– И шо? – прищурилась она, заинтересованно разглядывая Сосновского. Взгляд ее выражал интерес, но не злобу. – Я… людей ищу, которые жили на втором этаже, – запинаясь, сказал Володя. – Вы не знаете, куда они уехали? – Так в их квартире взрыв и был, – хладнокровно произнесла старуха, – погорели они… Чекисты. – Чекисты? – Володя ухватился за слово. Тут старуха оживилась. – Так бандиты до них бомбу как зашмалили, так ховайся, до хто может. Я знаю. Я тебе за все расскажу. Вот оно как! Дым, гам – такой хипиш поднялся, мало никому не покажется! Выгорели, бедолашные… Говорят, дите до них малое было, – она аж устала рассказывать. – Ребенок пострадал? – спросил Володя. – Нет, хвала Боженьке, – махнула она рукой, – усе живые оказались, хоть полдома и выгорело. Живые, здоровые, будут шухерить дальше. В общем, съехали отсюдова. – А куда? – На ответ Володя не особенно рассчитывал. – А я знаю? – искренне удивилась старуха. – Оно мине надо, до чужого гембеля ухами плюхаться? Съехали и съехали, сорвали когти. А бомбу бандиты до них бросили. Усе за то балакали, – пояснила она. Ну, про бандитов Сосновский догадался и так. Делать здесь было больше нечего, поэтому он вежливо поблагодарил старуху, сунул ей мелкую купюру и ушел. В уголовной милиции была строгая охрана, но редакционное удостоверение Володи открывало все двери. Очень быстро он нашел нужный отдел и постучал в дверь. Долгий опыт работы в газете приучил Сосновского к тому, что именно нужные двери никогда не открывались сразу. Так случилось и в этот раз: его футболили из кабинета в кабинет. Никто не мог выяснить, кто занимается взрывом на Екатерининской. В конце концов он понял, что взрывом не занимается никто. И тогда Сосновский пошел напролом и оказался в кабинете начальника отдела по борьбе с бандитизмом. По своим каналам Володя знал, что этот отдел занимается не только бандитизмом, но и наркотиками. Он сам подписывал к печати несколько важных сводок, касающихся облав по солянкам. Впрочем, на фоне кокаиновой эпидемии, которой страдал город, эти облавы были как капля в море. Они обнаруживали только мелкие притоны, но никак не боролись с теми, кто привозил в город кокаин и другие наркотики. На двери красовалась табличка «Капитан Вениамин Алов, начальник отдела по борьбе с бандитизмом». «Какое странное имя», – подумал Сосновский. По большому счету, он ничего об этом человеке не знал. Кто такой, как давно прибыл в город, какая слава в криминальных кругах?.. Володя вспомнил покойного Патюка. В эти смутные времена появлялись и тут же исчезали абсолютно странные люди, большинство из которых находились явно не на своем месте. Их назначали на высокие должности благодаря личным связям с очень серьезным начальством. Как правило, с работой не справлялись они никогда – или заваливали абсолютно все, что пытались им поручить, внося хаос и безответственность, или действовали исключительно подлостью, как когда-то Патюк. Наглые выскочки пользовались вседозволенностью, вели себя мерзко, и Володя все чаще и чаще замечал, что новое время способствует выдвижению таких вот людей. Думать об этом было тяжело, но факты – вещь упрямая. И против своей воли Сос­новский замечал такие факты все чаще и чаще. Он постучал в дверь и вошел. Человек, сидящий за столом, оторвал взгляд от вороха бумаг. Володя увидел, что начальник такого серьезного отдела обладает тонкими, благородными чертами лица. И в нем за версту можно было определить благородное происхождение. «Странный тип, – пронеслось в голове у него, – что он здесь делает? Совершенно не похож на чекиста!» Алов отложил бумаги и обратился с фразой, от которой Сосновский едва не подпрыгнул: – Что вам угодно? Володя, сглотнув, предъявил свое редакционное удостоверение и вкратце объяснил суть вопроса. Алов удивился: – Сам главный редактор крупнейшей газеты Одессы – и по такому пустяковому вопросу? – Он не совсем пустяковый, – Сосновский уже научился держаться уверенно и нагло, можно сказать, что подобный скепсис просто не замечал – или делал вид, что не замечал. – Я занимаюсь этой темой и боюсь, что в городе может начаться война банд. Это вкратце. – Из-за взрыва бытового газа? – Тонкие, изящно изогнутые брови Алова поползли вверх, а на лице появилось насмешливое выражение. Володя еще раз подумал, что этот странный человек очень не похож на чекиста. – Мои люди беседовали с соседями, – уверенно сказал он, – и все они говорят, что в окна квартиры второго этажа бросили бомбу. Бандиты. – Это ошибочная информация, – усмехнулся снисходительно Алов. – Одесса настолько погрязла в бандитизме, что жители везде видят следы уличных банд, даже во взрыве обычного баллона! – И, заметьте, оказываются, как правило, правы, – Володя не отступал. – Смею вас разуверить – в этом происшествии нет и не было никаких следов криминала, и очень странно, что такая мелочь привлекла внимание вашей серьезной газеты. Неужели вам нечем больше заняться? – В голосе Алова звучала откровенная ирония. Он открыто издевался и даже не скрывал этого. Но Сос­новского это никак не смутило. Он даже не слышал язвительных слов Алова. Глаза его блуждали по поверхности заваленного бумагами стола. Похоже, в основном это были официальные документы, как вдруг… Взгляд Володи привлекла яркая, красочная карта, развернутая на столе одной частью. Он прочитал название «Карта Жеваховой горы». Издание было старинным, еще дореволюционным. И абсолютно неуместным в уголовной милиции! Что карта Жеваховой горы могла делать на столе начальника по борьбе с бандитизмом? Сосновский смотрел так пристально, что Алов перехватил его взгляд. И тут же сдвинул карту в сторону, а потом быстро прикрыл какими-то бумагами. – Я ответил на ваш вопрос? – нахмурился он. – Рад, что в городе все спокойно, и бандитские элементы не бросают бомбы в дома одесситов, – издевательски улыбнулся Володя. Хмурясь, Алов взял подвернувшуюся под руку какую-то бумагу с гербовой печатью, давая этим понять, что аудиенция закончена. Расспрашивать дальше означает «иметь глупый вид» – Сосновский уже давно усвоил не только одесский язык, но и действия. А потому раскланялся с шутовским видом и вышел из кабинета. Но он не успокоился. Зайдя в редакцию, Володя позвонил своему другу Павлу Дыбенко: – Можешь сделать одолжение? Выясни для меня, кто такой этот Алов, начальник уголовного отдела. Очень уж странный тип! – А на что он тебе сдался? – удивился Дыбенко. – Сам пока не знаю. Я был у него сегодня днем. И он произвел на меня самое неприятное впечатление. Даже не знаю, откуда такие здесь берутся. Накипь. – Скорей пена, – его друг был настроен философски, – когда в котле яростно кипит содержимое, всегда появляется много пены, и она переливается через край. Потом занимает видные места, чтобы ее было видно. Но знающие люди понимают, что это всего лишь пена. Время сейчас такое… Но, если хочешь, я наведу справки. Ничего о нем не слышал, самому интересно узнать. Павел позвонил к вечеру – Володя уже собрался домой. Редакция опустела. В помещении оставался только он и ночной сторож. В последнее время Сос­новский допоздна задерживался в редакции, уходил последним – идти ему было некуда. Дома у него не было. Звонок раздался, когда Володя уже выходил из кабинета, уже и свет потушил. – Ну и задачку ты мне задал! – без лишних слов хмыкнул его друг. – Весь день гонял людей по этому вопросу. – Узнал что-то? – оживился Володя. – Еще такое узнал! Ты прав, однако. Алов этот не одессит. Он всего два месяца, как приехал в Одессу. – Откуда? – Сосновский приготовился к интересному разговору. – Из Киева. А в Киев он переехал из Москвы. Еще во времена революции. – Не понял, – Володя помолчал, – то есть ты хочешь сказать, что он… бежал от революции в Киев? Он же большевик! Занимает такую должность! – Ты слушай, слушай! Здесь не все так просто. Да, он бежал из Москвы в Киев как несознательный элемент, потому… – Контра! – хмыкнул Володя. – Потому… – В голосе друга зазвучал металл, он не любил, когда его перебивали… – что он не сознательный элемент был, а профессор медицины! – Что?! – Володя не поверил своим ушам. – Что ты сейчас сказал? – То, что слышал! – рассмеялся Дыбенко. – Он ожидал такой реакции. – Он врач! И был врач заслуженный. Работал в московской больнице. – Не понимаю… бред… – Сосновский действительно не понимал. – Когда началась революция, – начал Павел, – по какой-то причине он уехал из Москвы в Киев. Причины этой никто не знает. Может, в Париж хотел перебраться со всякими буржуями. Но в Киеве он попал в круг большевиков. И вот там стал очень даже сознательным, вступил в партию и отправился на фронт гражданской войны. – Куда отправился? – Володя переспросил почти машинально – он уже понял, что в этой истории поворот мог быть какой угодно, а потому особо не удивлялся. – На фронт. В качестве врача. И таки был врачом в полку Котовского. – Так, – Володя приходил в себя, – то есть на должность его назначил Котовский? – Точно! – отозвался Дыбенко. – Но почему не в медицину? Почему в уголовный отдел? Что это значит? – Сосновский, держа трубку, буквально развел руками. – Есть мнение, что он хорошо разбирается в видах и составах наркотиков, а потому будет легко ловить наркоторговцев, – ответил Павел. – Я от разных людей слышал такое мнение. А может, он и сам не захотел быть врачом. Может, Котовскому человек верный понадобился на этой должности. Все может быть. Поэтому Котовский и назначил его два месяца назад. Вот такая история… – Все это странно… – Володя на миг задумался, хотя помнил, что в смутные времена ему приходилось видеть и не такие ходы. Людей тасовало, как колоду крапленых карт, и в этом месиве встречались самые невероятные комбинации. – А как о нем отзываются? – очнулся он. – Ну как, – прогудел Дыбенко, – его не любят. Считают надменным, высокомерным. Над подчиненными он издевается, в облавах никогда не участвует… В общем, ничего в сыскной работе не понимает. Не тот человек, который может завоевать уважение и любовь. А главное – он всех считает ниже себя, – пояснил. – Вижу, ты интересовался, – усмехнулся Володя. – Ну, мне ж и самому стало интересно, – согласился Дыбенко. – Не каждый день встретишь такие ходы. Врач, который борется с бандитами! – Бывает и не такое, – вздохнул Сосновский. После разговора с другом Володя задумался. У Котовского определенно была цель, если он назначал такого странного человека на высокую должность. Интересно, почему он полностью замял расследование со взрывом в квартире Тани? Ясно же, что была получена команда свыше подать это дело именно под таким соусом! Почему? Все это было странно. Сос­новский не знал, что и думать. А потому задержался далеко за полночь, погрузившись в свои мысли, хотя и ни к чему и не пришел. На следущее утро Володя опоздал, явившись на работу почти на час позже. И застал необычное оживление в редакции. – Где вы ходите? – набросился на него Савка. – Тут такое! В городе такой шухер! Все на ушах. – У начальства был, – солидно заявил Сосновский, не желая признаваться, что проспал. – А что произошло? – Да убийства на Слободке! Чекиста замочили!