– А ты ему это скажи! Поезжай и убей! Верни свое место в городе! Он сейчас в Чабанке живет. Или ты и дальше будешь оставаться ничтожеством? Мейер вылетел из квартиры Тани как ошпаренный. От страха у Тани подкашивались ноги. Но падать в обморок было не время и не место. Таня помчалась к Володе, в редакцию. Сосновский был на месте. Он насупился, увидев ее. – А я чуть с ума не сошел, тебя разыскивая. Куда ты исчезла? Не знал, что и думать, – в его голосе как всегда было осуждение. – Где сейчас Котовский? – буквально с порога крикнула Таня. – Что с тобой? При чем тут Котовский? – Володя смотрел на нее во все глаза. – Отвечай немедленно! Ну! Знаешь? – Да в Чабанке он. Давно уже. У него жена беременная, должна скоро родить. Сегодня, вечером 5 августа, его пионеры на костер пригласили в соседнем Лузановском пионерлагере. Мне велели заметку об этом в газету тиснуть. А что такое? – Мы немедленно должны ехать в Чабанку! Немедленно! – Таня едва не плакала. – Да зачем? – Володя ничего не понимал. – Сегодня ночью убьют Котовского. – С чего ты это взяла? – опешил Володя. – Знаю, что говорю. Один человек попытается его убить. И мы должны спасти этого человека! – Ты хоть сама слышишь, что говоришь? – усмехнулся Володя. – Спасти не Котовского, которого хотят убить, а его предполагаемого убийцу? – Его надо спасать! – Не Котовского?! Таня, что с тобой? – Едем! – вцепившись в руку Володи, она буквально тащила его за собой. – Да куда ехать? Ночь уже! Ты на часы по­смотри – без десяти минут девять. Пока машину найдем или телегу какую… Давай хоть утра дождемся! – Едем немедленно! К утру будет поздно! – Ладно, – внимательно посмотрев на ее лицо, Володя уступил, – если ты так хочешь… Ты здесь жди. Сейчас буду что-то искать. Искать пришлось долго. В девять вечера найти транспорт, на котором можно было бы отправиться в Чабанку, было почти нереально. Наконец, где-то около полуночи, Володе все же удалось найти какого-то шофера, который за тройную оплату согласился отвезти их в Чабанку. Таня заплатила без колебаний. Машина ехала очень медленно. Таня пребывала на грани отчаяния. Володя не понимал, к чему такая спешка, почему нельзя было поехать в Чабанку утром, поездом, как все нормальные люди. Глава 25 Убийство Котовского. Странные обстоятельства. Медицинское заключение. Ссора с Володей Рассвело, и почти сразу, на подъезде к центру села, стали видны вооруженные люди, оцепившие вход в дом. Солдаты. Все внутри Тани замерло. Они вы­шли из машины. Приблизились к оцепленному дому. Вокруг было очень много людей. Слышались крики, шум. В отдалении стояли машины. Быстрые, современные машины, на которых можно было добраться в Чабанку за час. Не чета тому старому драндулету, на котором они приехали. С плачем пробежала какая-то женщина. Таня остановила ее на ходу. – Что произошло? Случилось-то что? – Убили, родненького… Отца родимого… Убили… Контра, сволочи… Героя убил-и-и-и… – Кого?! Кого убили, когда? – Таня сжала ее руку. – Героя нашего, Григория Иваныча. Чтоб им пусто было, иродам! И баба убежала прочь, размазывая слезы по лицу. – Успокойся! – Володя сжал плечо Тани. – Что бы ни произошло, ты должна сохранять спокойствие. Здесь не время и не место. – Мы опоздали… Почему мы всегда опаздываем? – Таня подняла на него полные отчаяния глаза. – Мы сделали все, что могли… – неуверенно начал Володя, но тут же замолчал. Лицо Тани стало таким отстраненным, что нельзя было продолжать. Так они подошли ко входу во двор дома. Их остановили двое солдат. – Документы! – Вот, пожалуйста, – Володя протянул свое редакционное удостоверение, – мы к начальству. Меня лично вызвали. – А дамочка? – Солдат подозрительно покосился на Таню. – Секретарша. Стенографировать будет. Сказали, будет заявление для газет. Это было вполне понятно солдатам – редактор крупнейшей городской газеты считался большой шишкой и не собирался ничего записывать лично. Для этой цели он тащил с собой молоденькую и смазливую секретаршу. Один из солдат побежал сверяться с начальством, но очень скоро вернулся. – На фотоаппарат велено ничего не снимать! – рявкнул, открывая ворота. Володя презрительно покосился на него одним глазом. К огромному удивлению Сосновского, внутри, во дворе дома, было полно его коллег. Одесские и киевские журналисты толпились, покуривали, тихо переговаривались напряженными голосами. Очевидно, собрали их, чтобы сделать какое-то официальное заявление – не имеющее ничего общего с тем, что произошло на самом деле. Увидев Володю, к ним подошел один из его коллег. – Сосновский, и ты на новость прилетел, что Зай­дер Котовского убил? – Зайдер убил Котовского? – переспросил Володя. Таня тихонько ахнула и побледнела. – Сам пришел и сознался! Застрелил ночью. А потом признаваться прибежал. И, вполне насладившись эффектом выражения их лиц, газетчик вернулся к своим коллегам. – Ты узнай все подробности, – тихо сказала Таня, – а я похожу тут, поглубже… Может, что и услышу. Это был разумный план. Таня исчезла за домом, а Володя направился к своим. – Ребята, я не в курсе, с постели подняли, – за время работы в газете Володя идеально научился прикидываться дурачком, – что здесь произошло? Во все времена, при всех властях не существовало сплетников больших, чем журналисты. На Володю посыпался рой взвинченных голосов: – Котовского ночью убили… застрелили… Почти в упор… Зайдер… бандит… банда Японца… был здесь в Чабанке… жене Котовского сказал, что он застрелил. Володя достал блокнот и принялся записывать подробности. В начале августа 1925 года Котовский временно жил в совхозе Чабанка. Его семье выделили дом, который находился рядом с пионерлагерем. Вечером 5 августа Котовского пригласили «на костер» в расположенный рядом Лузановский пионерлагерь, после чего он собирался вернуться домой. Однако приблизительно в 23.00 по случаю скорого отъезда Котовского живущие по соседству красные командиры решили устроить ему торжественные проводы. Столы накрыли в правлении местного совхоза. Около часа Котовский направился к дому. Находящаяся в доме его жена Ольга услышала выстрелы. Выбежав из дома, увидела, что в нескольких метрах от крыльца лежал Котовский. Он был мертв. Она стала кричать. На крики сбежалась охрана. Труп перенесли на крыльцо. Почти сразу за этим появился пьяный человек. Это был Мейер Зайдер. Он заявил всем: «Это я его убил». Зайдер был арестован и заперт. Стали дожидаться утра. Утром собралось все начальство, и Зайдера увезли. – А нас зачем позвали? – Володя продолжал «играть в дурочку». – Смерть героя гражданской войны – сечешь, какая шумиха подняться может? – сказал Володе его коллега из конкурирующей газеты, – нам сейчас продиктуют, что надо писать. Вот и все. – Я не понимаю, – Володя задумался, – револьвер нашли? – Револьвер нашли, но не у Зайдера. – То есть все обстояло так: ночь, пустая дорога, три выстрела, потом появляется Зайдер и признается в убийстве? – Вроде того… – А Зайдер вообще стрелять умел? – Ну, раз застрелил, – коллега Володи пожал плечами. – Странно все это как-то, – сказал Володя, – а ведь Зайдеру выгодно взять на себя это убийство. – Почему выгодно? – удивился коллега. – Да по блатным законам он будет в авторитете за то, что завалил пахана, – объяснил Володя, – быстро вернет весь свой авторитет и уже королем по­йдет на зону. Я это знаю. Я изучал такие вещи. – А я вот что тебе скажу… – Коллега заговорщически понизил голос, – только писать это нам с тобой нельзя. Шкуру живьем спустят. Свои его и завалили, большевики. Достал всех, швицер. Он же бандит был, шкурник. Спекуляцией занимался, наркотиками занимался, еще и контрабанда. Достал, точно тебе говорю. Наняли человечка, который его и замочил, а Зайдеру заплатили за то, что вину на себя его взял. Ему это очень выгодно, мы же все знаем… Так что…