Глава 25 Короткое замыкание В комнате было совершенно темно, но глаза Соргина уже освоились в темноте. Ящики письменного стола были выдвинуты, валялись какие-то бумаги. Два человека сцепились возле стола. В одном легко угадывался Геннадий Иванович Пафнутьев – полуголый, в трусах и майке. А второй была женщина – высокая, неуклюжая, с широкими плечами, в длинной юбке и в теплом платке. Побеждала женщина. Она была в полумаске. «Как в оперетте «Мистер Икс», – подумал Соргин. Чувство юмора никогда не отказывало ему. Обеими руками женщина вцепилась в волосы Пафнутьева и методично била его головой об стол. По всей вероятности, он был уже без сознания – руки безвольно обвисли, ноги подгибаются. Соргин включился в битву мгновенно – кинулся на даму, оттолкнул ее от Пафнутьева. Как только «дама» отпустила его, Пафнутьев упал. Сама же она от толчка Соргина не упала (она была много крупнее Александра Первого), а побежала в коридор, к дверям. Проследив ее движение, Соргин кинулся, однако, не за ней, а к Геннадию Ивановичу: тот лежал неподвижно, как мертвый. В коридоре уже слышался топот ног, хлопали двери. Вскоре квартира Пафнутьевых наполнилась народом, кое-кто светил фонариком, у других в руках была свеча. Поднялась суета. Сбежавшиеся соседи кричали на разные голоса. – Что случилось?! Почему нет света?! – Что с Геннадием?! – Ему плохо! Это инфаркт! – Включите же наконец свет! – Позвоните в энергосбыт! – Вызовите «Скорую»! – Милицию надо вызывать! Стало очень шумно и от фонариков светло. Громко лаяла Белка, переговаривались, шумели люди. – Александр Павлович!! А вы как здесь оказались?!! – кто-то наконец узнал Соргина. – Шура, что случилось? Почему ты здесь? – к нему подошел Безухин. – Срочно вызывайте «Скорую» и милицию! – ответил всем Александр Первый. Софья Мефодьевна Сковородникова, очень испуганная, тоже протиснулась к нему. От волнения и страха она не могла вымолвить ни слова. Она ничего не понимала. – Все будет хорошо. Утром позвоните Маше! – услышала она. Пока Пафнутьева осматривал врач, приехала и милиция. Командовал дежурным расчетом из двух человек сержант Бескоровайный. Первым допросили Соргина. – Мне не спалось, и я вышел на воздух, прогуляться возле дома, – начал он. – Когда дошел до общежития, услышал шум: лай собаки и шум борьбы. Я решил, что это ограбление и, разбив окно, проник в помещение. Неизвестное лицо (женщина или, возможно, мужчина в юбке) избивало Пафнутьева. Пафнутьева я узнал, а его противника (или противницу) – нет. Когда я оттолкнул «женщину» от потерпевшего, она убежала. – Куда она убежала? – спросил Бескоровайный. Он был расстроен: дремал бы сейчас в «дежурке», а тут вон что – самого Александра Первого придется, видно, задерживать! И как начальство на это посмотрит? Тот же майор Павлов с ним в друзьях… – В коридор, в сторону входной двери. – Но ведь дверь на ночь была заперта? – Насчет квартирной двери не знаю, – ответил Соргин, – поскольку заперта была коридорная дверь, я проник через окно. – Как же проникла в помещение та женщина? – В квартиру ее мог пустить сам Пафнутьев… Или она могла открыть дверь – надо проверить замок. – Это мы сами знаем! Проверяют уже! – недовольно ответил Бескоровайный. А сам подумал: «Что ей замки – кикимора это, к гадалке не ходи, – она при любом замке пролезет! Кто ж ее найдет!» Бескоровайный допросил и остальных. Женщину никто не видел. Когда услышали шум и прибежали, Пафнутьев лежал без сознания, а Соргин измерял ему пульс. Неожиданную инициативу проявила Прасковья Ивановна. – Вера-то с дочкой в Грибановке ночует! – пояснила она, хотя Бескоровайный не спрашивал. – И Гена с ними поехал – у брата евонного день рожденья. А как он дома оказался, чего вернулся – неизвестно! Я в одиннадцать часов дверь коридорную засовом заложила. Значит, он раньше вернулся! – А почему света нет в общежитии? – спросил Бескоровайный. Никто не знал. – Видимо, произошло короткое замыкание, – ответил за всех Безухин. – Это надо выяснить – что с проводкой, не смотрели еще. Когда раздался шум, я побежал, свет включить, конечно, пытался, но электричества не было. А что там с проводкой или с пробками – надо разбираться теперь. – Ни в одной квартире света нет? – Да-да, ни у кого нет света! Там Заболотский уже полез, пробки смотрит в коридоре, – зашумели все. В это время зажегся свет. – Пробки вылетели! – объявил Заболотский, появившись в дверях. Бескоровайный вновь обратился к Соргину: – Извините, Александр Павлович, я должен вас задержать, – буркнул он, глядя в сторону. – До утра, по крайней мере. А там майор Павлов разберется. Соргин молча протянул руки, чтобы на них надели наручники. Глава 26 Хмурое утро, или Обстоятельства проясняются Бескоровайный не стал беспокоить Павлова ночью, однако, после раздумий, все же разбудил его рано утром, еще шести не было. Телефонным звонком. Доложил о случившемся. Майор сразу же начал действовать. Прежде чем допрашивать задержанного, он отправился в общежитие. Возле двери в коридор он увидел Веру Пафнутьеву. Заспанная Прасковья Ивановна открывала ей. Пафнутьева только что вернулась из Грибановки. Ей сообщили о беде, произошедшей с мужем, и тот самый брат, день рождения которого сегодня собирались отмечать, привез ее на машине. Дверь в квартиру была опечатана. Майор сам снял печать, предварительно ее хорошо осмотрев. Все было в порядке. Они вошли вместе. Поскольку еще не рассвело, Вера сразу включила свет, электричество работало. При ярком свете стало видно, что глаза у женщины заплаканные. Она рассказала, что отправились они на день рожденья вчера днем всей семьей и собирались там заночевать. – Почему же муж оказался ночью дома? – спросил Павлов. – Он вспомнил, что мог оставить включенным утюг, и вернулся. Уже поздно уехал, последним автобусом. То есть домой должен был прийти пол-одиннадцатого. Назад, конечно, ехать было уже поздно. Он намеревался утром вернуться в Грибановку. – Кто знал о том, что квартира будет ночью без жильцов? вы кому-нибудь говорили об отъезде? – Да все знали! Какой тут секрет? И я говорила, что в Грибановку едем, и Гена не скрывал, что брату сорок лет… В общежитии все знали! Видели многие, как мы выходили – с подарками, с вещами. – Пропало ли что-либо у вас в квартире? Проверьте, пожалуйста! Вера долго рылась в комоде, прикрывая его содержимое от милиционера. – Нет, не пропало. Деньги здесь лежали, они целы. – Было ли в квартире еще что-либо ценное? Женщина пожала плечами. – Нет, ценного больше ничего не было. Золотое колечко есть, так оно у меня на руке. Цепочка – тоже на мне, мы ж на день рожденья ехали, я все лучшее надела. Павлов обратил внимание, что разорен только письменный стол: вещи в шкафах никто не трогал, а стол был разворочен, бумаги валялись на полу.