— Макс! — Женька в изумлении даже открыл рот, но быстро пришел в себя, подобрал нижнюю челюсть. — Какими судьбами?! — Вот, приехал в отпуск. — Да. Круто смотришься. Со спины не узнать, — он коротко хохотнул. — А что с моей берлогой-то случилось? — спросил Максим, заходя и приглашая зайти внутрь и Виноградова. — Так в ней сделали ремонт. Еще осенью. Нарисовался твой тренер с каким-то усатым. И все забабахали. Найденов пощупал кровать с упругим матрасом, открыл форточку чисто вымытого окна и отодвинул один из стульев, приглашая Женьку: — Присаживайся. Ну а как вы? — сняв шапку, уселся на другой стул, напротив одноклассника. — Да кто как, — пожал плечами Женька. — Я работаю в автосервисе на мойке, Люська Хуторная швеей на фабрике. Трое загнали свои комнаты и свалили, а Эдька с Витьком собирают металл на свалках, сдают и бухают. — Невеселая картина, — оценил Максим. — Ну а ты как? — Учусь в Питере. Буду офицером-подводником. — Ясно, — шмыгнул носом Женька. — В детдом заезжаете? — А чего туда ездить? Не лучшие воспоминания. Кстати, Муравин загремел в больницу с сердцем. — Навещали? — Нет, — отвел Женька глаза. — Ладно, пойду я. Встав, закрыл форточку, оба вышли наружу. — Бывай. — Максим аккуратно дважды провернул ключ в замке. — Я еще зайду. Из общежития Максим поехал в детский дом. — Ты к кому, сынок? — оглядев его, спросил пожилой охранник в вестибюле. Какой-то новый, Максим его не знал. — К Розенталь. — А кто будешь? — Выпускник этого заведения. — Решил навестить? Макс молча кивнул. — Дело хорошее. Она у себя, проходи. Мария Осиповна сидела в своем кабинете, заполняя стопу каких-то карточек. Подняв голову, охнула радостно: — Найденов! — Точно, — сняв шапку, улыбнулся Максим. — Проходи, садись. Рада, очень рада. Ты повзрослел. Ну, рассказывай, как живешь, как учишься? Максим присел на белую кушетку, рассказал о своей жизни в Санкт-Петербурге и учебе в Морском корпусе. Мария Осиповна слушала, радостно блестела глазами, кивала ободряюще. — Значит, на каникулы? — Да. Я слышал, Павел Васильевич лежит в больнице? — К сожалению. В Центральной, попал с инфарктом. — Хочу его навестить. Поговорив еще немного, распрощался, вышел из кабинета и спустился вниз. В ближайшей «Пятерочке» купил сетку апельсинов, через десять минут вышел из автобуса рядом с больницей. Как и многие здания в Балашихе, судя по их виду, она знала лучшие времена. Внутри больница выглядела более ухоженной. Он нашел справочную службу, разузнал, в каком отделении и какой палате лежит Муравин, можно ли его навестить, не нарушая распорядка. Оказалось, что он пришел как раз в часы посещений. Верхнюю одежду он сдал в гардероб сухонькой старушке, пригладил волосы у большого, в пол, зеркала и пошел на третий этаж. Повсюду в больнице он ловил на себе любопытные взгляды: все-таки в сухопутной Балашихе мужчина в морской форме был в диковинку. На третьем этаже быстро нашел нужную палату. Директор лежал в пижаме на кровати у окна и читал книгу. На соседних койках еще двое. Один спал, второй слушал плеер, нацепив наушники. — Здравствуйте, Павел Васильевич, — подошел Максим к кровати. Тот, отложив книгу, сел и прищурился. — Никак, Найденов? — Он самый. — Присаживайся, — указал на стул. — Это вам. — Максим положил апельсины на тумбочку и уселся рядом. — Да. Возмужал. И форма тебе к лицу, — оглядел парня директор. — В отпуск? — На целых две недели. — Молодец. Я, как видишь, тоже «на каникулах». Сердце пошаливает. Как жизнь? Как учеба? — Отлично. А как вы? — Выздоравливаю, скоро выпишут. Ну, давай рассказывай о себе. Спустя час, душевно поговорив с Павлом Васильевичем, снова спустился вниз. Получив шапку с шинелью, оделся, сказав гардеробщице спасибо, вышел за стеклянную дверь. — Видный парень, — поцокала языком старушка, а медсестра, глядя вслед, вздохнула. Немного погуляв по городу, Максим почувствовал, что голоден, и стал размышлять, идти или нет к Анзору. С одной стороны, было неудобно, они с Рыбаковым и так многое для него сделали. С другой, знал — предложение Анзор сделал от всего сердца, не лицемеря, не хотелось его обижать. Ведь они с Александром Ивановичем, получается, приняли его в свой круг. Так что решил не сомневаться, доехал автобусом до кафе, благо проезд для него был бесплатным. Толкнув дверь, вошел в зал. За столиками обедали несколько посетителей, в углу компания из трех хмурых мужиков пила пиво, закусывая фисташками. Как и в прошлый раз, тихо лилась музыка. — Молодец, что пришел, — вышел из двери за стойкой Анзор. Под белой курткой голубела полосками новая тельняшка. — Динара! — обернулся он к раздаточной. Оттуда выпорхнула стройная черноглазая девушка, остановилась рядом. — Знакомься, моя племянница. — Максим, — протянул руку гость и почувствовал легкое пожатие прохладной легкой руки. — Каждый день он будет обедать у нас. Ясно? — Да, дядя, — хлопнула девушка пушистыми ресницами. — Займись, — и направился к стойке с очередным клиентом. — Что будете кушать? — указала Динара на столик у окна. — На ваше усмотрение, — покраснел Макс. Определив на вешалку рядом шинель с шапкой и помыв руки в закутке с чистейшей раковиной и небольшой сушилкой для рук, он с аппетитом уплетал наперченное харчо. На второе Динара подала сочную отбивную с жареной картошкой и румяный хачапури. Когда, все убрав со стола и тщательно протерев клеенку тряпочкой, Динара поставила на стол кофейник с двумя чашками и направилась к раздаче, за столик подсел хозяин. — Как еда, дорогой? — Спасибо, дядя Анзор. Очень вкусная. — На здоровье, — налив из кофейника в обе чашки, прихлебнул из своей. — Александр Иванович оставил утром записку, что вернется поздно. Не знаете, почему? — Знаю. Командир поехал в Москву. На деловую встречу.