак, ты убил Арво? Гуннар снова покосился на барона. Тот перевел вопрос и ободряюще кивнул. Гуннар вздохнул и кивнул. – Он убил, – перевел фон Шторн. Загорский поморщился: воля ваша, господа, но это не человек, а какая-то гильотина. Ну, хорошо, пусть тогда скажет, за что все-таки он убил Арво? Великан поглядел на барона, как-то странно ухмыльнулся и произнес несколько слов. Фон Шторн кивнул и повернулся к действительному статскому советнику: Арво узнал, что Гуннар убийца, пришлось убить и его. – И все три трупа сейчас лежат на дне озера? – спросил Нестор Васильевич. Великан кивнул, но как-то неуверенно. Загорский прищурился: но ведь он вытащил труп Саара, чтобы отрезать ему голову. Следовательно, тот не в озере? Барон перевел вопрос. Эстонец буркнул что-то в ответ, откинулся к стене, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Фон Шторн нахмурился. Действительный статский советник попросил его перевести, что именно сказал эстонец. Барон пожал плечами и объявил, что его работник отказывается говорить и не намерен больше свидетельствовать против себя. – Вот как? – удивился Загорский. – Подумайте только, он не намерен! Какие, однако, у вас образованные работники. Странно, что он лекции по юриспруденции не читает где-нибудь в Юрьевском университете. Барон только руками развел, вид у него был несколько смущенный. – Ну, хорошо, – немного поразмыслив, сказал Загорский. – Задайте ему последний вопрос. Откуда он взял ласты? Фон Шторн не понял и переспросил. Нестор Васильевич объяснил, что жабьи лапы, которые надел на себя Гуннар, называются ластами. И он хотел бы знать, откуда их взял работник барона. Только пусть не говорит, что сделал их сам. Это весьма оригинальное изобретение, которое приписывают Леонардо да Винчи. Загорский видел похожие на Таити – правда, там их делают из тростника. Насколько ему известно, в Европе о них не знают и не пользуются ими. Здесь же имеет место весьма необычное решение… Он вытащил странные резиновые лапы из-под кровати и помахал ими перед носом Гуннара. – Откуда они у тебя? Гуннар перевел взгляд на барона, тот ткнул в работника пальцем и что-то коротко произнес. Гуннар кивнул и пробормотал несколько неразборчивых слов. – Он говорит, что это привез Саар, – перевел фон Шторн. – Саар? – удивился действительный статский советник. – А откуда это у Саара? Гуннар молчал. – Неудачная выдумка, – с легким сожалением заметил Нестор Петрович. – Это улика, и улика важная. Если мы не узнаем, откуда взялись тут ласты, придется мне продолжить расследование. И уж простите, посадить и вас, барон, и всех ваших людей под замок. Три убийства – это не шутка, знаете ли… Барон встрепенулся при этих словах и заявил, что, по его мнению, Гуннар не врет. Ласты действительно мог привезти Саар. Он ведь служил на корабле. – Уверяю вас, на русском флоте нет такого обмундирования, – нахмурился Загорский. – Никто не выдает нашим матросам ласты. Барон отвечал, что Саар был не просто матросом. Он был боевым пловцом и водолазом. – Вы знали это и ничего мне не сказали? – укоризненно проговорил Загорский. – Я не знал, что это может быть вам полезно, – пожал плечами фон Шторн. Нестор Васильевич отвечал, что ему полезно все, что может иметь хоть какое-то отношение к делу. Впрочем, все это уже неважно. Они нашли убийцу, тот сделал чистосердечное признание. Осталось только вытащить из озера тела. Однако этим они займутся чуть позже. Гуннар заявил, что привязал к телам камни и отправил покойников на самое дно. Он, Загорский, пытался добраться до дна, но без специального снаряжения это невозможно. Следовательно, придется выписать водолазов, пусть обыщут озеро. А они с Ганцзалином поедут на станцию, отвезут Гуннара в жандармское отделение: все-таки лучше держать убийцу в специально предназначенном для этого помещении. Время позднее, так что, скорее всего, в деревню они сегодня не вернутся, а переночуют на станции. Но завтра он непременно рассчитывает увидеться и с бароном, и с Варварой Евлампиевной. – Итак, друзья, не смею вас больше задерживать, и вынужден с вами попрощаться, – поднимаясь со стула, решительно объявил Нестор Васильевич. Проводив барышню и барона до калитки, он вернулся в дом, где Ганцзалин по-прежнему охранял эстонца-великана. Вид у его превосходительства был самый деловитый. – Руки, – коротко сказал он Гуннару. Великан послушно протянул к нему руки. Действительный статский советник самолично обмотал их веревкой и завязал хитрым узлом. Потом взял стул и поставил его напротив эстонца. – А теперь, – сказал он, усаживаясь лицом к лицу с пленником, – теперь мы с тобой поговорим подробно, и ты мне расскажешь все в деталях. Ганцзалин удивился: если хозяин хочет допросить эстонца, зачем же он отпустил барона? Кто будет переводить? – Переводчик ему не понадобится, – отвечал Загорский. – Он вполне способен изъясняться по-русски. В глазах великана внезапно вспыхнула ненависть. Но горела она недолго: спустя несколько секунд лицо его расплылось в презрительной улыбке, а потом и вовсе сделалось лениво-безразличным… Глава седьмая. Пес ловит котика Непроглядная ночная тьма распростерлась над деревней Розумихино, над ее ближними и дальними окрестностями, распространяясь вплоть да самого Царицына, а то и дальше. Слабенькая молодая луна, попущением космических сил зажженная в небесах, никак не могла рассеять эту тьму, так что небо от земли отличить можно было лишь по оттенкам этой самой тьмы: наверху чуть пожиже, внизу – почернее. Погода стояла почти безветренная, но в лесу тревожно шелестели листья, как будто знали какую-то тайну и все звали кого-то, чтобы выдать эту тайну и тем снять с души своей тяжелый и несправедливый груз. Если бы кто-то сейчас вышел на дорогу рядом с лесом, он бы с удивлением увидел, что со стороны деревни движутся на него два неясных желтых пятна. Можно было предположить, что это два человека зачем-то вышли из деревни в непроглядную темень, держа в руках фонари, или, может быть, напротив, это бесы плутают во тьме, вводя в соблазн и искушение добрых христиан. Однако для людей фонари двигались слишком быстро, а для бесов – пожалуй, что слишком медленно. Очевидно, тут имело место нечто третье, трудноопределимое и мало кому понятное. Возможно, это было некое гигантское доисторической животное, до поры до времени прятавшееся в потаенных провалах пространства. Эту версию подтверждало сначала тихое, а потом все более усиливавшееся урчание, исходившее от огней, которые, судя по всему, были просто глазами чудовища. Впрочем, при ближайшем рассмотрении все оказалось гораздо прозаичнее. Огни приблизились к лесу вплотную и стало видно, что это просто ацетиленовые светильники на автомобиле. По ухабистой сельской дороге ехал вместительный «Рено-Ландоле́» неопределимого в темноте цвета. Такие машины за границей использовались как такси, для перевозки пассажиров, однако, если убрать сиденья, они вполне могли перевозить и крупногабаритные грузы. В темноте, разумеется было не разглядеть, что там находится в задней части автомобиля. Но и разглядывать, кажется, было некому. Впрочем, нет: когда машина подъехала к лесу вплотную, из-за деревьев появился человек с фонарем. Он встал прямо на пути «Рено-Ландоле», светя своим фонарем в лобовое стекло шоферу. Машина попыталась объехать незнакомца, но дорога была узкая и маневр не удался. «Рено» дернулся и заглох. В ту же секунду передняя дверь машины рядом с шофером открылась и внутрь заглянул желтолицый и косоглазый дьявол. Белобрысый водитель, в котором братья Мяги без труда узнали бы своего старшего по имени Арво, отчаянно и молча замахал на дьявола руками, как бы надеясь, что черт рассеется в ночной мгле, как рассеивается он при явлении высших сил и святых отшельников. Но, видимо, святости в шофере было недостаточно, потому что сатана не то, что не расточился во тьме, но даже и глазом не моргнул. – Ага, – сказал он, хищно прищуривая косые свои глаза, – здорово, покойник! При этих словах водитель обмер и прижал руки к груди. Видимо, он ждал, что ночной кошмар выбросит его из машины или попросту убьет. Однако ничего подобного не случилось. Желтоглазый дьявол, который, разумеется, не дьяволом был никаким, а просто Ганцзалином, уселся на соседнее с водителем сиденье, вытащил из пиджака револьвер и показал им вперед, на дорогу. – Трогай, – велел он. – Я скажу, когда остановиться. Арво, впрочем, сидел, как окоченелый. Желтолицый покосился на него и оскалился. – Не бойся, – сказал, – дурак. Я тебе жизнь спасаю. Езжай или пристрелю. И сопроводил свои слова совершенно недвусмысленным жестом. Получив такое вдохновляющее напутствие, Арво выскочил на дорогу, завел мотор ручкой магнето, и они тронулись. Ехали они так быстро, как только позволяла дорога, то есть не больше двадцати верст в час. При этом китаец так низко сполз на сиденье, что разглядеть его снаружи казалось делом почти невозможным. Правда, далеко уехать им не пришлось. Когда они подъезжали к дальней кромке леса, от ближнего к дороге дерева отделилась тень и перегородила проезд. В руке у тени был какой-то предмет, рассмотреть который в трепещущем свете фар было невозможно.