Вновь жеребец весело бежал вперед, только белые комья летели из-под копыт. Перед нами сменялись озера и фьорды, горы, покрытые лесом, и обнаженные скалы, а любопытная девчонка, лишившая меня покоя и отдыха, набравшись сил, пытала бесконечными вопросами. Под вечер мы сделали остановку в Му-и-Рана, но лишь для того, чтобы совершить последние предпраздничные покупки. До Рождества всего несколько часов, а мы опять тронулись в путь. Конечно, Эль удивилась, возможно, и взволновалась, не зная, что у меня на уме, но ни спорить, ни возмущаться не пыталась. Похоже, если бы мне пришла дикая идея встретить праздник под елкой в глухой чаще, она, наверное, восприняла бы это как очередное приключение и не стала бы роптать. Тем приятнее будет уготованный сюрприз. ЭЛЬ Декабрьское утро в Норвегии мало отличается от ночи. Светлеет лишь к полудню, но часа через три сумерки вновь сгущаются. Сквозь заиндевевшие окна и вовсе не разобрать, что творится снаружи. А в окружении непривычной для горожан тишины создается впечатление, что мы одни во вселенной. Но это чувство не гнетущее, не отравленное отчаянием одиночества. Ведь со мной тот, кто легко заменяет весь мир. И не было счастливее времени, чем два дня, проведенные в этой сказочной глуши. Очень не хотелось уезжать. Почему все хорошее так скоротечно? Ожили наяву сокровенные мечты. Да что там, о таком я и не мечтала! Когда-то, в охотничьей деревне, я хотела, чтобы родной брат дал почувствовать, что у меня есть дом и возможность встретить праздник по-человечески. А Джори, словно читая мысли, воплотил и многократно приумножил мои чаяния. Конечно, с ним я давно привыкла к хорошему, но от этого не разучилась радоваться каждому мгновению, проведенному вместе, и неустанно благодарить судьбу. Он обещал незабываемые каникулы, и я напрасно усомнилась в его словах, тоскуя в номере во время тронхеймской конференции, уныло листая учебники. Стыдно теперь до злости на собственный эгоизм. Ведь знала же, что Джори никогда не подводит, а, выполняя обещание, еще и превосходит самые смелые ожидания. Вот и в этот раз я едва не онемела от восторга, когда, утомленная долгой дорогой, внезапно очутилась в райском уголке, да еще в разгар Сочельника. Получилось невероятное приключение! Первозданная природа вокруг, прилив бодрости, сил и эйфорическое настроение. Куда ни глянь — все иссиня-белое, укутано, засыпано, одето в пушистые сугробы, местами такие огромные, даже выше меня. А мороз-то какой! Я, конечно, ни за что не признавалась, но почти моментально начала поеживаться, и меховая одежда не спасала. Но главный сюрприз ожидал меня здесь — в безымянном доме, затерянном в лесу. Свет из окна, дым над трубой, елочка возле входа — это же больше чем сказка! Впечатления сыпались каждое мгновение, как из рога изобилия. Хотя кто-то, наверное, удивился бы, что интересного может оказаться в такой глуши? Жилище встретило уютом, запахами нагретого смолистого дерева, воска и неповторимой романтической атмосферой. В большом камине, сложенном из необтесанных валунов, весело трещал огонь. Несколько ощипанных и выпотрошенных тушек тетеревов заготовлены, дожидаясь момента быть насаженными на вертел. — Джори, откуда все это? Как такое возможно?! — воскликнула я пораженно. — Ты владеешь магией, раз творишь такие чудеса? Он ухмыльнулся: — И рад бы присвоить все заслуги, но в этот раз спасибо господину Ольсену. Это он посоветовал и поспособствовал. Работник, который приготовил все необходимое, помог разгрузить сани, а возница пообещал вернуться через день. После чего оба заспешили в город, ведь Рождество уже готово постучаться в двери. Словно зачарованная, я не переставала изумляться. Казавшийся крошечным на фоне гор и вековых елей изнутри домик был достаточно просторным, но при этом умиротворяюще уютным. Потолок в привычном понимании отсутствовал, его заменяли высокие скаты, поддерживаемые толстыми бревнами. Мой всезнающий спутник объяснил, что в Норвегии подобное не редкость. Чтобы сохранить тепло, такие крыши покрывали поверх бересты слоем дерна, и летом они жизнерадостно зеленели. Зато зимой, укутавшись снегом, они превращались в огромные шарики ванильного мороженого. Внимательно обследовав наше пристанище, я обнаружила заботливо приготовленную коробку с великолепными елочными игрушками ручной работы, очень красивыми. Было жаль насильственно вторгаться с топором в живую природу, поэтому мы решили нарядить пушистую красавицу у входа, словно для этого выросшую. Пока я, почти не сдерживая ликования, развешивала хрупкие блестящие шары, набрасывала разноцветные стеклянные бусы и закрепляла подставочки для маленьких свечей, брат взялся накрыть на стол. Когда я вернулась, белая скатерть оказалась уставлена всевозможными яствами, купленными в Му-и-Рана, а тетерева, нанизанные на вертел над очагом, испускали божественные ароматы. Конечно, фрак и бальное платье здесь абсолютно неуместны. У Джори даже движения изменились, стали другими, менее грациозными, зато свободными, мягкими и домашними. В свитере с этническим узором и шерстяных носках он казался настолько близким и родным, что очень захотелось забраться к нему на колени и крепко прижаться. Но это наверняка выходило бы за границы приличий, пришлось подавить порыв. Встретив Рождество, мы обменялись подарками, потом, не в силах просиживать в четырех стенах, вышли на крыльцо и долго любовались, как среди полуночной темноты и тишины зимнего леса мерцали огоньки, отражаясь в зеркально-блестящих шарах. Вновь пошел снег, но, даже замерзнув и возвратившись в тепло, я не смогла удержаться и попыталась рассмотреть свою елочку хотя бы через окно. Стекла затянуты таинственными морозными узорами в виде мохнатых белоснежно-серебристых веточек, ледяных птиц и таинственных чертогов. Горячим дыханием я нарушила это художественное совершенство, отогрев уголок, чтобы разглядеть, как медленно-медленно с неба опускаются большие снежинки, толстой пуховой периной окутывая деревце. После мы устроились с бокалами на диване, неторопливо потягивая шампанское, шутили и смеялись, пока я не почувствовала, что глаза слипаются. Рождественское утро подразумевало долгую прогулку, знакомство с лесными соседями. Однако, опрометчиво сойдя с утоптанной площадки, сделав всего шаг по голубоватой целине, я со смехом провалилась по пояс. Впервые я не чувствовала себя глупо и неуклюже перед спасателем, тут же подоспевшим на выручку. Здесь подобная оплошность смотрелась совершенно естественно. Как сказал мой не перестающий посмеиваться спутник, сугробы для того и созданы, чтобы в них барахтаться. На помощь нашим планам пришли короткие широкие охотничьи лыжи, подбитые оленьими шкурами, найденные в чулане. Пришлось со смущением сообщить, что прежде вставать на них не доводилось. Как известно, для Джори не существовало понятие «непреодолимое препятствие», и он с энтузиазмом взялся обучать меня. Со стороны это казалось очень легко. Снег под полозьями слегка проминался, но вполне выдерживал человеческий вес. Демонстрируя технику, брат поднялся на ближнюю возвышенность и красиво съехал вниз, ловко маневрируя. Я аж подпрыгивать принялась от нетерпения, так здорово это выглядело, суля массу удовольствия и экстремальный азарт. На деле все оказалось не так радужно. Ноги почему-то неудержимо разъезжались, одна лыжа упорно наползала на вторую, а палки больше мешались, чем помогали. Однако признание слабости исключалось, поэтому с трудом, взмокнув от усилий, я забралась на относительно пологий склон, оттолкнулась и отважно ринулась вниз, повторяя движения учителя, ликуя и наслаждаясь полетом. Первый опыт мог закончиться весьма печально — поломанными ветками вставшей на пути моего подвига березки, ну, и, вероятно, разбитым носом и треснувшей лыжей. Поэтому, осознавая, что ни затормозить, ни увернуться не в состоянии, я предпочла пораженчески рухнуть, кубарем покатившись по склону в искрящемся вихре, пока не затормозила в глубоком сугробе. Тем не менее, то ли в силу врожденной эльфийской ловкости, то ли благодаря изнурительным тренировкам с Тироном, довольно быстро я одолела и эту премудрость, и с каждым разом у меня получалось все лучше. Особенно приятной наградой стала похвала «инструктора», не устающего веселиться над моими усердными попытками. Я ни за что бы не призналась, но чаще всего ошибалась, когда взгляд, словно магнитом притягивался к нему, вместо того, чтобы сосредоточиться на упражнениях. Немыслимо, как гармонично смотрелся сейчас парижский аристократ и безупречный модник среди сопок и елей, одетый в легкую куртку оленьей кожи вместо дизайнерских костюмов, с лыжными палками в руках, сменившими излюбленную трость. Я поражалась, не понимая, как такое возможно. Он словно родился и вырос в этом холодном краю, и все ему знакомо и близко, он здесь свой. Немного подмораживало, хрупкий наст весело поскрипывал, а в душе все ликовало, пело и отплясывало. Хочу, хочу провести здесь всю зиму! Не желаю возвращаться в Париж к учебникам и надоевшим ночным клубам. Хочу дышать этим воздухом, есть тетеревов, топить снег, чтобы умыться, и засыпать, прижавшись к самому дорогому человеку… На этой мысли пришлось срочно отвернуться, будто разглядываю стайку бойких синиц, иначе зоркий глаз Джори заметил бы, как запылали мои щеки. Наверное, это и есть счастье. Уставшие, но бесконечно довольные, мы, наконец, вернулись в дом, чтобы согреться и поужинать. А потом Джори задремал у камина. Я подумала, что его разморило в тепле после прогулки, потому что и меня клонило в сон, чем я и поспешила воспользоваться, тихо, не тревожа его, примостившись рядом. Сказке все же пришла пора заканчиваться, как ни грустно было ее отпускать. Вскоре должен подъехать извозчик, и, позволяя мне спокойно собраться, брат вышел из хижины. Поминутно вздыхая, я укладывала багаж, одновременно прикидывая, не стоит ли надеть вторую пару теплых чулок. Приготовившись, я тоже выбралась на воздух, чтобы напоследок полюбоваться лесной идиллией. На искрящемся свежевыпавшем снегу, запорошившем тропинку, отчетливо виднелась цепочка следов, по которым я быстро обнаружила своего спутника. Висевшая над елями луна освещала широкую террасу на заднем крыльце дома и неподвижно застывшую фигуру в плетеном кресле. Сделав еще пару шагов, я поняла, что мужчина крепко спит. До приезда возницы оставалось время, поэтому я не желала тревожить покой дорогого человека. Вдали послышалось конское ржание, и вскоре из-за сопки показались сани, запряженные знакомым каурым жеребцом. Джори, как ни в чем не бывало, уже стоял на ногах. На новогодний праздник мы приглашены к Ларсу Ольсену, поэтому нас ожидали еще четыре дня пути с короткими остановками на отдых. Эмоциональный подъем отступал перед неизбежностью надвигающихся событий. Будь моя воля, я предпочла бы остаться в этом волшебном месте до конца каникул. Танцевать на балу среди чужих, незнакомых людей совершенно не прельщало. К тому же мой галантный кавалер наверняка немалое внимание начнет уделять другим женщинам, а на меня неизбежно нахлынет чувство одиночества. Но ведь он столько для меня сделал! Взять хотя бы пропущенный запланированный бал в Тронхейме, не говоря о последних двух днях неземного счастья. Я не имела права портить ему очередной праздник, и ни в коем случае не должна даже виду подать, как не хотелось отсюда уезжать. Совесть совсем загрызла, и пока возница укладывал багаж, отозвав Джори в сторону, в глубине души бессовестно надеясь, что он откажет, я смущенно предложила: — Мне кажется, я мешаю тебе ночью. Ты выглядишь усталым, вовсе не отдохнувшим. Если это так, может, не стоит делить одну кровать? Вскинув брови и внимательно взглянув в глаза, словно в очередной раз прочитав все на лице, мужчина взял меня за руку. — Еще никогда в жизни я не отдыхал так хорошо, как рядом с тобой, — развеял он мои опасения. — А что не высыпаюсь, так это свежий воздух так действует, одурманивает. Не хватает, похоже, сигарного дыма парижских вертепов. Понимая, что он отшучивается, я, однако, чувствовала бесконечную благодарность и приятный трепет в груди. Даже горечь отъезда поутихла. Тряхнув гривой и звякнув бубенчиками, бодрая лошадка двинулась в путь, унося нас к новым впечатлениям, а рождественская ель сверкнула на прощание переливающимися шарами. Глава 3 ДЖОРИ Оставив сказочное Рождество в домике, скрывшемся в глубине леса, мы двинулись в путь, сопровождаемые скрипом полозьев и шумом ветра в еловых ветвях. Погода портилась, сильно вьюжило. Эль едва не с головой скрылась под ворохом оленьих шкур. Вести привычные разговоры стало неудобно, поэтому я воспользовался случаем подремать, восполняя хроническое недосыпание. Полностью отключиться не удавалось. На задворках сознания я продолжал размышлять и обдумывать дальнейшие действия. В этот раз я, как никогда прежде, не имел права на ошибку. Оправдан ли подобный риск? Шансы абсолютно равны: либо провал, либо победа. Но я не мог положиться на слепой случай, когда речь шла о моей девочке. Никаких гарантий, а также путей отхода, возможности исправить положение уже не будет. Если решусь, обратной дороги нет. Изначальный бессмертный вампир столь же благороден, как и бесстрастен и равнодушен к миру вокруг себя. Все, на что я могу надеяться, это интуиция и вера в его справедливость. А если я неправ? Я испытывал острейшую необходимость поделиться сомнениями с мудрым отцом, выслушать его мнение и, при необходимости, дельный совет. Не стоило ли посвятить Эль? Ведь это касается, в первую очередь, ее. До сих пор она ни разу не поинтересовалась конечной целью маршрута. Просто шла за мной, и ее взгляд не омрачался ни тенью колебания или недоверия. А я веду ее, не исключено, к верной гибели, лишая возможности выбора. Вновь мы останавливались лишь на ночлег в пансионатах в крошечных городках Сьерфьорден, Феуске и Бугнес. В последнем мы вместе с лошадью и санями перебрались на пароме на другой берег залива и снова тронулись в путь. Наконец, вечером двадцать девятого декабря, проехав Нарвик, мы сделали остановку в Бьерквике. Так и не приняв окончательного решения, совершенно измучив мозг, злясь на себя за невозможность найти безошибочное направление, я сообщил спутнице, что нам предстоит ненадолго расстаться. Необходимо предварительно прощупать почву, поговорить с лордом, попытаться выведать его интерес к планам брата. А также намекнуть, что мне нужна его помощь, и понять, есть ли вероятность получить покровительство, или лучше уносить ноги со всей поспешностью. Я не стал скопом вываливать на эльфийку всю информацию, поведав для начала, что желаю увидеться со своим создателем, чтобы передать ему подарок из Парижа. — Твой создатель — старший брат Дамианоса? — удивленно захлопала ресницами малышка. — Какой он? Они похожи? Вот здорово, какие у тебя важные знакомые! Она искренне восхищена и абсолютно не напугана. Кажется, даже мысли не возникает об опасности подобной близости с Изначальным. — Как ты считаешь, интерес к эльфам есть у каждого из их семьи? — осторожно предположил я, кратко рассказав ей о Гэбриэле. — Думаю, да, — простодушно облила меня ушатом ледяной воды Эль. — Это связано с первым ритуалом обращения, насколько я знаю. Что это? — с любопытством указала она на старинный фолиант, который я вынул из сумки. Очевидно, интерес к книгам пересилил все остальное, у нее аж глаза загорелись. — Можно взглянуть? — попросила она, и этот миг стал решающим. — Эльфийский язык, — удивленно сообщила девушка, аккуратно переворачивая тонкие, изношенные временем, полустертые и выцветшие страницы, не замечая, что ее слова буквально парализовали меня. Вот почему я так колебался! Шестое чувство не подвело. Теперь я понимал, сомнения вызваны интуитивным знанием: рискованная затея — не выход. Какой же я идиот! Разумеется, Гэбриэл шел своим путем, но в ту же сторону, что и брат. Эльфийская книга, направляющаяся Изначальному, это не простое совпадение. Здесь не только любовь к древностям и старинным письменным источникам. Лорд явно собирал информацию об исчезающем народе. С какой целью? Да уж не для расширения кругозора, безусловно. — Что там написано? — спросил я Эль. — Ты можешь прочесть? — Похоже на записи старейшины какого-то племени, — ответила она, поднося фолиант поближе к лампе, силясь разобрать плохо сохранившийся текст. — Здесь географические описания мест кочевья, сведения о путевых открытиях, о природе, фауне и флоре, о взаимодействиях с поселениями людей, столкновениях с вампирами и в таком духе. Все сходится! Изучив рукописи, Гэбриэл наверняка вынесет для себя много полезного, к примеру, основные маршруты древних эльфов и территории их оседлости. Создатель ищет следы уничтоженных существ, так же, как и его полоумный братец. Для чего? Судить не берусь. Но вести свою девочку прямо к нему в руки, словно на заклание, тоже не собираюсь. На висках выступила испарина от осознания едва не свершенного непоправимого. Безумец! Лишь счастливое провидение уберегло нас от фатальной ошибки. Наверное, будь я искренне верующим, вознес бы хвалу Господу Всевышнему. Однако исчезнуть из страны, не передав подарок Женевьев лично лорду, я не мог. Нет более верного способа выдать себя со всеми потрохами. С другой стороны, оставлять Эль одну в непосредственной близости к замку вампира, тоже огромный риск. Пришлось очень серьезно поговорить с ней, открыть часть опасений, выразив надежду на ее благоразумие. Девушка горячо заверила, что будет паинькой, и также призвала меня к осторожности. Пожелав спутнице хорошенько выспаться и еще раз взяв с нее слово не отлучаться далеко от пансионата, я тронулся в путь верхом. Подгоняя сытого жеребца, надеялся через несколько часов достичь цели. Заснеженный тракт постепенно поднимался в гору, над возвышенностями, залитыми холодным светом луны стояла сюрреалистичная тишина. Вороной местами по колени утопал в снегу, дорога, вьющаяся сквозь лес, почти не накатана. Похоже, лорд-отшельник крайне редко покидает свое уединение. Пожалуй, сейчас это мне на руку. Когда в тусклой дымке морозного утра вдали показались величественные стены старинного фамильного замка, начался спуск по перевалу, и усталый жеребец пошел резвее. Из рассказа патронессы я знал историю этого дома. Он принадлежал отцу Гэбриэла, рыцарю-крестоносцу, получившему его в дар от короны за преданную службу и рьяное освобождение палестинских земель от иноверцев. Здесь же, в северном краю, Женевьев после обращения некоторое время скрывалась от гнева мстительного Ксандрийского-младшего. Лорд оставил ее на попечение Ларса Ольсена, проживавшего по соседству в Нарвике. Этого вампира, бывшего оруженосца отца, Гэбриэл когда-то сам и обратил. С тех пор Ларс оставался его верным соратником и одним из малочисленных друзей. Поэтому я теперь буквально рычал от досады, что так опрометчиво принял приглашение «викинга» на новогодний бал в сопровождении Эль. Возможно, планы придется корректировать на ходу. Еще издали было заметно, в каком превосходном состоянии находился замок — монументальное творение романской архитектуры. Подъездная дорога тщательно расчищена, высокие белокаменные стены и остроконечные башни-донжоны со стрельчатыми окнами и полукруглыми арками, даже на фоне снега, словно только что сложены или старательно отмыты, и не скажешь, что им больше восьми сотен лет. Перебравшись по опущенному на цепях мосту через ров, я ступил под своды многовекового строения. Молчаливый привратник распахнул массивные ворота, украшенные рыцарскими гербами, очевидно, получив распоряжение о моем возможном приезде от лорда, потому что ни объявлять себя, ни испрашивать аудиенции мне не пришлось.