— Проходи, милая. Сына сейчас нет, но я, кажется, догадываюсь, кто ты, и рад твоему появлению. Не бойся, чувствуй себя как дома, мне бы очень хотелось с тобой познакомиться. Кухарка как раз печет круассаны, скоро будем пить кофе. Сперва я замерла в изумлении, но через просторный холл с широкой лестницей все же послушно прошла вслед за хозяином в гостиную. Там он поцеловал мне руку, в точности повторяя движения Джори, не оставляя сомнений, что он действительно его отец. — Меня зовут Гаэтан Ансело, но обращайся просто Гаэтан. А ты, разумеется, Энджэль? Несмотря на то, что он уже немолод, сходство с сыном было несомненным. В удивительно живых и ярких глазах, похожих на черные маслины, плясала та же смешинка, губы так же приветливо улыбались. Вероятно, в молодости он имел ту же осанку. Даже голос и манера речи знакомо улавливалась. Я кивнула, польщенная, что Джори говорил отцу обо мне. Сердце затрепетало, ведь о случайных встречных и ничего не значащих личностях родным не рассказывают, как мне казалось. Откуда-то из глубины дома прибежали две большие собаки, но, видимо, они были отлично выдрессированы, потому что, повинуясь одному только жесту хозяина, молча потоптались на месте и скрылись за дверью, даже не пытаясь обнюхать или познакомиться с гостьей. Месье Гаэтан с довольным видом усадил меня в удобное кресло и устроился напротив. Стараясь делать это незаметно, я с любопытством рассматривала комнату. Ступни тонули в упругом ковре, тяжелые портьеры опущены, наверное, здесь так принято из-за особенностей Джори. На стене — пейзаж на холсте в строгой темной раме, в углу изящная ваза, наполненная свежими темно-бордовыми розами, скорее всего, недавно срезанными в саду. Их легкий мускусный аромат удивительно гармонировал с едва уловимыми запахами кожи, сандала и того мужского парфюма, который остался после ухода моего ночного гостя. Через приоткрытую дверь виднелось соседнее помещение с высокими книжными стеллажами, думаю, библиотека. Жилище многое может рассказать о своих обитателях. Большой камин, возле которого мы устроились, излучал приятное тепло. Я обратила внимание на фотографии красивой женщины и юной девушки в рамках, стоящие на мраморном портале. Проследив за моим взглядом, хозяин пояснил: — Это мои жена и дочь. В этом году уже десять лет, как их нет с нами. После трагедии мой мальчик вернулся в этот дом, чтобы поддержать в самое трудное время. Я всегда знал, что он особенный, с детства во всем был первым, а сейчас скрашивает мою старость и придает смысл существованию. Ностальгия в его голосе сочеталось с такой безграничной любовью и гордостью сыном, что я невольно прониклась его чувствами. — Джори не говорил, что живет с отцом, — пролепетала я, ужасно смущаясь, думая, как объяснить свой визит. Вдруг решит, что я навязываюсь его сыну, или что я женщина легкого поведения? — Да, он такой, — ласково усмехнулся Гаэтан. — Хочет досконально узнать человека, прежде чем открываться. Но уверен, что вскоре он бы обязательно тебе все рассказал. Я, признаться, ни разу не слышал раньше, чтобы он говорил о девушке с таким восторгом, как о тебе. Кажется, я опять покраснела. Ну, что за дурацкая привычка! — Прошу еще раз извинить меня, месье Ансело. Не сочтите невоспитанной. Я надеялась увидеть Джори, потому что он внезапно пропал, не дает о себе знать уже несколько дней, и я волнуюсь. Что он подумает обо мне после этих слов? Наверное, что современная молодежь совершенно лишена приличий и скромности. Скорее всего, люди в обычном обществе воспринимают все не так, как придумала я, витая в вымышленных облаках и совсем не разбираясь в реальности. — Не переживай, милая. Я вполне понимаю твои чувства, — прозвучал одобрительный ответ. В это время вошла высокая молчаливая женщина, неся поднос с кофе и круассанами. — Давай перекусим и немного поболтаем. И называй меня, все же, Гаэтаном. Рядом с юной красотой очень хочется и самому стать моложе, — сделал он ненавязчивый комплимент. За всеми этими переживаниями я совершенно забыла, что нужно питаться. Возможно, не ела больше суток, не помню. Поэтому с радостью согласилась, да и трудно было устоять. Пока мы наслаждались божественной выпечкой, тающей во рту, и ароматным кофе, месье Ансело-старший умело повел светскую беседу, и я еще раз отметила, насколько они с сыном похожи. Потом он с интересом расспрашивал, понравился ли мне Париж и вообще Франция. Сам он оказался истинным патриотом. И С гордостью и удовлетворением слушал мои восторженные заверения, что я очарована столицей с первой минуты и счастлива, что именно сюда занесло меня провидение. Время пролетало незаметно. Поражаясь, я поняла, что чувствую себя легко и непринужденно, как дома. Помня о цели своего появления, я еще раз спросила, где же Джори. — У сына появилась срочная работа. Один влиятельный господин поручил ему большой заказ, пришлось спешно браться за выполнение. Сейчас он в Ирландии и пробудет там еще некоторое время, — сообщил месье Ансело. А ведь я почти так и предполагала, именно в этом и убеждала себя, уговаривала не сходить с ума и терпеливо ждать. Но хоть и злилась на свои глупые поступки, ни на секунду не пожалела, что приехала. Иначе я не познакомилась бы с этим потрясающим человеком, понимая, как повезло Джори с отцом. Еще я сделала очень важное умозаключение — никогда не встречала более человечного вампира, чем младший Ансело. Даже бесконечно добрая и нежная Мэри, в которой я не сомневалась ни на мгновение, не вызывала подобных чувств. Жуткий кровососущий монстр, живущий с престарелым отцом? Молодой мужчина, вопреки положению, остается заботиться об одиноком родителе, заводит питомцев и обворожительно ухаживает за девушками. Душу переполняло потрясающее умиротворение оттого, что я вновь оказалась права. Мои давние ощущения продолжают подтверждаться фактами, в которых я удостоверялась лично. Неужели после этого возможен путь назад? Нет, теперь мне абсолютно ясно, что дороги в прошлое не существует, все мосты сожжены. Гаэтан же, не замечая моих мысленных глобальных открытий, продолжал рассказывать о каких-то исторических событиях и датах, особо отразившихся на жизни их родного района. Кажется, я это уже слышала от Джори… — Не волнуйся, как только сын вернется, я обязательно передам, что ты его искала, — месье Ансело подмигнул мне, и я засмущалась. Большие напольные часы пробили одиннадцать раз, и хозяин предложил пройти в столовую, разделить с ним завтрак. Спохватившись, я поняла, что нахожусь в этом удивительно гостеприимном доме уже несколько часов. Нужно было прощаться, ведь я явилась без приглашения, и правила требовали не отнимать больше у Гаэтана его время. Но уходить ужасно не хотелось. Так душевно я себя не ощущала никогда прежде, каждая мелочь здесь, казалось, согрета заботливыми руками. Невозможно было предположить такое развитие событий, что я, едва ступив на французскую землю, познакомлюсь сразу с двумя мужчинами, настолько обаятельными, что не верилось в происходящее. Да уж, Джори оказался кладезем сюрпризов. Я очень надеялась, что он вскоре вернется, и что я его еще увижу. К большому стыду, не сумев сдержать эмоции, я высказала это вслух. Месье Ансело тепло улыбнулся и поспешил меня заверить, что так и будет, стоит немного подождать, и мой новый друг вернется. Успокоенная таким образом, я поблагодарила хозяина за доброту и, конечно же, за приятно проведенное время. Мысленно вздохнув, извинившись, я отказалась от предложенного завтрака. Необходимо возвращаться домой. К полудню должен прийти профессор Бушар, а мне теперь хотелось вдвое быстрее овладеть языком и другими знаниями, ведь есть ради кого стараться. Глава 8 ДЖОРИ Сборы, как всегда, оказались недолгими. Я давно привык к внезапным и срочным поездкам, и чемодан с необходимым ждал наготове. Задержаться пришлось, чтобы кратко объяснить все отцу и, позвонив в штаб, дать Маркосу распоряжения на период моего отсутствия. Верный мексиканец понимал меня с полуслова, поэтому вскоре я направил автомобиль в сторону брестского порта. Путь неблизкий, а ночь в разгаре, уповал я лишь на то, что в дороге не произойдет непредвиденных случайностей или поломок, и не придется пережидать солнечный день в глуши. В Бресте к одному из частных пирсов причален небольшой рыбацкий баркас, хозяина которого я хорошо знаю еще с тех пор, когда служил в подводном флоте. Поскольку подходящих по времени рейсов к берегам Ирландии не предвиделось, я решил воспользоваться услугами старого промысловика. Вольготно и с удобством устроившись в каюте, задернув занавески иллюминатора, я спокойно высплюсь и получу возможность отдохнуть по пути в Дублин. В хорошую погоду дорога к ирландскому порту, огибая побережье Великобритании, занимает не больше суток, так что прибуду я ночью, что весьма удачно. Из столицы мне предстояло добраться на поезде в городок Лонгфорд, расположенный в самом сердце острова, а после воспользоваться наемным экипажем, чтобы попасть в имение барона Макдермотта. Пришлось изрядно раскошелиться, так как оказалось, что до искомого замка не рукой подать, да и путь пролегал по местам пустынным, унылым и не самым безопасным, а в сезоны дождей, и вовсе непроезжим. Насладиться экскурсией не удалось, я вынужден был укрыться от палящего солнца за плотными ставнями дилижанса. Хотя и так хорошо представлял проплывающие мимо пейзажи. Вокруг простирались покрытые изумрудной зеленью равнины и холмы, окружающие величественные старинные крепости. Их сменяли густые, почти непроходимые леса, перемежающиеся гиблыми болотами. Вдоль дороги тянулись то возделанные поля, на которых трудились крестьяне, то луга, усыпанные морем цветов, с которых доносился пчелиный гул. Несмотря на стук копыт и шум колес, мне удавалось расслышать его даже на расстоянии. Преодолев в своем упорстве все тяготы пути, я наконец прибыл к цели. В опускающихся на землю влажных сумерках я смог познакомиться с вырисовывающимся строением. Судя по внешнему виду, древний форт возведен еще до вторжения норманнов в Ирландию и на протяжении сотен лет, очевидно, принадлежал семейству Макдермоттов. Расположившись на берегу живописного озера, замок состоял из нескольких соединенных крытыми переходами построек и укрепленной сторожевой башни около пятнадцати метров высотой. Потемневшие стены густо заросли мхом и увиты плющом, а местами дождь и ветер начали разрушительную работу. Безошибочно угадывалось в прошлом наличие рва, а значит, и подъемного моста. Ныне ров давно засыпан, а мост убран, к высоким массивным воротам вела дорога, вымощенная булыжником, изрядно заросшая. Похоже, Жан-Баттист не преувеличивал, что его родственник нелюдим и предпочитает уединение. Встречен я был почтительным и вышколенным огненно-рыжим управляющим в старинного кроя ливрее, который, благодаря телеграмме с дублинского вокзала, ожидал моего появления. Поприветствовав меня на отвратительном английском, он заверил, что подготовленная комната, личный слуга, а также требуемая библиотека в полном моем распоряжении. Барон, которому я передал рекомендательное письмо, сможет встретиться со мной позже, о чем я буду отдельно предупрежден. Милорд пребывал в глубокой меланхолии и в такие моменты не желал никого видеть. Что же, меня мало заботили причуды хозяина, как, собственно, и его общество. Главное, что не чинят препятствий для изучения собранных сведений, ведь я здесь не для того, чтобы развлекать скучающего отшельника. Изнутри замок производил впечатление еще более древнего и мрачного. Эдакий памятник раннесредневековой архитектуры. Следуя за провожатым по путаным лабиринтам коридоров и переходов, я с любопытством поглядывал по сторонам. Казалось, время здесь остановилось много лет назад. Все те же свечи в кованых канделябрах вместо современного электрического освещения, темная старинная мебель, грубо обтесанные балки на потолке. Даже эхо от шагов звучало иначе, чем в обычных просторных помещениях, гулко отражаясь от каменных стен, напоминая заброшенные залы катакомб. Я с любопытством осмотрел свою спальню. Пол устилает ковер, местами явно побитый молью. В очаге горит жаркий огонь, на каминной полке — свечи, тяжелые портьеры наглухо задернуты. Особое одобрение и уважение вызвал обнаруженный на столике у окна массивный хрустальный бокал со свежей кровью, о чем, видно, предусмотрительно дал распоряжение барон. Что же, такое гостеприимство определенно импонирует. Очень широкое, но при этом немыслимо короткое ложе под пышным балдахином на резных гнутых ножках, накрытое горой перин и подушек, весьма озадачило. Что за странная прихоть? Камердинер на мое недовольство пояснил, что издревле существовало правило ночевать полусидя. Именно такую позу средневековые медики полагали самой полезной для здоровья. Раз барон свято верит в компетентное мнение устаревших, как и он сам, эскулапов, придется спать поперек кровати. После того, как моя одежда оказалась разложена и развешена, я решил принять с долгой дороги душ. Обратившись к слуге, который удивленно вытаращил глаза, я столкнулся с очередным непониманием моих желаний. После мучительных объяснений, подкрепленных для наглядности соответственными телодвижениями, меня попросили немного подождать. Да уж, похоже, мне еще предстоит насладиться местной экзотикой и ощутить все «прелести» рыцарских веков. Через какое-то время тот же камердинер проводил меня на первый этаж, где было что-то вроде прачечной-помывочной, с дыркой-стоком в полу и большой купелью, которую безмолвная прислуга сноровисто наполнила горячей водой. Мне выдали кусок серого мыла, подозреваю, изготовленного тут же в замке допотопным способом. Обреченно вздохнув, я разделся и погрузился по шею. Когда же я выбрался из этого подобия ванны, слуга вылил на меня ведро воды и дал жесткое льняное полотенце. Несмотря на все это, я испытал удовлетворение, избавившись от последствий двухдневного пути. Собранные милордом сведения об интересующих меня существах, к изучению которых я не откладывая приступил, тоже вначале разочаровали. Я полагал обнаружить в библиотеке целый раздел старинных фолиантов и многовековых трудов, отысканных по всему свету, а получил лишь несколько рукописных дневников, ведомых, скорее всего, самим бароном. Это напомнило тетрадь отца с личными эмпириями и изысканиями. Преобладали хронологические наблюдения о передвижении эльфийских групп по острову и краткие заметки очевидцев, преимущественно людей, реже оборотней и ведьм, и ни одного вампира. Впрочем, несколько древних, довольно ветхих книг все же нашлось. С жадностью раскрыв одну из них, я был вынужден вернуть ее на полку, поскольку язык текста, аккуратно выписанного каллиграфическими буквами, был мне абсолютно незнаком. Похоже, у эльфов имеется собственная грамота. За неимением лучшего, пришлось довольствоваться тем, что есть. Хорошо хоть Макдермотт в своих записях отдал предпочтение английскому, а не ирландскому. За два дня я проштудировал рукописи, с усилием продираясь сквозь старомодный витиеватый почерк и изрядно выцветшие чернила, скопировав наиболее заинтересовавшую, а также требующую уточнения информацию. Картина складывалась невероятная. Я не думал, что в наше время возможно столкнуться с чем-то подобным, настолько неизученным и таинственным. Только теперь я понял, о каких исчезнувших силах упоминал Гэбриэл, говоря о происхождении первых вампиров. Хозяин удостоил меня аудиенции на третий день по приезду. Милорд ожидал в кабинете, как и все в замке, покрытом налетом ушедшего. Впечатление барон производил соответственно окружению. Рыжий и синеглазый, типичный ирландец, длинные волосы завиты на старинный манер. Хорошо хоть не носит напудренный парик. Добротные камзол и жюстокор тоже из прошлой эпохи, в общем, по всему видно, что Макдермотт застрял в глубине веков и, предаваясь грусти и одиночеству, совершенно отстал от жизни. После традиционных приветствий и вежливых фраз мы повели разговор о моем животрепещущем интересе. — Отчего именно вы, сэр, возложили на себя труды по изучению эльфов? Не сказать, что меня это волновало. Хотелось разговорить хозяина в надежде, что не все известные ему факты изложены в книгах, и я смогу получить более полную картину. — Скорее, от избытка времени, которое я имел возможность посвятить изысканиям, а также непосредственной близости к их излюбленным местам обитания. Как вы уже, очевидно, почерпнули из моих дневников, они предпочитают уединение и природу, а девственные леса и вересковые пустоши Ирландии как нельзя более этому подходят, — неторопливо растягивая слова, ответил собеседник. — Вы упоминаете о предположении, что малочисленные группы еще могли сохраниться в глубинах Гленвеха, Килларни или горах Уиклоу, но никто не предпринял попытки удостовериться наверняка? Неужели не было желания прикоснуться к разгадке? — А вы рискните, — ухмыльнулся барон. — В текстах упоминается, что эльфы — непревзойденные охотники. Только надо бы добавить, что не оленям и лисам страшны они. У меня желание продолжать исследования пропало как раз, когда выяснилось, что единственным объектом их неукротимой ненависти являемся мы — вампиры. А в исконной среде обитания они почти неуязвимы, обладая невероятными способностями, тогда как мы становимся отличными мишенями. Я уже имел собственное представление об этом, так что милорд лишь подтвердил слова Эль. — Как же вышло, что наши враги и единственные достойные противники, с которыми, в отличие от оборотней или ведьм, невозможны никакие договоренности, оказались на грани полной гибели? — не мог я не усомниться. — Видите ли, господин Ансело, если бы в стародавние времена эльфы не объявили нам войну на уничтожение, думаю, их численности ничего бы не угрожало. Однако они заключили союз с Мидасом — дядей первородных вампиров, наделенным особой силой, использующим не человеческую, а эльфийскую кровь, известным фанатичным стремлением уничтожить собственных племянников и их многочисленных созданий. Именно это, а также непримиримость эльфов буквально вынудили Ксандрийского-младшего к беспощадной вендетте. А противостоять нашим истинно бессмертным прародителям никаким охотникам не под силу, — утомленно вздохнул визави, завершая беседу. Любопытные сведения. Значит тот самый Мидас, который убил вампира на глазах Гаэтана все же родственник Гэбриэла, как мы и предполагали. Последующие дни почти не дали новой информации. Насколько я понял из дневников Макдермотта, именно то, что он несколько столетий почти безвылазно просидел в родовом замке, не привлекая внимания, предаваясь размышлениям о бессмысленности бытия, и позволило ему благополучно дожить до наших дней. Впрочем, меня это абсолютно не интересовало. Самым важным и одновременно шокирующим, что я для себя вынес, явилось осознание — милое застенчивое существо, очаровательно хлопающее пушистыми ресницами в уютной парижской квартирке, принадлежит грозному охотничьему племени, непримиримому врагу вампирского рода. Означает ли это, что Эль и в Париж прибыла с той же целью — уничтожение кровопийц. Оттуда и мои ощущения, и тревожные чувства? Не зря Дамианос предупреждал, что она опасна. Да нет, это уже паранойя какая-то. То, как она смотрела на меня или на подругу, никак не взгляд хладнокровного убийцы. К тому же, ни одного случая гибели или исчезновения кровопийц в городе в последнее время не зафиксировано, это я знал точно. Несомненно, во Франции девушка оказалась, скрываясь от преследования Изначального. Наверняка и назвать себя отказалась из осторожности. Однако не стоит делать выводы, полагаясь лишь на личные наблюдения и интуицию. Перед отъездом барон удостоил меня прощальной аудиенции, дав напоследок «ценный» совет: — Считаю благоразумием отречься от бессмысленной суеты бренного мира, укрыться за стенами замков или монастырей и тихо прожить годы, убивая бесцельную вечность, предаваясь размышлениям, осознанию, покорному созерцанию. К сожалению, мало кто мои взгляды разделяет, иначе не гибло бы столько наших собратьев от беспощадной карающей десницы охотников. Более никакой полезной информации мне не удалось раздобыть. В то же утро, вежливо поблагодарив меланхоличного сэра Монтегю за гостеприимство, я с облегчением покинул это унылое место, надеясь больше никогда сюда не возвращаться. Всю дорогу я пребывал в отвратительном настроении. Не покидала мысль, что я мог оказаться жертвой эльфийского ментального воздействия. Мое поведение в отношении Энджэль явно выходило за рамки привычного, контролируемого и разумного. Конечно, о пламенной страсти речь не идет, но нельзя отрицать необъяснимую притягательность девушки. С другой стороны, это я ее нашел, а не она. Я вторгся в ее дом, видел абсолютно искренний интерес в ее глазах. Представить ее в роли жестокого истребителя кровопийц не удавалось даже моим живой фантазии и воображению. Определенно необходимо время и дополнительная информация. Хотелось устранить противоречия, точно разобраться, с кем имею дело, привести в соответствие факты, наблюдения и внутренние ощущения. Если бы не задание Лазара… Одно совершенно ясно, попади девушка в руки любого из первородных братьев, она погибнет, как и ее предки. Не стоит забывать и о своих интересах. Заслужить благодарность создателя, рискуя навлечь недовольство его непредсказуемого брата, или без лишних проблем выполнить задание Лазара? С другой стороны, вряд ли еще доведется столкнуться в дальнейшем с представителями этого неизвестного, почти вымершего вида. Загадка и тайна по-прежнему нещадно манили. Море штормило и небольшой баркас швыряло в волнах. Так ни к чему не придя, что не улучшило мой настрой, почти не отдохнув в пути, не выспавшийся и раздраженный глубокой ночью я вернулся домой. Меня ожидал большой сюрприз. К огромному удивлению, я узнал, что через пару дней после моего отъезда наш дом посетила Энджэль, обеспокоенная моим долгим отсутствием. В первое мгновение в душе встрепенулось нечто непривычно теплое — она скучала, хотела меня видеть. Я почувствовал, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Но холодный рассудок остудил нежданные эмоции. Какова реальная причина визита? Я ведь не оставлял адреса и не приглашал ее. Отец — умнейший из людей, к тому же, хороший психолог. Удача, что он составил свое мнение о той, что меня ставила в тупик. Вряд ли ей удалось легко его обмануть.