Первым делом я вытащил скутеры, надул насосом “тузик” и упаковал всю амуницию из багажника в герметичные аквапаки. Получилось два огромных баула. Иза подошла со своей продуктовой котомкой, посмотрела и осведомилась: — И ты хочешь, чтобы на это надувное недоразумение поместились мы и вся куча барахла? А оружие зачем? — Затем, что после Парижа без него я чувствую себя голым. Скутеры прицепим сзади, рюкзаки на спины, они не так чтоб очень тяжелые. Да нам двадцать метров проплыть всего, вон до того катера. Сейчас, как к воде спустимся — молчок, не шумим, пока из гавани не выйдем. — А нормально нельзя, как все люди ходят? Вон же к тому катеру причал идет? — Тогда нас увидят с капитанской вышки, там под фонарем придется пройти, — я еще раз огляделся. Кроме нас, никого. — И вообще, какая тебе уже разница? Связалась ты, Иза, с криминальным элементом, теперь держись! — А зачем нам прятаться? Погоди, какой катер! Мы же другую лодку арендовали? — Потом, ладно? Держи рюкзак, пошли. Только тихо! Навьюченный как призовой верблюд, я спустился с набережной к воде, шурша галькой. Недовольно бурчавшая Иза, тащившая котомку с кофе, тузик и легкий аквапак с одеждой, шла след в след и все равно оступалась и тихонько ойкала. Над головой мелькали темные силуэты летучих мышей с характерным вырезом крыльев. Я положил тузик на воду и прицепил веревками скутеры и аквапаки. Уселся и махнул Изе. Последовала ожидаемая борьба тузика с Изой, завершившаяся полной победой тузика. Дважды свалившись в воду, Иза с третьей попытки угнездилась сзади, придушенно ругаясь. Я подвел тузик к середине лодочного ряда, зацепился за деревянный настил. Втащил наверх мокрую Изу и весь груз. На прощанье ткнул надувной бок складным ножом, тузик скукожился и исчез в темной воде. Больше он не пригодится. Не прощаюсь… Никогда не забывайте, что, пока не настанет день, когда господь отдернет пред человеком завесу будущего, вся человеческая мудрость будет заключена в двух словах: ж дать и надеяться. Граф Монте-Кристо Корсика 1945 год Дневник Андрея Голицына Я сидел на зеленой траве под статуей Святой Катерины. Все хорошо. Разрушенные войной города острова потихоньку отстраивают, в деревню вернулась молодежь и кое-где уже играют свадьбы. В старых платьях, с немудрящей закуской, но разве это важно? Главное, что вновь звучит музыка и корсиканцы вновь поют о свободе. Петя нашел свое счастье в Париже и мы с Франческой мечтаем о внуке. Моя любимая целыми днями напевает как птичка в нашем чистом, заново побеленном домике. Еще одна война позади и новая надежда растет во мне. Все будет хорошо. Прищурившись, я смотрю на далекий горизонт, там, чуть правее нашей деревни, невидимый за морской дымкой, стоит, как и тысячи лет назад, остров Монте-Кристо. Мне не нужна ясная погода, чтобы оживить в памяти его отвесные скалы, покрытые курчавой зеленью, небесно-голубую бухту, темный провал Святого грота и нависающий над ним скальный уступ, похожий на нос корабля. Возможно, когда-нибудь… Прикрыв глаза, я вижу на этом уступе фигуру человека, который взошел на свою Голгофу, потеряв все, умер и возродился, снова поверив в любовь. И через пролетевшие столетия, через мили морского простора я снова слышу его далекий голос. Ждать и надеяться. Если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют — Известно, баба на корабле — к большой беде. — Не возьмем её — будет хуже. Пираты Карибского моря Корсика 2013 год Иза тряслась, ощущая, как вода струйками стекает под тонкой тканью намокших штанов. Вот ослица! Как же холодно. Санчес влез на темную тушу катера, повозился там, открыл дверь в рубку и потянул ее за руку. — Еще минутку, — шепнул он ей в ухо. От его теплого дыхания мокрая шея взялась мурашками. Санчес отцепил от причала веревки, державшие катер и чем-то защелкал около руля. Непонятно, как он ориентируется. Иза всматривалась изо всех сил, но ничего кроме зыбких очертаний разглядеть не удавалось. Кофе бы сейчас горячего и сухую одежду… Санчес захмыкал, под рулем слабо заискрило и катер как будто вздохнул и ожил. Сыто и почти неслышно заурчал двигатель, Санчес взялся за руль и Иза почувствовала, что они уже едут. То есть, нет-нет, идут, а не едут! Дядя вечно ей выговаривал, что “едут” и “плывут” на лодке только сухопутные невежи. Может, все-таки сказать ему? Нет, лучше когда они уйдут подальше. Тогда он не сможет ее высадить. Санчес направил катер к выходу, держась в чернильной тени мола, куда не доставали отблески фонарей. Но вот их посудина вырвалась на свободу, повернула в открытое море и под защитой огромного волнолома пошла быстрее, держа нос в сторону Тосканского берега. — Уже м-можно говорить? — жалобно спросила Иза, мелко трясясь. Санчес щелкнул кнопкой около руля и встал. — Уже все можно. Ух ты, это ты зубами так клацаешь? Иди в каюту, — он потянул ее к лесенке вниз, которую она впотьмах не заметила. Несколько узких ступенек и вот уже зажглись маленькие лампочки под потолком. Иза восхищенно ахнула. Почти всю площадь полукруглой каюты занимала кровать с кучей наваленных подушек. И тепло, тут было тепло, отопление что ли включено? Иза заглянула за маленькую дверцу сбоку от каюты — там оказалась полноценная душевая кабина, даже с полотенцами. Санчес, сильно топая, сбегал наверх за ее сумкой с одеждой. — Переодевайся, можешь поваляться, если хочешь, у нас несколько часов ходу впереди. — Слушай, какая роскошь! — Иза в ванной быстро сдирала с себя холодные липкие одежки. Растерлась полотенцем, натянула сухую майку и прислушалась. Санчес не отвечал. Она нашарила расческу, посмотрелась в зеркало и наткнулась в нем на взгляд Санчеса. — Черт! — Иза дернулась и плотнее захлопнула дверь. — Ты подглядывал! — Я нечаянно, честное пионерское! — донеслось из-за двери. — Уже ушел! И кофе не забудь! — Черт, черт, черт! — Иза зажмурилась и поплескала на горящие щеки холодной водой. Ощущение взгляда не проходило. Глупо, неловко, не к месту и не ко времени! Когда, мысленно погрозив себе пальцем, она выбралась наверх с термосом под мышкой, Корсика быстро удалялась, помаргивая скоплениями огней. Катер скользил по лунной дорожке, вспарывая ее острым носом. Луна, огромная и пятнистая, висела низко, почти касаясь серебристого горизонта. Иза никогда прежде не видела Луну такого размера. Она пробралась на штурманское кресло. — А света тут нет нигде? — спросила Иза старательно-равнодушным тоном. — Есть, но не стоит включать. Лучше чтобы нас было не видно. — Санчес повернулся к ней, придерживая руль. — Прости, я правда не специально. Ты мне теперь кофе не дашь? Иза улыбнулась в темноте. Ну и как на такого обижаться? — Почему лучше, чтоб нас не видели? — она протянула ему стаканчик с кофе. — Какая кому разница? Никто ж не знает, куда мы едем, то есть, пардон, идем. — А на всякий пожарный. Тут уже рядом итальянские воды, вдруг какой патруль или там рыбнадзор, не знаю как у вас это называется. А у меня документов на судно нет. — Как нет?! Так ты что, просто спер эту лодку? Ты ж в прокате договаривался! — Не спер, а позаимствовал, — с достоинством ответил Санчес. — Завтра верну на место. И не ори на меня! Иза в сердцах шмякнула свой стаканчик на пол. — Зачем это ненужный риск! Ну с лодкой-то зачем? Что бы изменилось, возьми ты прокатную, как хотел? Что за паранойя! И между прочим, нас все равно можно вычислить через спутник! — Я не понял, ты специалистка что ли? — рассердился он. — Откуда тебе знать, паранойя или нет? До сих пор я вроде справлялся, чего тебе вдруг стукнуло меня учить? Иза так удивилась, что даже замолчала. Он на нее почти кричал! Так его высочество и злиться умеет? А с виду такой непрошибаемый. Санчес недовольно посопел и уже миролюбиво добавил: — Неужели не ясно, что по арендованной лодке нас вычислить легче легкого. Какая муха тебя укусила вообще? После той кучи трупов в Париже, угнать лодку — это вообще тьфу и растереть, говорить не о чем. И эту спутниковую хрень, чтоб ты знала, я первым делом отключил! Иза с некоторым опозданием насторожилась. Чего это он про специалистку? Подозревает и проверяет? А что, если Корсар давно догадался и тогда всё, что она себе напридумывала, всё, что, как ей показалось, возникло между ними — просто часть его игры? Иза вздохнула: — Ты многие вещи говоришь мне в последний момент. Я не успеваю от одного твоего сюрприза отойти, а мне в лоб уже другой прилетает. И я ненавижу падать в воду, это тоже хорошего настроения не добавляет, знаешь ли. И это... извини, обычно я не психованная. Санчес повернулся от руля и подмигнул: — Да брось, не видала ты по-настоящему психованных. Я тоже хорош. Привык командовать и чтобы подчинялись без звука. Ерунда это все, забудь. Их темный катер шел по почти идеально гладкому морю в полном одиночестве, только совсем далеко, на краю видимости, медленно сдвигалась к континенту цепочка огней — ночной паром в Ниццу. — Ещё далеко? Санчес встал, вытащил из-под откидного сиденья что-то вроде плаща из плотного брезента и накинул ей на плечи. — Мы примерно на полпути. Жалко, что темно, а то бы мы его уже видели. И жаль, что у нас на Монте-Кристо так мало времени, а то могли бы и в руинах монастыря полазить, Драгут-то так ничего там и не нашел. — Какой Драгут? — Иза поплотнее укуталась в брезент. — И мы вполне можем полазить, у нас же сутки в запасе, ты говорил.