— Что-то пока не вижу связи с нооносферой? Я только до фараонов добралась, — скептически прищурилась Иза. — А ты не перебивай! Слушай дальше. Многие скульптуры фараонов держат в руках два цилиндрических предмета, да не просто держат, а цепко и крепко, сжимают изо всех сил. Считается, что это и есть те самые жезлы, символы их власти. Секретом изготовления жезлов владели немногие посвященные, полые трубки из меди и цинка заполнялись кристаллами кварца. Пишут, что один всегда обладал энергией Солнца, а другой — Луны. Или Инь-Янь. Фараоны и жрецы никогда не расставались с жезлами. Это был инструмент для изменения самих себя и мира. Мира! Жезлы обволакивали своих владельцев энергетическим коконом, который излечивал любые болезни. Жезлами они могли лечить и других, чем и занимались, кстати. И главное: жезлы и пирамиды составляли единый комплекс! Пирамида — это антенна-резонатор, в сочетании с жезлами эта конструкция помогала выходить посвященным в нооносферу, “общаться с богами”, как тогда говорили. Или вовсе гулять по другим измерениям. Ну и по мелочи: повышать урожай, останавливать землетрясения и эпидемии. Словом, ценная вещь в хозяйстве. А уж для Аненербе особенно. — Прикинь, что они смогли бы наворотить с его помощью. — я начал потихоньку притормаживать катер. — Вот это да… А ты руками за жезл хватался! — Всего один раз! И он же без наполнителя, да и пирамиды в окрестностях не наблюдается вроде бы. — Ты смотри, если к тебе вдруг ложки прилипать начнут или еще что… — Иза выразительно закатила глаза к небу. — А как же Моисей одним действовал? — Может у него сначала два было, а до нас дошел только один? Или их намеренно спрятали в разных местах? Чтобы такая мощная штука не попала случайно кому не надо. Я повернул ближе к извилистому берегу, к мрачным скалам Кап Корс, вдоль которых мы плыли от самого дома дяди. Можно бы и пешком дойти, дом совсем рядом, но мне хотелось увидеть все с моря. Как почти тысячу лет назад увидел этот берег тот, другой человек… — Что это?! — воскликнула Иза, глядя на берег. На верхушке скал, всем телом устремясь к горизонту, свободно раскинула руки прекрасная каменная девушка. Я выключил мотор и лодка медленно остановилась, проскользнув между гранитными валунами. Сразу за ними открылся невидимый с моря полузатопленный грот, куда я осторожно загнал катер. — Святая Катерина. Неправильный Корсар Не так уж и сложно сделать правильный выбор, но вот следовать ему порой чертовски тяжко. Джим Додж Корсика 2013 год Снаружи выглядевшая неприметной, внутри пещера оказалась впечатляющих размеров. От первой полузатопленной залы узкий переход вел во вторую, где было уже совершенно темно и я включил мощный фонарь: в его свете подземелье сразу стало выглядеть как декорации к одному из приключений Индианы Джонс. Иза провела рукой по ряду гладких сталактитов, уплывающих назад мимо нашей лодочки. Где-то наверху размеренно и звонко капала вода, нос катера плавно раздвигал темную поверхность с бликами от фонаря. Насколько можно было разглядеть, вторая пещера тянулась еще далеко вглубь. Скоро нос лодки ткнулся в подземный берег и я привязал катер к острому тяжелому камню. Я помог Изе выбраться на камни, сунул ей фонарь, а сам бережно поднял замотанный в пленку ларец. — Мы все вернем на место, — сказал я. “Место…сто…то…”, — подтвердило эхо. Иза недоуменно потрясла головой и растерянно уставилась на меня. — Ты с ума сошел? — недоверчиво спросила она. — Это же… безумные деньги! Не говоря уж обо всем остальном… Известность! Всемирная слава! Эта пещера станет центром для всех христиан, если они узнают! Представляешь, как тут моментом все оживет! Не о себе, так хоть о местных подумай. Вместо глухой деревни — отели, магазины, расцвет и… — … и деревня превращается в Нью-Васюки! — перебил я ее. — Иза, ты в бога веришь? — А при чем тут? Ну… не в бога, но что-то такое там, наверху, точно есть… — Ок, пусть будет высший разум. Если высшему разуму понадобилось бы вернуть миру этот ларец, то Маттео остался бы жив и довел дело своей жизни до конца. А раз уж жив остался не он, а я, значит… еще не пора. — Нет, ты точно сбрендил! — Ага, не повезло тебе! Мужайся! И вот о чем подумай: этот ларчик лежал тут, вот прямо тут, под этой скалой, сотни лет. И всегда существовал небольшой круг знающих людей, сохранявших секрет. Все они имели возможность стать богатыми и знаменитыми, но предпочли помалкивать. Почему? — И почему же? — Я не знаю. У меня куча предположений, но точно мы вряд ли узнаем. И кто я такой, чтобы нарушить этот заговор молчания? — Ну, знаешь! Предупреждать надо... — Иза задумчиво подергала локон. — Хорошо, что я еще не успела выложить Мишелю все подробности. — И не расскажешь? — Про немецкий архив придется, сам понимаешь. А о ларце… — она подошла ближе и уставилась в глаза: — Я промолчу, раз для тебя это так важно. Что поделаешь, если ты такой уродился! — Какой такой? — Неправильный корсар! Я водил фонарем по неровным сводам пещеры. Светлый луч сгонял с лежек стаи летучих мышей, мыши встревоженно метались, невесомо касались наших голов, роняли по стенам изломанные тени. — Где-то здесь. Я полез по шуршащей гранитной осыпи наверх, до каменного уступа, сохранившего явные следы рукотворной обработки. Во всяком случае, это похоже на сцепленные старым цементом камни. Я отгреб в сторону завал мелкого гравия и присвистнул. — Иза, дай мне ларец и сама лезь сюда. Осторожно! Смотри, куда ногу ставишь. — Далась тебе моя нога, не болит уже почти! Зачем лезем? Куда лезем? Кто так строит… Я перехватил у нее тяжелый ларчик. — В катакомбы. Я надеялся, что старинный проход из пещеры наверх в часовню сохранился и видишь, это же явные остатки лестницы. Иди за мной метрах в двух, вдруг еще завалы по пути встретим. — Какие тут могут быть катакомбы? — пропыхтела Иза, двигаясь в узкой норе, круто уходящей наверх. — Это просто я так называю. Часовня Святой Катерины наверху, где статуя, аж пятого века постройки. Это вообще самое первое религиозное сооружение на острове. Считается, что раньше часовня соединялась с гротом подземным ходом. Тут же постоянно грабили пираты. Для рыбаков статуя Катерины служила ориентиром с моря на случай бури, а грота с воды, наоборот, не видно и рыбаки прятались в нем от набегов варваров. Потом по лестнице могли подняться и спрятаться в часовне. Ты обратила внимание, что часовня даже с виду больше похожа на укрепленный форт, чем на церковь? Окон нет, толстые стены. И наоборот: если пираты нападали на деревню, то жители могли через часовню спуститься в грот, сесть на лодки и уехать куда подальше, набег переждать. — Слушай, почему ты всегда выбираешь самый сложный путь? — Иза недовольно помотала головой, стряхивая пыль и паутину. — А что, надо было в открытую попросить ключи от часовни и честно обьяснить, зачем? Она же всегда закрыта, снаружи не залезть. И вообще… за столько лет после войны о ларце все уже наверняка забыли и не ищут. И отлично! Значит, на своем исконном месте его искать точно никому в голову не придет. Я сделал еще два шага и уперся вытянутой рукой в трухлявое дерево. — Во! — обрадовался я. — Дверь! Поставил ларец на ступеньку и осторожно пошуровал ножом в зазоре между сплошной доской и мощным дубовым косяком. Засов на той стороне с лязгом выпал из пазов, я навалился плечом и низкая дверца, визжа ржавыми петлями, неохотно отворилась. Мы оказались в глухом круглом каменном мешке, три шага от стены до стены. В центре стояла высеченная из гранита подставка. Пустая. — “Томболо”, — невольно понижая голос, сказал я, — то самое место, где ларец всегда стоял. — Крипта, — передернулась Иза, — страшно. Я освободил ларец от пленки и установил его в центре каменного возвышения. — Уверен? — вздохнула Иза. — Стопудово, — я оторвал взгляд от ларца и пошел вдоль стен, ведя по ним рукой. — Здесь должен быть еще один выход. Либо в часовню наверху, либо наружу где-то рядом. Как-то же рыбаки проходили насквозь… Иза, посвети сюда! Узкий луч света переместился на стену, точно напротив дверцы, через которую они вошли. — Выше! Я рассматривал неровную кладку. Когда-то светлые камни теперь покрыты пылью и плесенью, но все же светлый тон преобладает. Только один, самый верхний, под потолком крипты, выглядит грязным, как зашарканная ногами ступенька. Я надавил на угол камня и он вроде бы слегка подался под пальцами, но ничего не произошло. Тогда я приложил обе ладони и навалился всем весом. Иза ахнула. Нижняя часть стены шириной достаточной, чтобы пройти не обремененному лишним весом человеку и высотой мне по пояс, заскрежетала и сдвинулась в сторону, обдав облаком пыли. Из проема хлынул солнечный свет, в затхлый воздух крипты ворвался радостный запах свежескошенной травы. — Свобода! — Иза пала на колени и проползла наружу, толкая перед собой бесполезный уже фонарь. Я выбрался за ней, обернулся и уставился на стену. С этой стороны темный проход выглядел как дыра в каменной стене вдоль полузаросшей сорняками лестницы к морю. Прямо над нами возвышалась часовня Святой Катерины — на море выходила совершенно глухая стена с узкой бойницей. Пока я смотрел, кусок стены, содрогаясь, пополз и встал на место. Теперь догадаться о существовании прохода стало невозможно. Я почесал бровь и решил, что ни за что не стану искать камень-ключ с этой стороны. У меня и без того есть чем заняться. Держась за руки, мы поднялись к часовне. Ее подножие, похожее на нос корабля, заросло густой весенней травой. Перед нами широким синим полем дышало и двигалось Тирренское море. Выше часовни, на гранитной скале, стояла вечно смотрящая вдаль Святая Катерина.