Я сухо кивнул ему и поспешил возвратиться к Эль, успокоить ее, ведь моя девочка вся извелась. Вон сколько страха на лице. При виде меня, целого и невредимого, она вздохнула с огромным облегчением. Похоже, места не находила, губы искусала и была вне себя от переживаний. Она протянула руки, как всегда желая прижаться ко мне. Но поняв, что я вернулся один, снова побледнела, очевидно, подумав, что я все же убил мерзавца. Я крепко обнял ее и тихонько шепнул: — Не волнуйся, милая, все в порядке. — Джори, — горячо зашептала она, — мы можем уехать прямо сейчас? Прости, что испортила праздник. Мне и самому не хотелось задерживаться, но тревожило, что близится полночь. И все же я решил рискнуть, у нас возникла стойкая неприязнь к этому дому. — Конечно, Эль, мы немедленно уедем. Мне не следовало оставлять тебя с этим негодяем наедине. Не вини себя, благодаря тебе он жив, хотя и не заслужил этого. Чтобы поскорее попасть в гостиницу, нам придется оставить сани и отправиться верхом, так мы сократим расстояние, срезав путь. Не возражаешь? Она заметно повеселела и даже смогла слегка улыбнуться. Поскольку я родился, когда по Парижу еще не сновали тысячи машин, то чувствовал себя в седле очень уверенно. Воспользовавшись хорошей дорогой, я пустил лошадь в галоп, покрепче прижав «сестренку». Моей девочке нравилась скорость, кажется, она даже смогла отвлечься от неприятного происшествия в доме Ольсенов. Ветер свистел в ушах, еловые лапы, склонившиеся под тяжестью сугробов, задевали по лицу, то и дело устраивая «снежный душ». Сверившись с циферблатом карманных часов, я поздравил Эль с наступившим Новым годом, поцеловав в холодную щеку. Только сейчас осознал, что скачка для девушки, пусть и закутанной в длинную шубу, не лучшая идея. Она не жаловалась, но я ощущал, как она дрожит на пронизывающем ветру. Наверняка ножки совсем заледенели. К тому же, погода некстати начала портиться. Снег повалил гуще, поднялась метель, заметая следы. Жеребец вынужденно перешел на шаг, а я мысленно ругал себя на все корки, что позволил эмоциям взять верх и опрометчиво увез Эль от Ольсена. Она склонилась к гриве, пряча лицо от хлопьев и ветра. Небо смешалось с землей в ледяном водовороте, и я не заметил, как на одном из перевалов мы сбились с пути. Пришлось остановиться и внимательно осмотреться, хотя разглядеть какие-то ориентиры сквозь пелену очень трудно. Я решил положиться на инстинкт вороного, и позволил ему выбирать направление, надеясь, что животное вынесет нас к человеческому жилью. Конь шагал тяжело, увязая в сугробах. Нагибал голову, пряча морду от снега, залеплявшего глаза. Я же пытался согреть своим теплом озябшую спутницу, ощутимо выбивающую дробь зубами. Она очень устала, хотя и не жаловалась, тихо прижималась к моей груди. Но когда у меня закончились нелицеприятные эпитеты, которыми мысленно награждал себя, Ольсенов, Норвегию и Совет в полном составе, что заслали нас сюда, жеребец встревоженно всхрапнул и без понуканий прибавил шаг. Еще не понимая, что его напугало, я кожей почуял нависшую опасность. Внезапно конь взвился на дыбы, едва не сбросив нас, и в обуявшем ужасе рванул вперед. Эль взвизгнула, вцепившись в меня. — Джори, это оборотень, я его чувствую! — прошептала она заледеневшими губами. Волосы на затылке зашевелились от осознания надвигавшейся беды. Обернувшись, силясь разглядеть хоть что-то сквозь плотный вихрь, я различил справа размытую тень, мощными прыжками догонявшую лошадь. Проклятье! Нам не скрыться в этом адском месиве. Вороной на пределе сил, он не вытянет двоих всадников, даже подгоняемый безумным страхом перед зверем. «Спасти Эль любой ценой!» — только эта мысль билась оглушительным молотом в скованном паникой мозгу. Девушке удастся уйти, если отвлеку погоню на себя, ведь я первейший враг волколака, его самая лакомая добыча. Я понимал, что живым вряд ли выберусь, но протянуть время и не дать твари преследовать эльфийку, я точно в силах. Лишь бы ей удалось удержаться в седле. — Вперед, Эль! Держись крепче и скачи, только не оглядывайся и не останавливайся, что бы ни случилось! — крикнул я ей, на мгновение крепко прижав к себе и мысленно прощаясь навеки. — Прости, милая. Она отчаянно закричала, все поняв, пытаясь удержать меня, но времени на раздумья не оставалось. Сильным рывком я вылетел из седла, напоследок хлестнув вороного по крупу. Приземлившись на ноги, я даже не успел обернуться, как на спину обрушился мощнейший удар. Плотная куртка воспрепятствовала зверю сразу распороть тело когтями, но это лишь небольшая отсрочка, затылком я чувствовал обжигающе горячее смрадное дыхание. Я резко попытался извернуться, чтобы дотянуться до его головы и обхватить ее руками. Если бы это вышло, я, возможно, свернул бы волчью шею. И тут из непроглядной снежной завесы на меня, утробно рыча и оскалив пасть, прыгнул еще один монстр. От удара, не удержавшись на ногах, слившись в жутких объятьях, я рухнул навзничь, придавив первого противника, отчего тот пронзительно взвизгнул. Шею сзади опалило жгучей болью, острый запах собственной крови не оставил малейших иллюзий — избежать ядовитых клыков не удалось. Поняв, что мне конец, в порыве отчаянной ярости я сжал горло второго напавшего, мешая стальным челюстям сомкнуться на лице. Перед глазами, залитыми вонючей волчьей слюной, капавшей из разверзнутой пасти, плыли кровавые круги. Силы неумолимо оставляли меня, даже сделать вдох было невозможно. Лишь слепящая ненависть не позволяла ослабить хватку, хотя зверь бешено вырывался, чтобы отведать моей плоти. Я понимал, что это вопрос времени. Вскоре я совсем ослабну, позволив врагу праздновать победу и пиршествовать над моими изуродованными останками. А после вьюга быстро заметет следы битвы. Но главное, к этому моменту моя девочка будет в безопасности. Глава 5 ДЖОРИ Силы неумолимо утекали. Я мысленно отсчитывал последние мгновения, когда внезапно натиск ослаб. Понимая, что моим возможностям взяться неоткуда, я осознал, что зверь сдался не просто так. Дрожащие руки легко разодрали пасть чудовища, которое, заливая меня смрадной кровью, норовило придавить тяжестью туши. Облегчения я не испытал, зная, что это лишь отсрочка. Тварей двое, и ничего еще не закончено. Но пошевелиться не мог, не говоря о том, чтобы что-то предпринять. Плечо полыхало адской болью, туманящей мозг, тошнило от едкой вони псины. Однако полное бессилие и жгучий огонь, волнами расходящийся от шеи по спине, не мешали мыслить трезво. Повторно никто не нападал, угрозы больше нет. Или это я уже ничего не ощущал? Теплая, нежная ладонь прикоснулась к щеке, и туман частично развеялся. Разумеется, несносная девчонка проигнорировала приказ. Более того, вернувшись, вопреки инстинкту самосохранения она бросилась к свирепому монстру, явно применив на нем свои странные способности! Дышать стало свободнее. Силы возвращались мощными толчками, будто их насильно вливали. Так и есть. Чуждая и темная энергия, отобранная у врага, легко заполняла каждую клеточку измученного тела. Это было странное, доселе неиспытанное ощущение, несущее возрождение и одновременно отторжение. Словно чужая ношеная одежда. Испытывая невыносимое желание то ли сплюнуть, то ли отряхнуться, я легко откинул мертвого волка, отчего плечо полыхнуло новой порцией пульсирующей боли. Яд в организме делал свое дело. Милая моя девочка, как бы самоотверженно она ни рисковала, стремясь спасти меня, но помочь уже не сможет. Разве что, успеем попрощаться… — Джори! — донесся едва слышный шепот, смесь паники и облегчения. — Как же тебе повезло, а я так испугалась, думала, что опоздала! Смутное сомнение от ее слов вновь заставило попытаться встать. Что она имеет в виду? Бедная малышка не понимает, что минуты мои на исходе. Но главное, что опасность миновала, и она жива. Хотелось увидеть ее, в последний раз взглянуть в искрящиеся чистым золотом глаза. Зачерпнув пригоршню снега, я протер лицо и слипшиеся веки от волчьей слюны и крови. Но вместо грустного личика Эль увидел мутное темное небо. — Милая, — позвал я в тишину. Ответом было завывание ветра. С тревожно занывшим сердцем, не обращая внимания на свои муки, я опять попробовал подняться, но лишь беспомощно барахтался, рыча от этой пытки. И, только схватившись за рану, понял, о чем толковала эльфийка. Если бы не опасения, что она молчит, потому что пострадала в схватке, я бы расхохотался. Словно та бабочка из коллекции Ольсена, о которой говорил мерзавец Локи, я оказался нанизан на обломок сухостоя, торчащий из сугроба. Острая древесина пропорола и куртку, и ключицу, не хуже охотничьего кола, потому и боль не стихала. Смерть от ядовитых клыков мне вовсе не грозила. Рана затянулась практически мгновенно, стоило, приложив усилия и сцепив зубы, рывком встать на ноги. Когда я упал в схватке под тяжестью нападавшего, то придавил хвостатого, тем самым избежав угрозы. Войдя сзади под основание черепа, обломок вышел из его глазницы, подарив мгновенную смерть. Поломанных деревьев в лесу немало, но мое везение не подвело и в этот раз. Милостивая Фортуна не оставляет без покровительства. Несколько сантиметров ниже, и я бы с пробитым сердцем разделил участь волка. Эль в забытьи лежала на снегу. К счастью, бегло оглядев, я не заметил на ней травм или следов крови. Она дышала спокойно, хотя выглядела очень бледной, а под опущенными ресницами залегли тени. Похоже, обморок вызван усталостью и перенапряжением. Видно ей не так просто, как она когда-то уверяла, применять свои способности. Но, как бы там ни было, воистину провидение нам благоволит. Мертвые оборотни уже вернулись в человеческий облик. Молодые обнаженные парни, светловолосые, с искаженными предсмертной агонией, окровавленными лицами — зрелище не для сострадательной девушки. Она и так пережила сегодня более, чем могла. Подхватив на руки, я покрепче прижал Эль к себе и быстро, насколько позволяли глубокие девственные сугробы, направился прочь от места побоища. Наша лошадь, наверное, уже в конюшне, животное с пути не собьется. Метель продолжала свою карусель, давно заметя все следы. Я пока не представлял, в каком направлении следует двигаться, но и задерживаться нельзя. Отыскав неплохое убежище, небольшую полянку, с подветренной стороны укрытую скалой, я опустился на валун, незанесенный снегом. Устроив эльфийку на коленях, принялся растирать ей виски, приводя в чувство. Наконец, глубоко вздохнув, она распахнула глаза, которые моментально наполнились слезами. Я молча крепко обнял ее, а она тихо заплакала, судорожно вздрагивая, вцепившись в отворот куртки. — Необходимо развести огонь, чтобы согреться, — сказал я, когда она немного успокоилась. — У костра переждем, пока вьюга не стихнет. Что-то подсказывало, что нападение волколаков не случайно, и повторной угрозы нынче можно не опасаться. Не верю я в совпадения. Да и убежденные твердые слова Ольсена о ситуации в стране сомнения не вызывали. Провалиться мне со всеми потрохами, если ноги этому растут не из мстительной задницы негодяя Локи! Спички Ларса пришлись кстати. Раскисшими бальными штиблетами я утоптал площадку, и вскоре пламя, раздуваемое ветром, весело заполыхало, отдавая тепло измученным заплутавшим путникам. Поудобнее устроившись возле импровизированного очага, вновь прижимая «сестренку» одной рукой, второй я изредка пододвигал лесины и подбрасывал в костер сухие ветки. — Эль, послушай, — когда девушка немного согрелась и перестала выстукивать зубами дробь, обратился я с чувством, но очень серьезно. — Я невыразимо благодарен тебе за помощь, и осознаю, чем обязан. Но все же, когда ты начнешь понимать степень опасности? Почему ослушалась приказа? — А когда ты перестанешь отдавать дурацкие приказы, прекрасно зная, что я все равно ослушаюсь? — прямо и в тон мне возразила негодница, лишив на мгновение дара речи. Не найдя что ответить, я сдавлено произнес: — Все же, на будущее очень прошу, старайся быть благоразумней. Обещаешь? — Я постараюсь, — опустила она глаза. Как еще пальцы не скрестила, бессовестная! Боюсь, нам придется вернуться к этому разговору. Но не сейчас. Я не переставал внимательно прислушиваться и посматривать по сторонам. Ветер постепенно стих и воцарилась тишина, лишь изредка потрескивал в огне сухостой. К удивлению, через несколько минут я заметил, что моя девочка спокойно и крепко спит. У меня же образовалось время поразмыслить о произошедшем. Оборотни нарушили договор, и уничтожены вполне законно. Однако мне нужна правда. Имеет ли место случайность или это вероломное покушение? Допросить здесь некого, поэтому придется обратиться к тому же Ольсену, как к местному властедержателю, потребовать тщательного расследования. Он сказал, что передо мной в долгу, вот и посмотрим, как держит слово. Вскоре облака разошлись, появились бледнеющие звезды. Сориентировавшись, мы выбрались на тракт, и через час приводили себя в порядок в тепле гостиничного номера. Эль измучена, устала и все еще отходила от шока, поэтому я не поехал обратно к Ольсену, а позвонил из холла, подробно описав лесной инцидент. Тот отнесся со всей серьезностью, твердо пообещав узнать истину, и, к моему удивлению, уже на следующий день сам нанес визит. «Сестренка», взяв книгу, удалилась в спальню, а мы с Ларсом повели негромкий разговор. Вид у него был подавленный, но при этом решительный. Расследование не заняло много времени. Оборотней быстро опознали. Разорванный мною молодой конюх работал в имении старейшины с детства, а его брат, пронзенный деревом, был помощником повара. В полнолуние вся прислуга из волчьего числа неукоснительно спускалась в надежные подвалы, оставаясь запертыми в специально оборудованных камерах до утра. Камердинеру вменялось в обязанность проверять на клетках засовы, и он божился, что в ту ночь все волки были заранее надежно отрезаны от внешнего мира. Все оказалось вполне объяснимо и очень мерзко. Разобиженный за сломанную шею и проигрыш, да еще и строго отчитанный отцом, пожелавший отомстить, Локи отворил клетки, воспользовавшись авторитетом, соврал парням, что хозяин приказал выследить и уничтожить неугодного вампира, оскорбившего благородный гостеприимный дом. Увенчайся его вероломство успехом, никто не отыскал бы правды. — Господин Ансело, — удрученно обратился «викинг». — Я искренне рад, что вам и леди Энджэль удалось остаться в живых. В сложившейся ситуации вы можете требовать для Локи кары, а я не имею права снова умолять пощадить его, поскольку не сдержал слово. Моему стыду нет границ, сын опозорил меня, обесчестил. Клянусь, что приму любое ваше решение. Я задумался. Конечно, поганец в полной мере заслуживает смертного приговора. Однако Ларс — человек чести, хоть и воспитал недостойного отпрыска. Ему ничто не мешало скрыть причину нападения и перевести вину на кого угодно, ведь он старейшина этого общества, а мы лишь заезжие гости. Он не стал пятнать себя ложью, но стоит ли пользоваться этим? Дипломатическое чутье подсказывало, что норвежца лучше сделать другом. — Господин Ольсен, — ответил я деликатно, — оставляю приговор на ваше усмотрение. Не сомневаюсь, что вы поступите по справедливости. Ларс просветлел лицом и выпрямился. В увлажнившихся глазах огромное облегчение, видно, совсем потерял надежду. — Я был уверен в вашем благородстве и рад, что не ошибся. Локи замуруют в подвале на пять лет без крови, воды и еды. Поверьте, это очень суровое наказание. И я выполню все условия, несмотря на любящее отцовское сердце. — Я полностью удовлетворен, — произнес я учтиво. — И ничуть не сомневаюсь в вашем слове. — Благодарю за проявленную мудрость, господин Ансело, — проговорил Ольсен, откланиваясь. — Надеюсь встретиться с вами при менее драматичных обстоятельствах. Вот и подошли к концу каникулы. К сожалению, после небольшой передышки погода снова испортилась. Штормовой ветер не позволял судам выйти в море, поэтому решили выбираться кружным путем. Вечером четвертого января мы выехали из Нарвика на поезде. Казалось, все неприятности и хитросплетения судьбы позади, но и тут меня ждал неожиданный удар. Наш попутчик, полный, краснощекий улыбчивый мужчина в годах, явно любитель скоротать время за непринужденной беседой, зычно обратился к Эль: — Путешествовали по нашему чудесному краю? И как впечатления? Не правда ли, Норвегия — восхитительная страна? Рассказывают, на лесных опушках кружатся в хороводах прекрасные эльфы! Не одну ли из них, вы, уважаемый, увозите? — толстяк галантно поцеловал девушке руку, даже не подозревая, что жить ему осталось пару мгновений. Словно громом пораженный, я не сразу сообразил, что он всего лишь неумело шутит. — Старушка Норвегия полна легендами и сказками. Долгими холодными ночами местному люду чем себя развлечь? Вот и выдумываем. Некоторые охотники утверждали, что сталкивались в глухой тайге с неземной красоты существами. Говорят, раз взглянешь и потеряешь голову, восвояси уже не уйдешь. Северянин потчевал нас байками и скандинавскими мифами всю дорогу. Эль слушала с неподдельным интересом, а я получил возможность наконец расслабиться и вздохнуть спокойно. Сам же думал, что слухи про эльфов — сказки. Их у любого народа в достатке, а я едва не смешал с воспоминаниями ни в чем не повинного болтуна. Через сутки мы были в Стокгольме, разглядывая северные пейзажи из окна вагона первого класса. В шведской столице пересели на поезд до Копенгагена, а оттуда до Хиртсхальса рукой подать. Затем по старому маршруту вернулись домой. Поздним вечером восьмого января, мы ехали по улицам Парижа. Утомившись от долгого пути, Эль уснула на заднем сиденье. Расставаться не хотелось, поэтому я взял курс на Бельвиль. Еще один день она может провести рядом со мной. Да и отец, конечно, соскучился по подопечной. Услышав шум подъехавшей машины, Гаэтан вышел на крыльцо. Я негромко поприветствовал его, и мы обнялись. Потом я осторожно забрал спящую девочку из автомобиля. В комнате я аккуратно снял с нее верхнюю одежду, сапожки, уложил на постель. Лишь после осознал, что это моя спальня, а не та, где она всегда ночевала, оставаясь на выходные. Похоже, я успел привыкнуть к ее теплу и напряженному беспокойству по ночам, которое не оставляло меня в Норвегии. Пусть так. Мне вовсе не хочется что-то менять. Потом мимо озадаченного отца я перенес из машины вещи и, пожелав Гаэтану спокойного сна, скрылся за дверью, поймав его гневный, осуждающий взгляд. Видимо, он понял все совсем неправильно, но убеждать в обратном у меня не было сейчас ни сил, ни желания. Я валился с ног, поэтому решил отсрочить серьезный разговор. Поздним утром, пока Эль еще крепко спала, я спустился в столовую. Старик буравил взглядом тарелку с нетронутым завтраком, будто она в чем-то повинна. Кажется, мой заботливый родитель потерял сон и аппетит со вчерашнего вечера. В ответ на пожелание доброго дня, он раздраженно и язвительно поинтересовался: