Хозяйка почесала за ухом полосатого кота, и тот начал урчать. – Вчера вечером было холодно, и человек просидел в салоне внедорожника некоторое время, – миссис Циммерман отпустила кота, подошла к окну и указала: – Вон там, между уличными фонарями, – она повернулась к Тодду: – Где темнее всего. Доев штрудель, Тодд вышел из-за стола и встал рядом с ней. – Примерно в пятнадцати футах перед пожарным гидрантом. «Хорошая точка для наблюдения за домом Норткотта», – подумал Тодд. – Вы знаете модель внедорожника? – Я не разбираюсь в марках машин, – ответила миссис Циммерман. – И плохо разглядела того человека. Было слишком темно, а он сидел, согнувшись на сиденье, как будто прятался, – добавила драматичности в свои последние слова женщина. – Вы не видели эту машину раньше? – Нет. Тодд вернулся к своему стулу. – Вы бы узнали внедорожник, если я показал бы его вам? Наклонив набок голову, миссис Циммерман поразмышляла с полминуты: – Возможно… Но сказать наверняка не могу. – Насколько хорошо вы знаете мистера Норткотта? – Достаточно хорошо, чтобы не захотеть с ним знакомиться ближе, – миссис Циммерман вернулась к столу и села на стул. Кот мгновенно запрыгнул ей на колени. – Он не был хорошим соседом? – спросил Тодд. Пожилая женщина пожала плечами. – Он ни с кем особо не общался, что, собственно, не проблема, – она махнула рукой на противоположную сторону дома: – Напротив живут Андерсоны. Кайл Андерсон – прекрасный молодой человек. Он всегда чистит мне дорожку, когда ее заметает снегом. И выносит мои мусорные контейнеры. Мне никогда не приходится его об это упрашивать. Взамен я пеку для них пирожные, а когда Андерсоны в отъезде, кормлю их кошку и собираю почтовую корреспонденцию. Другие обитатели нашей улицы тоже присматривают за домами друг друга. Так повелось…, – сделала паузу миссис Циммерман. – Но Норткотт отличался не только недостатком дружелюбности. – А что еще? – поинтересовался Тодд. – Мистер Норткотт был извращенцем. Тодд не ожидал услышать такое и не нашелся сразу, что сказать. – Он постоянно водил в свой дом разных женщин, – миссис Циммерман подняла руку. – Я не скромница и не ханжа. И полагаю, что секс – неотъемлемая и необходимая часть жизни взрослых людей. Какие отношения без секса? Да и для здоровья он, как говорят, полезен. Но ключевое слово здесь «взрослый». У меня две внучки. Старшей всего четырнадцать. А Норткотт поглядывал на нее так, как мужчина его лет смотреть на девочку не должен, – рука женщины потянулась к голове питбуля. – Он единственный человек, на которого рычала Мисси. А я верю, что собаки чувствуют и натуру, и характер человека. Вы разве так не считаете? – Считаю, мэм. Я всецело разделяю ваше мнение о собаках. Вы высказали Норткоту свое недовольство? – А как же! Прямо в лицо, – яркие пятна краски залили похожие на пергаментную бумагу щеки хозяйки. – Он, конечно, поначалу все отрицал. А потом засмеялся и обозвал меня фригидной старухой. Я сказала ему, что пуля, выпущенная старухой, умертвит его не хуже выстрела молодухи. И если он продолжит бросать на моих девочек похотливые взгляды, я, не задумываясь, пристрелю его, а труп скормлю моим питомцам, – серые глаза миссис Циммерма сделались холодными. Тодд не усомнился: эта женщина могла убить, чтобы защитить своих внучек. А потом задумался: как это будет читаться в его рапорте? – Я все ему выложила, – миссис Циммерман снова опустила руку и погладила собачью голову. – После того дня я ни разу не выпускала девочек на улицу одних… И Мисси тоже. Она нагоняла на этого мерзавца ужас. Мисси ударила хвостом о пол. – Ты у меня хорошая, умная девочка, – напевно похвалила ее миссис Циммерман. Тодд не придумал новых вопросов и встал: – Спасибо вам за штрудель. – Пожалуйста, – улыбнулась хозяйка; в ней не осталось и следа от женщины, способной пристрелить соседа и скормить его домашним животным. – У вас всегда так холодно? – полюбопытствовал Тодд. Женщина обхватила руками кружку: – Летом тепло. – Логично. Миссис Циммерман погладила большим пальцем ручку кружки: – Кто-то кинул камень в мое заднее окно. Кайл забил разбитое стекло фанерой, но холод все равно проникает внутрь. А стекольщик сможет прийти лишь через неделю, – женщина подняла кружку: – Я выживу. Буду больше печь. – А вы не догадываетесь, кто разбил стекло? Миссис Циммерман потрясла головой: – У меня есть предположения, но без доказательств они бессмысленны. – Это верно. Предполагать и гадать можно сколько угодно. Да что толку, если нет улик? «Может, камень бросил Норткотт? Разъярился от угроз старой дамы и захотел преподать ей урок?» – У вас есть, у кого пожить эти несколько дней? – спросил Тодд. Миссис Циммерман погладила старую кошачью голову: – Если станет чересчур холодно, поеду к сыну. Но я бы предпочла остаться здесь. Дом у них маленький, а народа много. Я люблю семью сына, но мне больше по душе спать в собственной постели. – Еще только пару вопросов, – Тодд вытащил мобильник. – Вы не узнаете никого из этих женщин? – он прокрутил фотографии Эвери Леджер, Моники Линфилд и Фары Рок. – Вот эта кажется знакомой, – миссис Циммерман ткнула пальцем в снимок Фары. – По-моему, одна из бабенок Норткотта. И это связывало Фару с обеими жертвами. Несмотря на вдруг пробравшее его возбуждение, Тодд сохранил голос ровным: – Вы видели эту девушку в его доме? – Думаю, да. – А вы не помните – когда? – решил уточнить Тодд. Миссис Циммерман наморщила в задумчивости лоб. – Может быть, четыре недели назад? Может, шесть? – ее лицо расслабилось. – Не могу сказать точно. Тодд показал ей также фотографию Спенсера Лафоржа: – А этого мужчину вы узнаете? Хозяйка кивнула. – Его показывали в новостях. Его убили, – миссис Циммерман встретилась взглядом с Тоддом, и ее глаза сверкнули озарением: – Эти два убийства связаны между собой? Тодд ответил ей традиционной отговоркой: – Мы пока не можем это утверждать. Но женщина была на редкость умна, и провести ее ему не удалось. – Благодарю, что уделили мне время, – погладив напоследок питбуля, Тодд вышел из дома, насытившийся штруделем и полный подозрений. Подозревать миссис Циммерман было несерьезно. Но что если Норткотт оскорбил родителей других девочек-подростков? А вдруг он совершил худшее? Глава двадцать девятая