— Недурно. За что исключили из Морского корпуса? — Подрался в увольнении. — А вот это нехорошо, — хмыкнул офицер. Найденов промолчал. — С тобой все, — отложил карту в сторону. — Пригласи следующего и жди. Минут через двадцать опрос закончился, капитан-лейтенант вышел в фуражке и с папкой в руке, коротко приказав: «Всем следовать за мной». Направились в конец коридора, спустились по ступенькам на первый этаж, подошли к стоявшему в торце казармы армейскому ГАЗ-66. — В кузов, — приказал офицер. Дождался, когда влезет последний из ребят, сам сел в кабину. Автомобиль вырулил за территорию сборного пункта. Миновав центральную часть города, направился к порту, въехав через КПП в его военную часть. Остановился у одного из причалов. Там призывники выгрузились и строем по два направились вслед за капитан-лейтенантом к пришвартованному катеру. По узкому трапу перебрались на борт, матрос в выцветшей робе втащил трап на палубу. Зарокотали моторы, в корме вспух бурун. Катер, набирая ход, понесся по заливу. Навстречу ударил тугой ветер, парни глубже натянули бескозырки. Выйдя из порта в море, последовали вдоль береговой кромки. Спустя двадцать минут вошли в бухту с прозрачной водой, окаймленную горами, поросшими деревьями и кустарником. Катер пристал к небольшому пирсу, выгрузились, снова построились и последовали узкой тропой за офицером. Тропа закончилась довольно обширной площадкой, вокруг которой нависали скалы. На площадке находились: похожее на особняк кирпичное здание, одноэтажная казарма с плацем, еще какие-то строения и металлический ангар. В стороне за колючей проволокой белел десяток вкопанных в песок цистерн с надписями «Огнеопасно». — Вроде, нефтехранилище, — толкнул Максима в бок Колька. У особняка капитан-лейтенант приказал «Стой!» и, поднявшись на крыльцо, исчез за дверью. Вскоре вернулся в компании второго офицера, лет тридцати пяти. С двумя просветами на погонах, тремя шевронами на рукавах тужурки и косым шрамом на щеке. — Напра-во! Равняйсь! Смирно! — отдал команду младший по званию офицер. Оба стали перед строем. — Я командир учебной роты Подводных диверсионных сил и средств Черноморского флота капитан 3 ранга Вилль, — представился старший. — Будем готовить из вас боевых пловцов. Вопросы? — Он поправил фуражку с крабом и дубовыми листьями на козырьке. Ответом было гробовое молчание. — Гм-м, — дернув щекой, обернулся ко второму: — Займись ими, Анатолий Иванович, и, развернувшись, командир пошагал обратно. — Полупан! — Я! — возник, словно ниоткуда, цыганистого вида пожилой мичман. — Размести молодое пополнение. — Слушаюсь, — бросил руку к пилотке. — Налево! Шагом марш! Ребята заскрипели ботинками по гравию. Мичман привел их к казарме, вошли внутрь. Она была довольно просторной, с такими же койками, как в той, куда их привели прежде, тумбочками меж них и подсобными помещениями. Когда сдали в баталерку вещмешки и Полупан определил каждому койку, хлопнула входная дверь, в казарму вошли офицер и моряк-контрактник с широкими лычками на погонах. — Смирно! — дал команду мичман. — Товарищ старший лейтенант, размещаю молодое пополнение! — Вольно, — кивнул тот. — Собрать всех в комнате информирования и досуга. Чуть позже вновь прибывшие сидели за столами в светлом, обшитом доской-вагонкой помещении. С телевизором на тумбе в углу, портретом Шойгу на стене и алым лозунгом вдоль стены под самым потолком «Долг, честь, отвага!». — Я ваш командир взвода старший лейтенант Аксенов, — став за столом напротив, представился офицер. — А это мой заместитель, главный старшина Гриценко, — указал на второго. — Куда прибыли, уже знаете. В течение шести месяцев будете обучаться на боевых пловцов. Затем выпуск и распределение на объекты флота. Если есть вопросы, задавайте. — Разрешите? — поднял руку один из новобранцев. — Да. — Кто такие боевые пловцы? — Подводные диверсанты, выполняющие специальные задания в море. Как в России, так и за ее пределами. Еще? — А если я не хочу им быть? — поинтересовался другой парень, с ломаными ушами. — Для начала встань и повтори вопрос. Тот, встав со стула, повторил. — Гриценко, разъясни парню, — бросил Аксенов старшине. — На флоте закон. Не хочешь — заставим, не можешь — научим, — жестко сказал тот. — Все ясно? — заложил руки за спину командир взвода. — Ясно. — Опустив голову, парень, задавший вопрос, сел на место. — На этом у меня все, — сказал Аксенов и кивнул Гриценко: — Старшина, займись с ними дальше. Я у себя. — И направился к двери. — Встать! — скомандовал Гриценко. Когда дверь закрылась, разрешил сесть и, прохаживаясь меж столами, рассказал о распорядке дня в роте. Потом взял с подоконника картонную коробку и приказал одному из ребят собрать у всех мобильные телефоны. — Наш объект секретный, — прокомментировал он, — звонить кому-либо запрещается. — А родителям? — спросил кто-то с заднего стола. — Родителям будете писать письма. А теперь пора строиться на обед. — Он взглянул на наручные часы и, прихватив коробку, вышел. Камбуз распознали по запаху, шедшему от приземистого строения под одной из скал. Там за длинными столами уже работала ложками сотня матросов. Судя по новым робам и стрижкам, тоже новички. За отдельным столиком неспешно ели несколько старшин. — Эти места — наши, — показал Гриценко на два крайних стола. На них стояли стопки мисок с ложками, подносы с ломтями хлеба, по два парящих бачка и чайники. Уселись на лавки по десять, ближние к бачкам стали наливать половниками в миски. Это тоже был борщ, но наваристый и душистый. На второе рассыпчатая гречневая каша с маслом и котлетой, в чайниках фруктовый кисель. Ели, переглядывались, довольные хорошей кормежкой. Минут через пятнадцать последовала команда «Закончить обед!», и Гриценко повел строй новичков к казарме. — Пять минут перекур. — Он показал на пристройку сбоку здания: — Курилка. Одни вынули сигареты, другие уселись рядом на скамейках. Над головами поплыл синеватый дымок. — Товарищ старшина, а кто те ребята, что питались вместе с нами? — спросил конопатый парень. — Такие же, как вы, салаги. Прибыли на неделю раньше. Кончай перекур. — Затянувшись в последний раз, он швырнул в стоящий у стены обрез[8]окурок. В казарме, построив всех у коек, принес из баталерки наволочку, достал оттуда пачку квадратных погонов с оттиснутой желтой краской «Ф» и одни с тремя лычками, мотки черных и белых ниток, к ним картонки иголок. — Пришить, — раздал всем. — Кто Найденов? — Я! — Это твои, — сунул в руку старшинские. Усевшись на табуретки, стали мусолить нитки, вдевая в иголки. Замкомвзвода прохаживался по проходу, наблюдал. Когда все закончили работу, вынул из наволочки вторую пачку — с белыми полосками брезента. На них черным трафаретом были нанесены три группы цифр. — Эти пришить к нагрудным карманам. — Он показал на свой карман. После завершения работы выстроил в шеренгу, осмотрел и одобрительно хмыкнул. — Разъясняю! — покачался с пятки на носок. — То, что на груди, зовется боевой номер. Первая цифра — рота, вторая — отделение, замыкающая — какой в нем по списку. А теперь показываю заправку коек. Кру-гом! Шагнув к одной, сдернул подушку с одеялом и простыни. В несколько приемов заправил и обернулся. — Вот как надо. Повторить! Каждый подошел к своей, тренировались минут двадцать, пока не достигли нужных результатов. — Для начала пойдет, — добродушно констатировал старшина. После ужина в казарму вернулась вся рота, познакомились с остальными. Ребята были в основном из российской глубинки. Практически все раньше занимались спортом, многие имели разряды. Кстати, новый знакомец, Колька Зайцев, был из Ростова, на гражданке увлекался вольной борьбой. Помимо прочего новички узнали, что за территорию объекта выходить запрещается. Вокруг режимная зона, охраняемая пограничниками. А еще тут жучат — мама не горюй. Как сказал один малый, «тихий ужас». Утром роту поднял крик дневального «Подъем!», голыми по пояс вывели на физзарядку. Для начала строем в сопровождении старшин выбежали за КПП и по дороге, уходящей в горы, пробежали туда-обратно. «Километра три», — прикинул Максим.